– А если днем прятаться и идти только ночью? – предположил Шэнн.
– В обычных обстоятельствах я бы согласился с тобой. Но нас поджимает время. Если мы не задержимся, то достигнем подножия гор через сорок часов иди около того. И нам нельзя уходить от реки. Пеший переход без воды будет настоящим безумием.
Два дня. А Троги тем временем, может быть, уже пустили по следу своих псов и прочесывают местность с воздуха. И в пустыне…
Шэнн погладил росомах. Будущее уже не казалось таким простым, как вчера вечером, когда Торвальд планировал путь отступления. Тогда он упустил из вицу несколько важных моментов. Не упустили ли они еще чего‑нибудь важного? Шэнна так и тянуло за язык, но он промолчал.
Вскоре Шэнн задремал, уронив голову на колени. И ему приснился странный сон, сон настолько детальный, живой и яркий, настолько глубоко запечатлевшийся у него в памяти, что когда на рассвете юноша проснулся, он даже не сразу понял, где находится.
Вместо полоски берега, поросшей клочками растительности, тянувшейся мимо плота, он продолжал видеть огромный череп из сна, четко очерченный на фоне неба. Очертания черепа были не совсем человеческими, над зияющими глазницами кружились какие‑то летучие твари. О выступающую вперед нижнюю челюсть бились морские волны. Череп был кроваво‑красного цвета с пурпурными прожилками. Шэнн поморгал, уставившись на берег реки, все еще видя перед собой этот призрачный костяной купол, пещеры глазниц и провал носа. Эта гора‑череп или череп‑гора почему‑то была для него очень важна. Он должен был найти эту гору!
Шэнн беспокойно заворочался. Руки и ноги затекли, но не замерзли – с обоих сторон его согревали росомахи. Торвальд, свернувшийся за его спиной, все еще спал, не выпуская из рук шест. Под мышкой он сжимал плоский футляр с картами, словно боясь, что во время сна тот пропадет. На гладкой крышке футляра стояла эмблема Разведки, он был заперт замком, реагирующим на отпечаток пальца.
С тех пор как Шэнн впервые увидел Торвальда в космопорту, с того сошел журнальный глянец. Из‑за впалых щек его высокие скулы еще сильнее выступали вперед, и он чемто напомнил Шэнну череп из его сна. Лицо было грязным, форма – помятой и рваной. Только волосы по‑прежнему оставались такими же светлыми.
Шэнн вытер рукой под носом, не сомневаясь, что он и сам сейчас представляет не менее сомнительное зрелище. Он осторожно нагнулся к краю плота и заглянул в воду, но ничего не увидел – поверхность воды покрывала мелкая рябь.
Шэнн поднялся на ноги и плот закачался под его весом. Он огляделся вокруг. Конечно, по росту с Торвальдом ему не сравниться, да и весит он на треть меньше, но тем не менее, стоя, ему удалось разглядеть равнину, лежавшую за откосом берега. Растительность, такая густая вокруг лагеря, здесь поредела, и отдельные островки травы имели бледно‑лиловый цвет. Тонкие стебельки и вялые листья говорили об обезвоживании и бедной почве. Почва тоже была не голубой, как там, а бледной, почти серой; низкорослые, редкие кусты росли лишь у самого берега. Наверное, плот уже добрался до обещанной Торвальдом пустыни.
Шэнн обернулся и посмотрел на запад. Небо уже достаточно посветлело, чтобы он увидел высокие черные пирамиды гор. Вскоре они должны были достичь этих гор, гор, о подножие которых по другую сторону бились морские волны.
Шэнн долго вглядывался в далекие вершины, внимательно запоминая каждую из них.
Может, среди них затаилась и гора‑череп? Юношу не покидало ощущение, что место, которое он видел во сне, – настоящее, и что оно находится на планете Колдун. И это был не просто один из уголков Колдуна, это было место, которое он должен найти. Но почему? Шэнн озадаченно искал ответ, и в нем росло чувство еще не страха, нет… но какой‑то неуверенности.
Торвальд пошевелился. Плот качнуло и росомахи негромко заворчали. Шэнн присел, протянув руку к плечу офицера. От этого прикосновения Торвальд дернулся, одной рукой еще сильнее прижал к себе футляр с картами, а другой ударил наугад – и Шэнн еле увернулся от кулака.
От этого прикосновения Торвальд дернулся, одной рукой еще сильнее прижал к себе футляр с картами, а другой ударил наугад – и Шэнн еле увернулся от кулака.
– Все в порядке! – вскрикнул он удивленно. Офицер заморгал, просыпаясь. Невидящим взглядом он посмотрел на Шэнна.
– Пещера Пелены, – пробормотал он. – Утгард… Затем его глаза приобрели осмысленное выражение и Торвальд сел, недоуменно оглядываясь.
– Мы в пустыне, – заметил Шэнн.
Торвальд встал, балансируя на широко расставленных ногах, оглядывая туманную равнину вокруг реки. Посмотрев на дальние горы, он снова присел и согнулся, открывая футляр с картами.
Росомахи выражали беспокойство, поскуливая, косились на Шэнна, все еще не решаясь свободно двигаться по плотику. Шэнн понял их. Они с Торвальдом могли утолить голод пригоршней концентратов из НЗ. Но эти сухие таблетки не годятся для животных. Шэнн еще раз огляделся вокруг, призвав на помощь опыт последней недели. Равнина вокруг выглядела совершенно бесплодной, значит, оставался только берег реки.
– Мы должны накормить Тэгги и Тоги, – нарушил он молчание. – А то они сами прыгнут в реку и сбегут.
Торвальд оторвал взгляд от жесткого тонкого пластика карты, возвращаясь к действительности. Он перевел взгляд с Шэнна на скудный берег.
– Как? И чем? – не понимая, поинтересовался он. И только потом серьезность ситуации дошла до разведчика.
– Ты знаешь, как?..
– Здесь должна быть рыба, они ловили ее в горном ручье, – ответил Шэнн, вспомнив события двух‑трехдневной давности. – Потом камни. Под этими камнями тоже может прятаться рыба. Может, и мы найдем здесь что‑нибудь.
Он знал, что Торвальду не хочется останавливаться на берегу, тратить время на такую охоту. Но голодные росомахи не станут слушать ничьих доводов, а Шэнн не собирался терять животных из‑за прихоти офицера.
Но Торвальд не возражал. Шестами они направили плот к южному берегу, под укрытие нескольких светящихся ив. Шэнн выбрался на берег, росомахи – следом; озабоченно обнюхивая почву, они шли за юношей по пятам, пока он переворачивал камни, под которыми прятались странные подводные твари. Рыбы с рудиментарными конечностями, даже в своей родной стихии недостаточно проворные, чтобы избежать когтистых лап, выбрасывавших их с отмели на берег. Им попалось животное с гладкой шерстью, широкой плоской головой и перепончатыми передними лапами, похожее на небольшого тюленя, которое Тэгги сожрал, прежде чем Шэнн рассмотрел его поближе. Росомахи опустошили полмили берега, прежде чем землянам удалось загнать их обратно на плот.
Пока они охотились, Шэнн изучил окружающую равнину более подробно. Сухая земля, хилая растительность. Странные колючие кусты росли из сухой почвы, словно пальцы с ободранной кожей – неприятного ярко‑красного цвета, отличаясь от обычного аметистового оттенка растительности на Колдуне. Под лучами восходящего солнца перед Шэнном открывалась гладкая голая равнина, сперва оттолкнувшая его, потом – заинтересовавшая.
Торвальд забрался на самый верх откоса берега и смотрел в сторону гор. Когда Шэнн начал загонять росомах на плот, офицер обернулся и спрыгнул вниз, сжимая в руках развернутую карту.
– Положение не так благоприятно, как нам казалось, – заметил он. – Нам придется уйти от реки в горы.
– Зачем?
– Здесь река течет между гор в стремнине – вот пороги, – офицер, присев, нервно черкнул ногтем по карте. – Тут нам лучше бросить плот. Дальше непроходимый участок. Но к югу есть расселина, возможно, мы пройдем по ней. Это составлено по данным фоторазведки.
Шэнн знал достаточно, чтобы сообразить, куда их может завести такая карта. С воздуха могут быть хорошо видны основные черты ландшафта, но с высоты очень легко пропустить мелкие подробности, которые окажутся совершенно непроходимыми на земле.