Боль стегнула в плечо
Ингвара, но в следующее мгновение оба влетели в светлицу вместе с сорванной с петель дверью, притолокой и дверным косяком.
Окунь еще лежал, распластавшись, как толстая жаба, а Ингвар, перекувырнувшись через голову, в два прыжка оказался у окна:
— Убежала!
В вопле было столько ярости, что окунь поспешно втянул голову в плечи. Никогда еще не видел Ингвара таким взбешенным и пристыженным. Словно в
бою обвели вокруг пальца, разбили дружину, а его самого повели с веревкой на шее на потеху победителю.
— Куда?.. Где?
— Вставай, лодырь, — рявкнул Ингвар. — Разлежался!
Он высунул голову из окна, быстро осмотрелся. Если древлянка не последняя дура, а она вовсе не показалась дурой, то сейчас как раз добегает
до леса. А там деревья укроют... По крайней мере, так она надеется.
Подобно камнепаду с горы он сбежал по лестнице. Его люди уже ждали в седлах. Мальчишек тоже посадили на коней. Их сторожил цепкий и все
примечающий Влад. Ему Ингвар доверял больше, чем олухам, упустившим Ольху.
— Прапор вперед! — велел он. — Выступаем немедля. По двое... пошли!
Влад сказал полуутвердительно:
— В Киев, как и собирались?
Ингвар оскалил зубы в злой усмешке:
— Пока нет, пока нет. Сперва должны решить одно дело. Ты знаешь эти леса. Здешняя княгиня провела нас, как последних деревенских дурачков.
Сбежала! Не думаю, что уйдет далеко. Где-то прячется в оврагах. Ждет, пока уйдем.
Влад смотрел внимательно. Когда после паузы заговорил, Ингвар почуял странную нотку, то ли сочувствие, то ли скрытую насмешку:
— Искать будет трудновато. Не проще ли плюнуть да идти сразу в Киев? Ведь мы сделали все, что велел князь Олег. Почти все. Покорили дрябичей,
побили типичей, добром присоединили сосенцев. А эта сбежала... Ну и боги с нею. Велика беда!
— Велика, — отрезал Ингвар. — Это одно из сильнейших племен. К тому же закрывает нам реку. Оставить такое за спиной? Сбежала, рассчитывая)
что махнем рукой и уйдем, а мы... отыщем, чего бы это не стоило!
— Все пойдем?
— Нет. Ты остаешься за меня. Бери все войско, веди в Киев. И этих двух змеенышей доставь великому князю. А я с дюжиной воинов пойду по следу.
Влад долго молчал. Ингвар видел, как в душе молодого воина борется и тщеславие, доверено вести огромное войско, к тому же первым сообщит
Олегу и всем русам в Киеве о новых победах, и трезвый расчет, столь редкий в такой нематером возрасте.
— Не мало будет? — сказал Влад наконец с сильнейшим сомнением в голосе. — Конечно, я благодарю за честь, но тебе опасно с дюжиной воинов идти
в чужой лес. К тому же, не обессудь, но мне все это кажется глупо... У нас в кулаке ее младшие братья. Разве это не залог? Тебе лучше махнуть на
нее рукой, сесть на своего Ракшана и, с развернутым прапором, вести войско к Киеву!
Ингвар птицей взлетел в седло. За ним уже выстроились, горяча коней для бешеной скачки, Павка, виноватые Боян Я Окунь, вся его отборная
дюжина самых умелых и преданных.
— Я догоню ее в этом же лесу!
В его голосе было столько бешенства, что Влад только удивленно покосился на воеводу, но смолчал. Таким воеводу еще никто не видел. Он бывал в
ярости, но не из-за женщин.
Ингвар и сам не понимал, почему ее бегство вызвало такую бурю в его мохнатой волчьей душе.
Влад, конечно же, был прав, тысячу раз прав. Умнее
всего было бы оставить ее, вернуться в Киев. Он выполнил почти все, что велел князь Олег. Даже больше. Он покорил еще три племени, уж очень
удачный случай подвернулся. А Ингвар умел пользоваться удобным случаем. А когда не оказывалось, умел создавать. Племя древлян просуществует само
по себе на год-другой дольше. Только и всего.
Олег ему не раз говорил, а Ингвар теперь и сам видел, что время мелких племен прошло. Если не сольются в одно, вольно или невольно, то их
сожрут взматеревшие соседи. А тогда уж точно, уцелевшим после резни, придется кланяться чужим богач и говорить на чужом языке.
Он даже не стал дожидаться, когда Влад и дружина покинет Искоростень. Влад бесчинств не допустит, его уважают как русы, так и славяне,
которых в его дружине уже немало.
Вломившись в лес, он сразу пустил свой маленький отряд широкой цепью. Павка с Боянем искали следы, каждый дружинник двигался сам по себе. Сам
Ингвар взял с собой самых быстрых, бросился в чащу первым. Он выбрал не самый трудный и не самый легкий путь, но так, как ему казалось, должны
пойти она. Это своим подвойским сказал, что беглянка прячется где-то в лесу, в оврагах, на самом же доле, если ее как-то понимал, она в одиночку
бросится к ближайшим древлянам.
Маленькая, но злая, подумал люто. Это ж два-три дня пробраться через лес, полный диких зверей! И наверняка не успела взять еды. Мужчиной бы
родиться, лучше не было бы воина.. Неукротимый дух в женском теле. Что ж, жеребец под ним то же был зверем, к которому боялись подойти. Там
достойнее сломить и заставить выполнять волю хозяина!
Кони галопом миновали широкую поляну, целое племя можно разместить, снова ворвались в лес, сперва редкий, вырубленный, с широкими полянами,
потом деревья сдвинулись, пошли валежины, завалы.
Окунь ехал поблизости, посматривал искоса. С расспросами не приставал, но Ингвар чувствовал, что это не беспечный Павка или лихой Боян.
Окуню, самому вдумчивому из старшей дружины, придется как-то объяснить свое странное решение.
Они ехали по ее следам целый день, а когда наступил вечер, все были уверены, что поиск закончился. След был утерян, к тому же за ночь можно и
уйти далеко, и следы замести. Но после ночевки Ингвар сам пошел со следопытами, отыскал следы беглянки, и снова маленький отряд ринулся в
погоню.
Однажды даже увидели ее светлое платье, мелькнуло и пропало. Ингвар пришпорил коня, все радостно заверещали. Однако сразу же пошли, такие
завалы, валежины, что даже неунывающий Павка возопил:
— Ингвар! Либо коней придется бросать... лешим на потеху, либо вертаться!
— Мы пройдем, — рявкнул Ингвар.
— Коней на руках понесем?
— На шее.
— Я ж не ты и не Манфред. Мне и свой зад носить тяжело.
Когда пробились, где растаскивая завалы, где объезжая по широкой дуге, беглянка исчезла. Даже след ее нашли только к полудню, когда даже
Ингвар собирался поворачивать коней.
Окунь подъехал, зыркнул сердито:
— Дальше земли дулебов.
— Ну и что? Они платят нам дань.
— Да, во... за данью являемся зимой. На полюдье. Как бы не осерчали.
Ингвар зло огрызнулся:
— Наши данники?
Но сам понимал, что Окунь прав. На полюдье ходят только зимой. Не потому, что легче вывозить дань, а затем, что летом любой данник возьмет,
да и уйдет от прибывших русов.