– Дорогой, – извиняющимся тоном произнесла Цендри, – прости меня, ведь это ты должен быть на моем месте. Это просто ужасно, как она с тобой разговаривала. Точно с собакой.
Дал засмеялся, и у Цендри отлегло от сердца. Ничего, они как‑нибудь переживут эту неприятную поездку, если, конечно, Дал будет продолжать относиться ко всему происходящему как к шутке. Как удастся пережить все это ей самой, Цендри не совсем представляла.
– Я бы сказал, – Дал усмехнулся, – что к мужчинам здесь относятся много хуже, чем к собакам. Даже пятьсот лет назад на Пионере мужчинам не приходило в голову не только клеймить женщин, но даже навешивать на них ошейники. – Он щелкнул по висящей на его шее бляшке с номером и засмеялся. – Я и не предполагал, что в мире, которым правят женщины, крайности – обыденное явление.
– Да, ты прав, – горячо согласилась Цендри. – Думаю, что мне трудно будет полюбить местные порядки.
– Вот и прекрасно. – Дал внимательно смотрел на Цендри. – Надо мной часто подшучивали мои друзья в институте антропологии. Они в один голос заявляли, что ты придешь в восторг от местных обычаев и что нужно либо не иметь мозгов, либо очень хотеть потерять жену, чтобы отпустить ее сюда… Ну и все такое. Я спорил с ними, доказывал, говорил, что доверяю тебе и что ты вполне разумная девочка, но меня никто и слушать не хотел. Эти мерзавцы только смеялись надо мной. – Он покачал головой. – Я был посмешищем всего отдела.
– О, Дал, почему ты мне не сказал об этом раньше…
– А что бы ты сделала? Да к тому же ты знаешь, как я хотел попасть сюда, чтобы увидеть Руины цивилизации Строителей, – задумчиво ответил Дал. – В случае, если бы ты отказалась ехать сюда, я был готов отправиться один, предварительно переодевшись женщиной.
– Дал, – вдруг спросила мужа Цендри, – что сказал тебе тот мужчина с красным аксельбантом? Ну, тот, носильщик. Я видела, что он подал тебе какой‑то странный знак. Мне показалось, что это пароль.
– А, этот, – как бы припоминая давнишний случай, проговорил Дал. – Да, он делал какие‑то манипуляции.
– Что он сказал тебе? – допытывалась Цендри. – Я не расслышала, он говорил так тихо.
– Сказал? – повторил Дал. – Да, он произнес одну фразу.
– Какую?
– Он сказал: «Мы родились без цепей», – ответил Дал. – Подозреваю, что этот человек принадлежит к какому‑нибудь религиозному братству. Вроде хористов на Бетельгейзе‑9. Те приветствуют друг друга фразой «Да будет мир в бесконечности». Да, понимаю, все эти сообщества интересует тебя, ты же у нас специалист по субкультурам и социальным подгруппам, особенно тайным. – Он улыбнулся. – Давай закончим об этом.
– Я вначале подумала, что это какое‑то общепринятое мужское приветствие, – задумчиво произнесла Цендри. – Сейчас же я почти уверена, что эта фраза является революционным лозунгом. Совершенно очевидно, что мы столкнулись с представителем подпольного движения сопротивления или…
Дал поежился и нехотя произнес:
– Цендри, перестань говорить глупости. Подобные общества всегда тайные, их члены не будут бросаться навстречу незнакомцу и орать свои революционные заклинания.
Цендри поморщилась. «Нет, – уверяла она себя, – Дал может говорить что угодно, но в мире, где главенствуют женщины и где мужчины носят ошейники, где на них ставят клейма, в мире, где мужчина является собственностью женщины, фразу „мы родились без цепей“, да еще произнесенную мужчиной, нужно рассматривать только как революционный лозунг, и никак иначе.
Но в одном Дал определенно прав. Если эта фраза является революционным лозунгом, бросаться с ней к первому встречному, а тем более иностранцу, прибывшему с другой планеты, никто не будет».
– Нужно будет выяснить, как мужчины живут в таком обществе, – задумчиво произнесла Цендри и вдруг замолкла, почувствовав себя вконец уставшей. «Нет, – решила она, – сейчас не время для научных разговоров», – и направилась к автомату. – Что ты будешь пить? Что‑нибудь горячее?
– Нет, наоборот, похолодней, – ответил Дал. – А тебе нужно выпить чего‑нибудь горячего, ты выглядишь неважно. – Он подошел к Цендри, обхватил ее и усадил на одну из подушек. – Посиди здесь, – сказал он. – Я принесу тебе чего‑нибудь.
Он подошел к автомату, нажав на кнопки, получил два небольших запечатанных стакана, вернулся к Цендри и протянул ей еще горячий напиток. Она сделала несколько глотков и сразу почувствовала себя много лучше. Напиток напоминал фруктовый суп, но был более кислым. Цендри посмотрела на Дала и попросила его дать ей попробовать его напиток. Сделав глоток, она тут же почувствовала прилив энергии и догадалась, что это какой‑то стимулятор. «Кофеин? Алкалоид типа амфетамина? В конце концов, не важно, в каждом из миров есть свой разрешенный наркотик».
Дал сел рядом с Цендри и стал рассматривать рисунки на перегородках.
– Что на них написано? – спросила его Цендри. – Ты знаешь их язык лучше, чем я.
Дал прищурился и пристально посмотрел на одну из надписей.
– Похоже, что на них написаны имена нарисовавших их художников. – Он помолчал. – Совершенно верно. «Нарисовано студенткой школы для дочерей рыбачек», – медленно прочитал он и заметил: – Картина – дрянь, но для школьницы недурно. – Дал беспокойно заерзал на подушке. – Интересно, долго они еще собираются держать нас здесь? Похоже, на Матриархате не принято оказывать уважение не только мужчинам, но даже очень важным женщинам.
Цендри пожала плечами.
– Все зависит от их общей культуры и пунктуальности. В некоторых мирах время, которое мы провели с тобой здесь, считается недопустимо долгим ожиданием, и, в зависимости от моего статуса и общественного положения встречающего, он либо будет униженно просить простить его, либо даже валяться в ногах. С другой стороны, если мы имеем дело с обществом, в котором на пунктуальность плюют, о нас могут вспомнить только через несколько дней, да и то случайно, причем никаких угрызений совести испытывать не будут. Поэтому предлагаю просто смириться с ожиданием, каким бы неприятным для нас оно ни было. Кстати, выяснить запреты изучаемого общества, его жизненный уклад и обычаи – все это считается антропологами первым и основным правилом при проведении научных работ «в поле».
– Цендри, – огрызнулся Дал, – мое естественное замечание совершенно не обязывало тебя читать мне лекцию, в которой я не нуждаюсь.
– Я не читала лекций, я просто ответила. – Цендри вздохнула. – Извини, Дал, это я по привычке.
– Ничего страшного, – великодушно ответил Дал. – Просто помни, что здесь ты уже не антрополог. А что касается запретов, то хотел бы я посмотреть на того, кто осмелится не то что заставить ждать, а просто не слишком почтительно разговаривать с ди Вело. – Он ухмыльнулся.
Цендри удивленно посмотрела на Дала.
– Разве вас не инструктируют, как себя вести в незнакомых мирах? Разве можно отправляться в другие миры, не зная их законов и порядков?
– Как видишь, я все еще живой и невредимый, – резко ответил Дал, сжав губы.