Вряд ли стоит продолжать в одиночку экспедицию во мрак. Я решил вернуться. И вовремя.
Чингиз распластался, прижавшись к стене, но все-таки он крупнее меня, и на финальном отрезке в полметра «воронка» зацепила военстала. Твою
мечту! Всего шаг оставался!
У меня сердце екнуло, когда Чингиза оторвало от стены и протащило пятками по полу. Его глаза выпучились, рот перекосился в немом крике.
Ни на что не надеясь, я протянул другу автомат. И это сработало — Чингиз крепко вцепился в приклад. Я тут же резко дернул оружие на себя,
стараясь рывком пересилить аномалию. Какой-то миг казалось, что мои потуги напрасны, что Чингиза уже не спасти. Время застыло стеклом, облепив меня
так, что я не мог пошевелиться. Так продолжалось целую вечность. А потом стекло треснуло на множество осколков, которые осыпались к моим ногам. Все
резко пришло в движение, я упал, Чингиз свалился на меня сверху, а он парнишка отнюдь не маленький…
Мы смеялись минут пять. Это всё нервы. Мышцы лица очень чувствительны к адреналину.
А пока мы хохотали, хлопая друг друга по плечам, вой в коридоре стих, словно обитатели коллектора испугались и отступили.
К сожалению, все оказалось иначе.
* * *
Вой возник вновь, и громкость его удвоилась. Раньше это было похоже на зимнюю вьюгу, бушующую за окном: ты сидишь дома, и плевать на непогоду,
тебе-то тепло и комфортно. А теперь вьюга разбила раму и в уютной квартирке стало зябко.
— Они рядом. — Чингиз по-армейски быстро оделся и уже стоял с автоматом в руках.
— Кто? — Моя рука потянулась к фляге, которую я пристегнул к ремню, чтобы каждый раз не снимать рюкзак.
Чингиз не ответил.
Плохо. Если уж военстал не знает, что за зверь так голосит, то… То это очень плохо. Вояки имеют доступ к самой последней инфе по зараженным
территориям. Эксперименты научников, слухи, рассказы бродяг в барах — все это тщательно анализируется. Результат — еженедельные отчеты, которые
доводятся до сведения личного состава подразделений, несущих службу в Зоне и у Периметра.
Вой внезапно смолк опять, а потом усилился. Казалось, что твари окружили нас и напрягают голосовые связки буквально в паре шагов, не дальше. Но
ведь рядом никого не было!
Я убрал руку с фляги. Не время для вывода радионуклидов из организма. Главное — не поддаться панике. Я схватил ствол «калаша» Чингиза и дернул
вниз — похоже, мой товарищ собрался опустошить рожок в пустоту.
— Погоди стрелять. И помни: бетон вокруг, рикошетом нас самих положит.
И тут опять наступила тишина. Но я этой тишине уже не верил.
И правильно делал.
Вдруг что-то мелькнуло в свете фонарей, что-то довольно крупное и округлое. Предмет ударил Чингиза в лоб и свалился у моих ног. Военстал прижал
ладони к лицу и упал на колени.
Сначала стреляй, потом думай — мой принцип при паршивых раскладах. Я дал длинную очередь в темноту. Пауза. Взгляд вниз, под ноги, — что тут у
нас? А вдруг граната? Глупая мысль, потому и посетила меня не сразу. Не граната, нет, и не окатыш, как мне показалось поначалу. Всего лишь
человеческий череп.
Жаль, пули ушли в никуда: ни криков, ни звука падения тел, ничего вообще.
Не граната, нет, и не окатыш, как мне показалось поначалу. Всего лишь
человеческий череп.
Жаль, пули ушли в никуда: ни криков, ни звука падения тел, ничего вообще. Честное слово, я бы обрадовался, если бы мне удалось зацепить ту
сволочь, что задела моего друга. «Кто нас обидит, тот и дня не проживет!» — как говаривал в учебке наш инструктор по карательным операциям в тылу
врага. Кто здесь, а? Кто притаился в темноте и швыряется костями?!
Бюреры, кто ж еще.
Больше некому обитать в мрачном подземелье. А что воют, так, может, это особенность местной популяции — типа был доминирующий самец, который
умел эротично покрикивать на самок, вот и дал начало новому подвиду.
— Береги патроны, — сказал Чингиз, когда я спросил, в норме ли он, все ли в порядке.
Судя по голосу, он пришел в себя и его разум возмущенный закипел. Но при этом военстал не забывал, где он и сколько рожков у нас в запасе.
Я кивнул, мол, намек понял, брат, буду экономить: пакетики с чаем дважды заваривать, тушить свет и вообще с этого момента сажусь на диету.
Фонари освещали пространство метров на десять, не больше. Потому как обычные фонари, диодные, — слабенькие, зато очень экономные: одной
батарейки хватит на бог знает сколько часов. Вот только я проклял эту экономию, когда из темноты к нам прилетел ржавый топор. Я заметил его, когда
он врезался в округлый потолок в метре над нашими головами. Сверху посыпалась гниль — все, что осталось от деревянного топорища. На плечо мне
свалилась железяка. Хорошо хоть не лезвием, а обухом.
Я даже не успел открыть рот, чтобы выругаться, — покореженный, изъеденный ржавчиной «Калашников»ударил Чингиза в грудь, опрокинув его на
спину. Это был еще один «презент» бродягам от обитателей подземелья.
Ах так?! Ну держитесь!
Очередь рассекла темноту вспышками. На сей раз, не поднимаясь с пола, стрелял военстал. Видать, раздумал экономить. Поражаюсь его здоровью —
после такого нокдауна я бы вряд ли смог пошевелиться: валялся бы со сломанными ребрами, стоная и хрипя. Хорошо, что Чингиз — не я.
И вновь веер пуль ушел во мрак. И похоже, военстал таки попал, ибо завывания усилились, изменив тональность: появилась в них какая-то
жалостливая нотка.
— Вперед?.. — скривившись от боли, поднялся Чингиз.
— Ну не назад же?.. — Я бы с радостью отступил, но позади «воронка», и не факт, что нам дадут спокойно раздеться и пролезть на ту сторону.
Но только я сделал шаг, как услышал странный звук совсем рядом. Я направил автомат с фонарем вниз да так и застыл на месте. Это хрустел первый
«подарок» нам — человеческий череп. Он начал ломаться сам по себе, будто его мяли чьи-то невидимые очень сильные пальцы.
Да уж, местные бюреры — мутанты серьезные, не только выть умеют. Я отдал бы два рожка за то, чтобы нам повстречались их обычные собратья. С
теми хоть приятно иметь дело: они в тебя швыряют всякий хлам, а ты только успевай их отстреливать.
К сожалению, у нас все иначе: пока что обитатели коллектора даже не пытались атаковать. Они лишь вежливо — ласково! — намекали двоим бродягам,
чтобы не совались куда не следует.