– И почему до сих пор никто не задумывался, где наши уязвимые места и как их можно укрепить?
– А зачем? – спросил Горн.
– То есть как? – Эрик даже растерялся.– Ну, знаешь…
– Ладно, скажу иначе: кому это нужно? Самой богине нет дела до таких пустяков. А мы здесь ничего не решаем.
– Постой, а наш Верховный?
– Мон? Ну, этого сюда просто назначили – он и Стражем‑то никогда не был.
– Горн, Горн!..– страдающим голосом предостерег Крауг.
– А чего? Пост не хуже других, только не надо и Мона записывать в идейные. Вдобавок он так же боится перемен, как и все. Но мы‑то, Стражи, хотя бы в результате заинтересованы.
– А Мон, выходит, нет? – спросил Эрик.
– А разве он рискует чем‑нибудь, кроме поста? Случись что, головы его не лишат, тела тоже, даже Избранность и трехбуквенность останутся при нем – он же ни на шаг не отступил от заветов предков, от незыблемых наших традиций. А вот попробуй он что‑либо изменить, а затем, не приведи Духи…
– Но ведь это же глупо! – воскликнул Эрик.
– Вовсе нет – если поставить собственные интересы чуть повыше божественных,– возразил Горн.– Кто же станет любить в ущерб себе – сейчас это даже не модно. Думаешь, Мон один такой?
– Ох, господа… – простонал Крауг снова.
– Да полно вам, Старший, вы же храбрый человек,– отмахнулся Горн.– И разве вы думаете не так же?
– Одно дело – думать…
– А кого бояться – Воителей? Бросьте, сейчас не те времена!.. Вам следует почаще бывать во Дворце – теперь там и не такое услышишь.
– Но ведь есть еще Хранители,– вмешался Эрик.– Или им тоже все равно?
– Ты о чем? – слегка удивился Горн.
– Да о Ю же!..
– Ага.– Горн хмыкнул.– Хранители, ну да… А чего им до наших проблем? Если их что и заботит по‑настоящему, так это сама Истинная Вера. А она‑то последнее время пошла в народе на убыль – ты разве не заметил? После того прокола Ю с десантом на Второй Материк…
– И что же, Веру теперь сможет укрепить только очередное воскрешение Божественной? – в упор спросил Эрик.– К этому ты клонишь?
– Ну, малыш, ты сегодня в ударе! – качая головой, заметил Горн.– Что это на тебя нашло?
– Так это правда?
– Ты сам это сказал – не я. Но, в конце концов, почему бы Ю не пожертвовать собой снова, раз того требует Вера? Ведь, если вдуматься, ничего серьезного богине не грозит – ну, поваляется месяц‑другой в гробнице, всего и дел.
– Н‑да,– угрюмо подтвердил юноша,– какие пустяки… И Хранителям, конечно, видней.– Он покосился на Старшего.– Странные они существа, Крауг, вы не находите?
– Почему? – искренне удивился тот.– Они всегда были такими.
– Ну конечно, вы привыкли – за столько‑то лет!.. Но почему они бессмертны, как и богиня, хотя всего лишь ее слуги? И почему каждый год их погибшие воскрешают так же, как обновляется сама Ю? А можете вы представить себе Хранителя‑ребенка? Я не спрашиваю о стариках, раз уж они живут вечно, но ведь откуда‑то эти скопцы произошли?..
В ответ Крауг только пожал плечами – его‑то подобные вопросы не заботили. Горн негромко рассмеялся, глядя на Эрика почти с умилением. И как только взросло такое чудо в здешнем гадюшнике? – подумал он. Этого бы малыша да в хорошие руки…
– К дьяволу Хранителей,– проворчал Горн вслух.– А что до обожаемой твоей Ю, так ведь и от нас здесь кое‑что зависит, разве нет? Вон Крауг, к примеру, готов положить за нее голову, не задумываясь… Ведь так, старина?
Крауг равнодушно кивнул.
– В смысле: готов ли и я положить голову? – Горн ухмыльнулся.– А если я хотя бы попытаюсь – это тебя устроит?
С детской отходчивостью Эрик засмеялся, затем неожиданно зевнул – уже не первый раз за сегодня, как будто предыдущая ночь выдалась для него редкостно бурной. Мечтательно улыбнувшись, словно припомнив что‑то, юноша произнес:
– Мне бы отлучиться денька на два‑три – как думаете, Крауг, отпустят?
– Вот это вряд ли,– взамен Старшего откликнулся Горн.– Время больно тревожное… А что за дела?
– Да так,– улыбка Тигра внезапно сделалась зловещей,– семейные. Узнал я кое‑что – надо бы проверить.
– Эти мне проверки… Почему от них так часто тянет мертвечиной? – Горн брезгливо поморщился.– Ладно, когда чуть распогодится, может, прогуляемся вместе – я похлопочу.
Из‑за тяжелой портьеры возникла узкая холенная кисть с перламутровыми ноготками. Гибкие пальцы странно переплелись – знак внимания, одно из немногих слов Священного языка, знакомых рядовым Стражам. Горн тихонько свистнул, привлекая взгляд Крауга. Пальцы Божественной сотворили новый знак и исчезли.
– Готовьтесь,– отрывисто приказал Крауг.– Выходим немедленно.
Шагнув к пульту, он оповестил охранный центр, вызвал сменщика мгновенно подобравшемуся Эрику. Затем повернулся и уперся настойчивым взглядом в Горна. Бросив в рот последнюю порцию орехов – на этот раз полную горсть, тот неторопливо высвободил свое громоздкое тело из кресла, опустил на лицо бронещиток.
– Вот и отлично,– кивнул Крауг. Горн молча ухмыльнулся.
Через минуту они уже стремительно шли извилистыми коридорами Храмового Лабиринта: впереди – Крауг; следом за ним (не шла, нет – скользила, плыла, струилась) – Божественная Ю, совершенно нагая, с изящным мраморным телом, расцвеченным лишь розовыми мазками на губах и сосках да блестками ноготков; еще чуть сзади, плечом к плечу,– Горн с Эриком. Маршрут, как всегда, выбирал Крауг, и уж здесь‑то он удивлял изобретательностью и непредсказуемостью – тоже одна из причин его замечательной живучести.
Горн шагал отработанной поступью Стража – мягко, почти бесшумно, с равнодушным лицом и сложенными на груди руками – и думал о поручении Тора, Главы Львов. Ситуация в Империи менялась стремительно, важно было не упустить момент… и не подставиться. Вокруг столько алчных идиотов, а Ю – такой лакомый кусочек и стольким мешает!.. Хорошо еще, что в Храме пока опасен только заточенный металл – ну, а если и здесь ухитрятся снять Защиту, тогда…
Очередной раз Крауг завернул за угол и вдруг шарахнулся назад, выхватывая мечи. Но – поздно!.. Что‑то мелькнуло в воздухе, тело Старшего Стража сотряс беспощадный удар, между лопаток вырвалось окровавленное лезвие дротика.
Крауг еще падал, хрипя и цепляясь руками за древко, когда Горн и Эрик слаженно рванулись мимо застывшей Ю навстречу накатывающимся из‑за угла темным фигурам – дьявол, да сколько же их!..
Взметнулись просторные черные рукава, сверкнули метательные ножи. Мгновенно Горн закрылся предплечными щитками – зазвенел металл по металлу. Он развел руки, и в каждой оказалось по массивному клинку. С этого момента Горн перестал думать и чувствовать, словно отключился. Закованный в броню, бешено вращая мечами, он взрезал свору нападавших, оставляя позади зарубленных и оглушенных. Но на полпути затормозил, и враги с готовностью окружили Стража плотным кольцом, не подозревая, что именно круговой бой устраивает того более всего: теперь он мог держать противников под контролем и не опасаться случайностей.
И все же Горну не удалось загрузить работой всех – просто не хватило вокруг места; и после секундного замешательства с полдюжины оставшихся не у дел двинулись в обход Горна, на Ю.