Да, они привезли целый груз кассет, и каждая ключ ко многим мирам.
Все эти древние галактические знания оказались сокровищем, о котором земляне не могли и мечтать, несмотря на извечный страх, что подобные открытия могут оказаться оружием во вражеских руках. Состоялась всемирная конференция, на которой с представителями всех стран поделились кассетами, выбранными наугад. Несмотря на столь взвешенный подход, каждое государство втайне оставалось при убеждении, что их соперники получили более лакомый кусок. Эш ни капли не сомневался в том, что в данный момент их собственные разведчики пытались сделать то же самое, что и Кэмдон. Однако это ни на йоту не помогало решению сложившейся ситуации в отношении операции «Кошениль» – части их огромного проекта. Волей судьбы она теперь становилась самой важной.
Некоторые из кассет оказались пустышками, либо слишком поврежденными, либо вели к мирам, непригодным для землян. Из пяти кассет, которые оказались продублированы Кэмдоном, три были бесполезны для противника.
Но из оставшихся двух… Эш сдвинул брови. Одна из них скрывала в себе цель, работу над которой они вели вот уже в течение двенадцати месяцев: пересечь бездну космоса и основать колонию, успешную колонию, с тем, чтобы использовать ее впоследствии как плацдарм для продвижения к новым мирам.
– …значит, нам надо пошевеливаться, – отвлекшись от своих воспоминаний, Эш расслышал только концовку речи Ратвена.
– А мне казалось, тебе потребуется по крайней мере еще три месяца, чтобы закончить обучение своих людей, – сухо заметил Валдор.
Похожим на сосиску пальцем доктор почесал нижнюю губу – жест, за которым – Эш знал это по собственному опыту – должна была последовать очередная выходка. Полковник Кэлгаррис тоже насторожился – ему частенько приходилось выступать оппонентом политике Ратвена.
– Мы все проверяем да проверяем, – заявил толстяк. – Конца и краю проверкам нет. Мы словно черепахи – ползем, ползем, когда надо бы мчаться быстрее борзых. Я предупреждал с самого начала против чрезмерной осторожности, можно подумать, – он обвел обвиняющим взглядом Эша и Кэлгарриса, – что в жизни не случается импровизаций, что все всегда делается строго по инструкции. Я утверждаю, что сейчас как раз наступил момент, когда мы должны рискнуть всем, иначе останемся в дураках. Стоит другим обнаружить хотя бы одну инопланетную установку, в которой они смогут разобраться и… – палец переместился с губы и чикнул по горлу, – и с нами покончено. Мы и дернуться не успеем.
Среди посвященных в проект многие согласятся с этим мнением, Эш это знал. Да и в стране, и в правительстве тоже. Публика привыкла к азартным ставкам, которые оканчивались в большинстве своем, удачами. К сожалению, прошлое содержало немало подобных примеров. Но сам Эш согласиться на подобную спешку никак не мог. Он был там – среди звезд, и не раз только чудом избегал полной катастрофы, и все потому, что у него не было соответствующей подготовки.
– Мое мнение таково: я предлагаю провести старт в течение недели, объявил Ратвен. – Я так и доложу Комитету…
– Не согласен, – вступил в разговор Эш. Он бросил взгляд на Кэлгарриса, ожидая поддержки. Однако молчание затянулось. Потом полковник развел руками и хмуро произнес:
– Я тоже не согласен, но мое слово ничего не значит. Эш, что необходимо для ускорения времени отлета?
Ответил Ратвен:
– Мы можем воспользоваться редаксом, как я и требовал с самого начала.
Эш выпрямился, сердито сжав губы и гневно сверкая глазами:
– А я выражу протест… в Комитете! Послушай, мы же имеем дело с людьми – с добровольцами, которые нам доверяют, а не с лабораторными кроликами.
Ратвен свел губы в презрительной усмешке.
Ратвен свел губы в презрительной усмешке.
– Вы все как один сентиментальные души, вы – специалисты по прошлому!
Вот скажи мне, Эш, всегда ли ты думаешь о безопасности своих подчиненных, когда посылаешь их на маршрут во времени? И согласись, путешествие в пространстве менее рискованно, чем путешествие во времени. Эти добровольцы знали, на что идут. Они будут готовы…
– Так ты предлагаешь рассказать им о функции редакса, и что он может сотворить с человеческой психикой? – ответил вопросом на вопрос Эш.
– Именно. Пусть знают все.
Эша это не удовлетворило, и он хотел высказаться, но Кэлгаррис прервал:
– Ну, если дело дойдет до этого, то ни у кого из нас нет прав принимать окончательное решение. Валдор уже подал рапорт о шпионаже. Нам остается только ждать приказов Комитета.
С видимым усилием, опираясь на подлокотники, Ратвен грузно поднялся с кресла.
– Верно, полковник. А теперь бы я предложил каждому из присутствующих хорошенько продумать дальнейшую работу собственных секторов, – и после этого комментария он протопал к двери.
Валдор выразительно оглядел оставшихся. Было очевидно, что ему не терпится вернуться к прерванной работе, но Эшу не хотелось уходить с пустыми руками. У него появилось предчувствие, что события ускользают из‑под контроля, что назревает кризис гораздо более болезненный, чем простая кража документов. Всегда ли врага можно найти на другой стороне мира? Или, может, он рядится в те же самые одежды, живет под одной крышей и даже разделяет на словах те же цели?
В коридоре он заколебался, и Кэлгаррис, опередив его на пару шагов, нетерпеливо глянул через плечо:
– Не переживай так. Все равно у нас связаны руки.
– И ты тоже согласен применить редакс? – уже второй раз за последний час Эш испытывал чувство, будто твердая почва уходит из‑под ног.
– Дело не в моем согласии или несогласии. Суть проблемы теперь в том, что либо мы возьмем верх, либо нет. Если они получили фору в восемнадцать месяцев, пусть даже в двенадцать… – руки полковника сжались в кулаки. Уж их‑то не удержит никакой гуманизм.
– Так значит, ты убежден, что Ратвен добьется одобрения Комитета?
– Эш, уж ты‑то должен знать. Когда имеешь дело с перепуганными людьми, то они внимают лишь тому, что хотят слышать. Не забывай, доказать, что редакс опасен, мы не можем.
– Но мы же использовали его лишь в строго контролируемом окружении.
Ускорить процесс – значит, наплевать на все меры предосторожности.
Отправить группу мужчин и женщин в их расовое прошлое и продержать их там слишком долго… Я просто не знаю, чем это грозит, – затряс головой Эш.
– Но ты‑то в операции «Ретроспектива» с самого начала, такой великолепный успех…
– Мы действовали совершенно иным образом. Мы ориентировались на специально отобранных людей и возвращали их в те моменты истории, которые исключительно хорошо подходили к их личным темпераментам и ролям, которые они могли сыграть. Верно. Но даже тогда у нас случались неудачи. Ты только вдумайся, используя редакс, мы возвращаем их не во времени, а помещаем умственно и эмоционально в сложившиеся прототипы их собственных предков. А это совсем другое.
Апачи вызвались добровольно и прошли все тесты, которые психологи только могли выдумать, но они ведь американцы сегодняшнего дня, а не кочевники двух‑или трехвековой давности. Если раз нарушить какой‑то барьер, то, в конце концов, можно закончить ломкой всех барьеров.
Кэлгаррис нахмурился.
– Ты подразумеваешь… ты хочешь сказать, что они способны регрессировать полностью и потерять всякий контакт с настоящим?
– Вот именно. Образование, специальные тренировки, это все хорошо.