Капитан же бошей твердо заявил, что не собирается сотрудничать с нами.
Таким образом, нам не оставалось ничего другого, как посадить его под замок. Мы уже собирались осуществить это решение, когда вниз спустилась девушка. Со времени нашего абордажа ни она, ни офицер еще не видели друг друга. Я поддерживал девушку во время спуска по трапу и продолжал держать ее руки, хотя в этом уже не было необходимости, когда она повернулась и в упор посмотрела на немца. Оба издали возгласы удивления и разочарования.
- Лиз!
- вскричал он и шагнул к ней.
Глаза девушки расширились, в них появилось выражение ужаса, и она отшатнулась. Вслед за тем она гордо выпрямилась, вскинула голову и без единого слова повернулась к нему спиной.
- Уведите его, - приказал я двоим конвоирам, - и заприте.
Когда его увели, девушка посмотрела мне в глаза.
- Это и есть тот самый немец, о котором я говорила. Его зовут барон фон Шенворц.
Я только кивнул в ответ. Так вот кого она любила! А может в глубине души она до сих пор его любит? Тут же во мне вспыхнула безумная ревность. Я возненавидел барона фон Шенворца с такой силой, что она переполнила все мое существо.
Но мне недолго пришлось предаваться чувству ненависти; из верхнего люка показалось лицо наблюдателя, который передал, что прямо по курсу виден дым на горизонте. Я немедленно поднялся наверх вместе с Брэдли.
- Если это свой, - сказал он, - вступим в переговоры, ну а если нет - потопим. Как, капитан?
- Согласен, лейтенант, - ответил я, вызвав улыбку на его лице.
Мы подняли английский флаг. Я оставался на палубе, а Брэдли спустился вниз и развел команду по местам, причем к каждому бошу был приставлен англичанин с пистолетом.
- Малый вперед! - скомандовал я.
Дистанция между нами и неизвестным судном теперь быстро сокращалась, и я уже ясно различал красный вымпел британского торгового флота. Меня переполняло чувство гордости при мысли о том, как восхищенные британцы будут в скором времени поздравлять нас с захватом столь ценного трофея. Но торговое судно, видимо, заметив нас, резко повернуло к северу, из труб повалили густые клубы дыма, и, используя противолодочный зигзаг, оно принялось улепетывать от нас, как от бубонной чумы. Я изменил курс и погнался было за ним, но оно оказалось проворнее и вскоре оставило нас далеко позади.
С грустной улыбкой я приказал перейти на прежний курс, и мы вновь пустились по направлению к Англии.
Пароход, который мы видели, должно быть, передал по радио предупреждение, поскольку не прошло и получаса, как мы снова увидели дым на горизонте, но на этот раз над судном развевался белый вымпел Королевского военного флота, и на нем были пушки.
Это судно на полной скорости надвигалось прямо на нас. Я только собирался дать сигнал, как нос корабля озарился вспышкой выстрела, и мгновением позже рядом с нами в воде разорвался снаряд.
Брэдли поднялся на палубу и встал рядом со мной.
- Еще один такой выстрел и он к нам пристреляется. Похоже, там не слишком верят нашему флагу, - сказал он.
Второй снаряд пронесся над нашими головами, и тогда я отдал приказ изменить курс, а Брэдли спуститься вниз и приготовиться к погружению. Я передал ему Ноба и, следуя за ними, задраил люк.
Никогда еще, казалось мне, цистерны погружения не заполнялись так медленно. Прямо над нами раздался взрыв, судно сильно тряхнуло, все повалились на пол.
Я ждал, что вот-вот сверху хлынут потоки воды, но этого не произошло, и мы продолжали погружение, пока манометр не показал глубину в сорок футов. Только тогда я уверился, что мы в безопасности. В безопасности!? Мне стало даже смешно. Я сменил Ольсона, который оставался в рубке по моему приказу. Он когда-то служил на первых английских лодках и немного разбирался в управлении. Брэдли был рядом со мной и вопрошающе смотрел на меня.
- Так как же, черт побери, нам себя вести? - спросил он. - Торгаши от нас бегут, а военные торопятся потопить, и ни те, ни другие не верят нашему флагу и не дают возможности объясниться с ними. Пожалуй, в английском порту нас встретят еще хуже - сетями, минами и не знаю чем еще. У нас ничего не выйдет.
- Давай попробуем еще разок, когда уйдем от этих преследователей, - стал убеждать его я. - Ведь должен же кто-нибудь нам поверить.
Мы попробовали еще. В результате, нас чуть не протаранил огромный сухогруз. Позже нас обстрелял миноносец, а два торговых корабля пустились в бегство при нашем приближении. Два дня мы крейсировали по проливу, пытаясь найти хоть кого-нибудь, кто бы понял, что мы свои, но таковых не нашлось. Еще после первой нашей встречи с военным кораблем я дал указание послать радиограмму, объясняющую всю сложность нашего положения, но, к моему величайшему сожалению, оказалось, что вся радиоаппаратура исчезла.
- Есть только одно место, куда мы можем отправиться, - напомнил о себе барон фон Шенворц, - это Киль. В этих же водах вы нигде не сможете высадиться. Если хотите, я могу довести вас туда и могу обещать хорошее отношение.
- Существует еще одно место, куда мы можем отправиться, - был мой ответ, - и скорее мы отправимся туда, чем в Германию. Это место - преисподняя.
Глава III
То были тревожные дни, и я почти не общался с Лиз. Ей я отдал капитанскую каюту, сам же вместе с Брэдли занял каюту помощника. Ольсон и двое наших лучших матросов занимали каюту для младших офицеров. Нобу я устроил лежанку в каюте Лиз, надеясь, что он поможет ей скрасить одиночество.
Какое-то время после выхода из британских территориальных вод ничего примечательного не происходило. Мы двигались в надводном положении. Затем посыпались неприятности. Утром сломался один из дизелей, и пока мы его чинили, начала наполняться водой носовая цистерна для погружения. В это время я находился на палубе и заметил увеличивающийся крен. Догадавшись, что произошло, я бросился вниз и, захлопнув за собой люк, спустился в центральный отсек. К этому времени подлодка уже погружалась носом вперед. Я бросился к клапану носовой цистерны. Он был полностью открыт. Закрыть его и включить помпу для откачивания воды потребовалась минута, но было ясно, что мы находились на грани катастрофы.
Я знал, что сам по себе клапан открыться не мог. Значит, его кто-то открыл, и этот кто-то готов был умереть сам, лишь бы уничтожить всех нас.
После этого случая я поставил охрану и приказал матросам обходить весь корабль. Мы чинили двигатель день, ночь и половину следующего дня. Большую часть времени мы дрейфовали на поверхности, но ближе к полудню с запада на горизонте был замечен дым и, убедившись на горьком опыте, что в этом мире для нас существуют только враги, я отдал приказ пустить второй двигатель, чтобы уйти с пути приближающегося парохода. Но как только двигатель заработал, раздался скрежещущий звук рвущегося металла. Двигатель остановился, и мы обнаружили, что кто-то сунул в шестерни отвертку.
Прошло еще два дня, прежде чем мы вновь обрели способность кое-как двигаться дальше, лишь наполовину завершив ремонт. Предыдущей ночью ко мне в каюту пришел часовой и разбудил меня. Это был довольно сообразительный малый, которому я вполне доверял.