Да только это не поможет, нас все равно засекут, я уверен в этом на все сто.
Внезапно БТР остановился метров за полтораста от «места незаконного проникновения», то есть от того участка дороги, с которого мы сошли на КСП.
Я уже приготовился увидеть во всей красе дежурный наряд с собаками, но недра десантного отделения бронемашины явили на свет лишь одного бойца.
Приспичило пареньку по-маленькому, вот и тормознули.
Четвертая линия. Сколько их тут, а?..
— Чингиз, — прошептал я, — ползи за мной.
Черт, как некстати нагрянули ооновцы! А вообще они подозрительно спокойны — наверняка ведь уже прошел сигнал о нарушении целостности Периметра.
Оборвалась проволока — разомкнулась цепь, страшный мутант спешит в гости к мирному населению, надо принять меры. Или того хуже — злобный сталкер
проник на запретную территорию, и крайне важно его обезвредить, пока он не вернулся, напичканный артефактами, опасными для людей.
И при всех этих ужасах ооновцы вообще не чешутся. Пописать вон остановились. Хотя… таких сигналов у них по десятку в день. Проволока-то ржавая…
Пятая линия. Чингиз ткнулся головой в подошвы моих ботинок.
— Чего ты там возишься?!
Я сделал вид, что не расслышал вопроса. Иногда моему товарищу лучше бы вообще не открывать рот.
— Засекли! — сдавленно пробормотал Чингиз. — Засекли нас!..
— Что?! — Я приподнял голову.
Таки да, заметил нас товарищ, который выбрался из БТР, чтобы облегчиться. У-у, глазастый! И мало того, что высмотрел, еще и коллегам
наябедничал. А это уже нехорошо. Я бы сказал — очень плохо.
Загрохотали выстрелы, пули просвистели значительно выше ограждения.
Молодцы бойцы, уважаю! Если в уставе написано, что сначала надо дать предупредительный залп, то вот вам глупый расход боеприпасов. Спасибо,
дорогие, за пару секунд дополнительного времени. Нам сейчас каждое мгновение дорого. Вы еще в мегафон поорите, что, мол, уважаемые граждане, вы
нарушаете кучу законов, поэтому добровольно сдавайтесь, иначе миротворческие силы вынуждены будут открыть огонь на поражение.
Щелчок — упал кусок проволоки, в сторону его, чтобы не мешал. Еще щелчок — еще кусок. Еще…
Ага, таки вытащили мегафон, что-то кричат. Точнее, один кричит, а остальные спрятались в кустах. Верное решение — мало ли, вдруг стрелять
начнем? Кому охота подставляться под пули?
БТР сорвался с места и покатил по дороге. Тоже вариант. Зачем портить КСП, если можно положить бродяг из пулемета, а потом отправить парочку
молодых бойцов, чтобы вынесли трупы на асфальт?
Всё. Шестая линия оказалась последней. Я вытащил рюкзак и откатился в сторону. Я — в Зоне. И вот тут не зевай. Казалось бы, разница в несколько
метров, а совсем иной мир со своими непостоянными законами и традициями.
Ножницы больше не нужны, я бросил их. Выходить из Зоны планирую с гордо поднятой головой. Больше под проволокой ползать не хочу и не буду.
Так, теперь бегом к оврагу, вот к тому, что правее. Там нас точно не достанут, даже если начнут долбить из малокалиберной пушки, установленной
в башне БТР. Жизнь налаживается!
— Я застрял, — бесстрастно сообщил мне Чингиз.
Жизнь налаживается!
— Я застрял, — бесстрастно сообщил мне Чингиз.
Если честно, я сначала не поверил. Думал, что это у него такой военсталкерский юмор.
— Ты что сделал?.. — Я едва сумел выдавить из себя эти слова.
Я прорезал проход, а этот знаток тактики и стратегии умудрился вляпаться в колючку, как последний «дух» первого года службы?! Ему, видите ли,
лень было снимать рюкзак, и он пополз на животе и конечно же зацепился, дергаться начал и еще больше увяз. А в положении лежа рюкзак снять фикус
получилось.
На миг у меня возникла шальная, просто-таки безумная мысль: а не бросить ли Чингиза здесь, пока не поздно и есть шанс уйти от ооновцев?!
— Беги, Край. Я тут сам как-нибудь… — Чингиз скорчил такую виноватую рожу, что мне захотелось хорошенько врезать ему в челюсть.
Ну-ну. Сам он в колючку влез, а выпутываться мы уже вместе будем.
Раз такое дело, я встал в полный рост и дал залп по миротворцам. А то притихли что-то, небось пакость какую задумали. Мои выстрелы отвлекут
вояк от коварных замыслов.
И тут БТР остановился, башня повернулась и…
Я едва успел упасть и вжаться в землю. Пулемет, спаренный с пушкой, взрыхлил почву в шаге от меня и порубил веером пуль колючку в куски.
— Живой? — спросил я, когда выстрелы стихли.
— Вроде того, — ответил Чингиз.
— Сейчас… — Я оторвал лицо от земли. — Подползу и срежу лямки. Только не дергайся, лежи спокойно.
— Не надо.
— Надо! И не спорь со мной, Чингиз! Не зли меня!
Послышался лай собак.
Чингиз засопел, заворочался и через секунду оказался рядом со мной.
— Не понял?! — возмутился я и тут же сообразил, что массированная долбежка из пулемета освободила моего товарища, уничтожив целый сектор
проволочного заграждения.
А то, что мы живы, — чудо, не иначе. Вот потому миротворцы и расслабились: мы просто не могли уцелеть под ураганным огнем.
— Побежали! — скомандовал я и рванул к оврагу, моля Хозяев, чтобы Чингиз все правильно сделал, ибо я не нянька, не могу все время вытирать ему
сопли.
Позади раздались крики, кто-то начал стрелять из автомата, пули просвистели над моей головой, но я и не думал сбавлять скорость. Если не
доберусь до оврага, все равно шансов выжить не будет. Попади я в плен к миротворцам, лучшее, что меня ожидает, — тюрьма, а это не жизнь.
Гулко грохнула пушка БТР. Земля впереди поднялась и кинулась на меня комьями и пылью. Я резко свернул в сторону, упал, тут же вскочил и опять
побежал — на сей раз зигзагами и пригнувшись, чтобы как можно меньше подставляться. Что там Чингиз? Как он?..
Я подбежал к обрывистому краю оврага и не раздумывая прыгнул вниз. Сломаю ли я ноги, еще неизвестно, а если замешкаюсь — пулю схлопочу, факт.
Внизу, метрах в десяти, рос орешник. Вот в него-то я и угодил.
Ветки жестко ударили по ногам, расцарапали лицо. С меня сорвало рюкзак, но автомат я удержал.