Циклоны обходят нас стороной. Прогнозы Такуобы для Муаи не подходят. Мы составляем свои собственные. Вы убедитесь, что они довольно точны, если пробудете тут ещё некоторое время.
– Вынужден пробыть, – я подчеркнул слово “вынужден”. – Скважина ещё далека до завершения.
– Значит, вы полны решимости вскрыть вулканический цоколь Муаи? – спросил он равнодушным тоном.
“Ого, – подумал я, – Справедливейший точно передал ему содержание нашего разговора”.
– Такова поставленная передо мной задача, – пояснил я, рисуя карандашом на песке разрез атолла.
– Значит, как только вы убедитесь, что цоколь Муаи сложен обычным базальтом, а не алмазоносным кимберлитом, вы прекратите бурение и покинете остров?…
Я взглянул на него с изумлением. Однако он продолжал внимательно рассматривать рисунок на песке,
– Послушайте, мистер Карлссон, – сказал я. – Давайте уточним нашу… гм… игру. Вам что‑нибудь известно о строении атолла Муаи?
– Допустим.
– Но глубокого бурения тут не было?
– Глубокого… нет.
– Однако вы знаете, на чём покоится коралловая постройка острова?
– Предположим, что да.
– И могли бы доказать это?
– Могу дать вам несколько метров керна, состоящего из обычного базальта тихоокеанского типа.
– Зачем?
– Как доказательство, что вы вскрыли цоколь Муаи. А на какой глубине, это вы придумаете сами. Ведь вашей фирме важно получить породы цоколя и убедиться, что искать кимберлиты тут бесполезно.
– Послушайте, вы…
– Нет, сначала вы послушайте меня. Прежде всего, не воображайте, что предлагаю вам жульническую сделку. Я хочу лишь ускорить ваш отъезд отсюда.
– Значит…
– Пока ещё ничего не значит. На какой глубине вы предполагаете встретить… вулканические породы?
Я пожал плечами:
– Никто этого точно не знает, включая и главного геолога фирмы. Может быть, от пятисот до тысячи пятисот метров?…
– Очень хорошо, – сказал он, беря у меня из рук карандаш. – Все, вероятно, так и было бы, если бы внизу под рифом Муаи находился правильный вулканический конус. А если этот конус разрушен, например, вулканическим взрывом или волнами ещё до образования рифа?
– Тогда может быть всё, что угодно…
– Вот именно, – согласился он. – Позволю себе немного исправить ваш рисунок, – он провёл на песке несколько линий. – Что скажете теперь?
– Теперь каждый профан скажет, что бурить надо вот здесь – в западной части острова. В восточной – вулканические породы залегают слишком глубоко.
– Превосходно. Готов поставить вам отличную оценку по геологии, но… есть одно “но”. На западе ваша скважина встретит вулканические породы на небольшой глубине, только если бурить вертикально. Обратите внимание, на рисунке я изобразил склон вулканического конуса достаточно крутым. Если скважина искривится, – он сделал ударение на последнем слове, – повторяю, если она искривится, вулканических пород вы вообще не встретите. Скважина пройдёт в теле рифа параллельно им.
– Все это теоретические рассуждения, – заметил я. – И не понимаю…
– Не понимаете… Жаль! – Он выпрямился и стёр ногой рисунок на песке. – Полагал, вы более догадливы… Тогда сделаем несколько предположений. Тоже теоретических… Первое: предположим, что появление на острове гостей не вызвало восторга у населения острова.
Второе: допустим, что жители острова очень миролюбивы; не желая портить отношений с гостями, они, тем не менее, хотят предельно сократить пребывание гостей на своей земле. Третье: учитывая необычность ситуации, позволим себе сделать ещё одно совершенно невероятное допущение, что жители острова подсказали гостям кое‑что по существу дела… Ну, например, подсказали место бурения скважины с таким расчётом, чтобы гости как можно скорее выполнили свою задачу и распрощались с островом. Если всего этого мало, я готов сделать четвёртое предположение: гостям на этом острове ужасно не везёт. Начав бурить в таком месте, где можно было встретить древние лавы на глубине пятьдесят – шестьдесят метров от поверхности, гости так искривили скважину, что теперь едва ли встретят их вообще.
Он умолк и быстро набросал ещё один рисунок на песке: разрез рифа, положение вулканического цоколя, линию искривлённой скважины.
Я начал кое‑что соображать. Я прямо спросил его:
– Вы имеете возможность проникать внутрь острова?
Он кивнул.
– По кавернам внутри рифового массива?
– Да, тут есть целая система пещер, заполненных морской водой. На глубине риф Муаи состоит чуть ли не из одних пустот. Лабиринты подводных пещер открываются прямо в океан.
– И у вас есть скафандр?
– Есть.
– Проникнув в лабиринт, можно добраться и до вулканического основания, не так ли?
– Да, местами древние лавы залегают неглубоко.
– Хорошо, – сказал я. – Возьму у вас эти несколько метров базальтового керна, и мы уедем с первой же оказией; но сначала я должен убедиться, что всё это правда.
– Сможете сделать это завтра же. Но вы должны дать мне слово честного человека и джентльмена, что все останется между нами. Никто, даже ваши помощники, не должны узнать о тайне атолла Муаи. Мы хотим жить спокойно. Одни и спокойно… Вы поняли меня?
– Кое‑что понял… Буду молчать. Обещаю вам, Карлссон.
– Хорошо. Приходите завтра утром к коттеджу.
Он легко поднялся, пожал мне руку и ушёл.
Ребятам я сказал, что приходил советник Справедливейшего и пригласил меня на новую аудиенцию к вождю. Я даже и не подозревал, что говорю чистейшую правду.
Я надеялся, что Карлссон объяснит мне европейский облик всего этого дома, его странную пустоту, наконец, присутствие здесь библиотеки, однако он молчал. Порывшись в ящиках стола, он достал два электрических фонаря, один положил в карман, другой протянул мне. Потом он отодвинул ногой циновку на полу, открыл небольшой люк. Под крышкой люка оказалась узкая винтовая лестница, уходящая куда‑то вниз. По‑видимому, это был второй вход в подземелье.
– Тут внизу кое‑какие лаборатории, – сказал Карлссон. – Последнее время я бываю в них редко, поэтому освещение выключено. Нам придётся воспользоваться фонарями.
– Здесь есть электрическое освещение? – удивился я.
Он сделал вид, что не расслышал вопроса. Мы спускались ощупью в темноте. Я насчитал шестьдесят ступенек. Потом Карлссон включил свой фонарь. Сильный луч света вырвал из темноты шероховатые стены довольно широкого извилистого коридора. В стенах коридора темнели двери. Все они были закрыты на засовы. По правде сказать, это больше походило на подземную тюрьму, чем на лаборатории.