Да, появление сестры несколько тебя встряхнуло, но оказывается, не настолько, чтобы ты совсем ожил. Ты отпустил ее… не отворачивайся, я прекрасно знаю, что ты был в курсе этой нелепой затеи.
— Простите.
— Не прощу, — пробормотал Стальной король и все же распрямился. Он двигался столь медленно и осторожно, словно боялся, что неловкое движение причинит ему боль. А может, так и было. — Вы мне всю игру сломали…
Прозвучало обиженно, но эта обида была частью маски. Король же вернулся к каминной полке. Сняв с нее фарфорового голубя, он повертел статуэтку в пальцах и вернул на прежнее место.
— Но ладно, я умею признавать поражение. Любовь, так любовь. Оден сам выбрал, пусть живет. И за сестру можешь не волноваться. Я не собираюсь причинять ей вред.
— Спасибо.
— Пожалуйста, — отодвинув голубя, Король дотянулся до пары дам с веерами. Фигурки кланялись друг другу, и складки платья поблескивали позолотой. — Но мы сейчас не о ней, а о тебе. Я узнаю этот взгляд. Опять в меланхолию впасть собираешься? Брокк, ты же не истеричная девица, которой нужно принимать капли для успокоения нервов.
Король был прав, и за собственную слабость, вернее за то, что поддался ей, становилось стыдно.
— Ты Мастер.
— Я не…
— И лучший Мастер на моей памяти.
Перевернув фарфоровую даму, Стальной король бесстыдно заглянул ей под юбку.
— Твоя сила в твоей голове. И вчера ты едва с этой головой не расстался. По собственному, заметь, почину. И скажи, что я должен сделать для того, чтобы ты, наконец, стал думать?
— Я вернусь к работе…
— Конечно, вернешься, — перебил король и с явным разочарованием поставил даму рядом с голубем. — Но я не о том.
— Не понимаю.
— Понимаешь, не притворяйся, — Стальной король сделал шажок и поморщился. — Не один ты искалечен. Смирись уже. Успокойся. Научись жить.
— Как?
— Как-нибудь, — следующей в ряду фарфоровых безделушек была борзая, но к ней король не прикоснулся. — Так, как все живут. И выживают. У тебя нет руки, но ты себе сделал руку.
Металл, статичный, покорный, но не способный к изменению.
— У многих и этого нет. Кстати, ты оформил, наконец, патент?
— Да.
— Вот и молодец. На фабрике Вейса готовы выделить линию под протезы. У них уже есть с полсотни заказов… и продолжают поступать. И скажи, Мастер, почему я должен заниматься этим?
Упрек был заслуженным.
— И знаешь, что? Для многих эта твоя… придумка будет спасением. А ты…
— Я понял, Ваше Величество.
— Ничего ты не понял, — со вздохом Стальной король потянулся к фигурке охотника. — Тебе кажется, что твоя беда исключительна. Возможно, так оно и есть. Но ты либо научишься уживаться с нею, по-настоящему уживаться, или однажды погибнешь по какой-то нелепой случайности. Например, взорвется в руках очередная бомба…
Он переставлял фарфоровые безделушки сосредоточенно, словно само это занятие имело некий, недоступный пониманию Брокка смысл.
— Вчера ты взял в руки заряд, даже не подумав о том, что это прикосновение способно нарушить запирающий контур. Ты же понятия не имел, кто этот контур создал. Верно?
— Я…
— Ищешь приключений. Пытаешься доказать кому-то, что не трус Иине столь слаб, как можно было бы ждать от калеки. И да, Брокк, ты не трус. И ты не слаб. Но когда научишься думать, головой думать, и не только в мастерской, тогда станешь по-настоящему сильным.
Король оглянулся. Левый глаз его подергивался, и по щеке сползала слеза, которую Король раздраженно смахнул рукавом.
Король оглянулся. Левый глаз его подергивался, и по щеке сползала слеза, которую Король раздраженно смахнул рукавом.
— И да, у меня свой интерес. Мне нужен живой и адекватный мастер, а не тот, который в тайне мечтает отправиться в мир иной. Ну погибнешь ты… и что, смерть будет героической?
Уши горели. И Брокк опустил взгляд, походя отметив, что ботинки его успели запылиться. А на штанине виднелось коричневое пятнышко грязи. Когда только успело появиться?
— Нет, дорогой. Эта смерть будет идиотской и никому не нужной. Твой род прервется. Твои земли придется разделить, а людей отдать под чью-либо опеку. Твоя сестра останется одна. А мне придется искать нового Оружейника. Руку дай.
Стальной король оперся на руку.
— Научись, наконец, здраво оценивать свои силы. И помощь принимать, когда в ней появляется нужда.
— Я постараюсь.
— Постарайся уж, — прозвучало насмешливо, словно Стальной король сомневался, что Брокк сдержит это обещание. — И еще, обзаведись наследником… война и так проредила дома.
— Я…
— Слышал уже, постараешься.
Это было откровенной насмешкой, но не обижаться же на Стального короля. И Брокк улыбнулся. Как ни странно, полегчало.
— Вот, таким ты мне больше нравишься… а девочка хорошая. Ей в этом мир не легче, чем тебе.
Его невеста, Кэри из рода Лунного железа, была юна.
Напугана.
И весьма мила.
Вот только Брокк врагу бы не пожелал невесты из Высших.
— Думаю, — сказал Стальной король, вызывая вязь обручальных браслетов. — Вы поладите.
Кэри разбудил шелест дождя. Открыв глаза, она несколько секунд не могла понять, где находится. А потом вспомнила все и сразу.
Чужой дом. И леди Эдганг.
Разговор.
Яд во флаконе. Стилет, который все еще был спрятан под подушкой.
Комната и затянувшееся ожидание. Оден из рода Красного Золота.
Его побег.
Ночь.
И вот утро, осеннее, стылое, с погасшим камином и ледяным полом. Кэри только коснулась его пальцами и тотчас спрятала ногу под одеяло: какими бы неприятностями день грядущий ни грозил, лучше дождаться их в тепле. Кэри и ждала, лежа в чужой постели, завернувшись в чужой плащ и считая завитки чужой лепнины на чужом потолке. Но вот в замке повернулся ключ.
— Доброе утро, — сказал Виттар, глядя куда-то в сторону.
— Доброе… — Кэри, чувствуя, как заливается краской, поспешно натянула одеяло до самого подбородка.
— Леди… к моему величайшему огорчению, — огорченным Виттар из дома Красного Золота не выглядел. — Я вынужден сообщить вам неприятные новости.
Сердце ухнуло в пятки. Или в желудок, который совершенно неприличным образом заурчал, но хозяин дома сделал вид, что не слышит. Он перевел взгляд на окно, по-прежнему затянутое серой рябью.
— Леди Эдганг скончалась.
Кэри едва одеяло не выпустила. И только и сумела, что кивнуть.
Скончалась?
Приняла все же яд? Или…
— У леди оказалось слабое сердце. Не выдержало волнений, — Виттар поклонился, а Кэри ответила рассеянным кивком. Не очень-то вежливо, если разобраться, но она совсем растерялась. Сердце? Леди Эдганг жаловалась на суставы, на желудок, не привыкший к грубой пище, на печень, на погоду, неуклюжесть Кэри, ее голос, дурные манеры, медлительность, глупость, уродливость, с которой приходится мириться, на все, но только не на сердце.
Виттар молча ждал вопросов, но Кэри прикусила губу: возможно, сейчас как раз тот момент, когда следует промолчать. И поверить.
А еще сдержать вздох облегчения.
— Я пришлю вам горничную, которая поможет одеться.