– К свету ты привыкнешь, – объяснил Ал. – И не будешь даже замечать, что он оранжевый. Он станет белым. Все цвета станут для нас привычными. Правда, тогда планета мало чем будет отличаться от Земли.
– Но небо… – возразила Катя. – Это небо…
– И небо будет голубым. Ты только наберись терпения. Все произойдет само собой. Представь себе, что нулевая точка на шкале немного смещена…
«Странно, – подумал Ал. – Меня этот грязновато‑серый цвет неба нисколько не смутил. Может быть, у женщин иная острота восприятия?»
Он смотрел на Катю. Ветер шевелил ее светлые волосы. Пока она еще была бледна, и эта бледность подчеркивала выступающие скулы, придающие девушке экзотический вид. Темно‑карие глаза были полуприкрыты. На Кате были красные джинсы и черная кожаная куртка поверх черного свитера. Она быстро приходила в себя, движения ее становились все увереннее, взгляд – пристальнее.
– Это здорово, Ал, – сказала она, – просто здорово, что вы взяли меня с собой! У меня это впервые. И не сердись, если я окажусь нерасторопной! – Она смущенно улыбнулась и показалась Алу еще миловиднее, чем прежде. – Но где же Дон? – Она снова попыталась подняться, но Ал удержал ее.
– Отдохни пока, – предложил он. – А я пойду взгляну…
По сравнению со светом дня в бараке было темно. Ал нащупал и резко опустил рычажок. На него хлынул поток яркого голубовато‑белого света. «До чего же здесь примитивно, просто немыслимо», – подумал Ал, и это впечатление только усилилось, когда он огляделся повнимательнее. Исходили из одного – из экономии места. Под окном справа, откуда видна долина, стояли стол и три табуретки. Чуть дальше – дверь, ведущая в машинное отделение, все остальное помещение разделено на отсеки, в которых содержится необходимый инструмент. А то, что может понадобиться только с течением времени, полагалось изготовлять автоматам «собственноручно». У левой стены одна над другой закреплены три койки. На средней лежал Дон. Его большое, тяжелое тело порядком продавило сетку. Одеяло оказалось для него коротковато, и он, как ни старался, укрыться с головой не мог. Виднелась только часть носа, лоб был прикрыт короткими, густыми прядками каштановых волос. Он уже начал дышать.
Ал открыл дверь в машинное отделение и крикнул одному из автоматов:
– Когда Дон будет в норме?
– Через четыре минуты, – немедленно последовал четкий ответ.
– Перенесите его на воздух!
Автомат повиновался. Ал открыл ему дверь и вышел следом.
– Уже скоро, – сказал он Кате.
Она тем временем пришла в себя. И пока Дон лежал на мате, «оживая», Катя засыпала Ала вопросами. Сейчас все казалось ей интересным. То новое, что ожидало ее прихода, было пока далеким и недостижимым. Она словно оказалась на острове, где человек произошел и сформировался, но вокруг, как в засаде, притаились Тайна и Неизвестность. Как Ал и предсказывал, серый цвет неба изменился – теперь оно стало темно‑голубым, – но голубизна эта казалась Кате незнакомой, как и зелень растений, и коричневый цвет горных склонов. Она просто не могла увидеть этого, но небо и растения были другими, и горы казались не такими, как на Земле. Она чувствовала это. А животный мир? Сколько она ни вглядывалась, нигде не заметила ни одного живого существа. «Завтра, – подумала она, – завтра!»
Легкий мягкий ветерок дул с низины сюда, на склоны холма, волнами принося с собой запах тимьяна. Пахло похоже на тимьян, хотя скорее всего это было что‑то совсем иное. Запах этот стал как бы ключом к Загадочному.
– Эй! – позвал их Дон слабым голосом. С трудом оперся на локоть. – Вы уже в порядке? А во мне все переворачивается. Как здесь?
– Красиво, – ответила Катя. – А как ты себя чувствуешь?
– Помаленьку–полегоньку.