– Моветонно для незамужней баронетты очутиться в такой пикантной ситуации, вы не находите? Бросает тень. Могут пойти толки, начаться пересуды в сферах… – Мелкими, покорными шажками японской женщины Клади приближалась к кровати. – Пострадает женская честь. – Она тяжко вздохнула. – Вам, мужчинам, конечно, все равно. Для вас это лишь очередное забавное приключение, которое можно потом рассказывать вашим дружкам за бокалом вина, а те при этом будут громко гоготать.
Отлетело в сторону второе, верхнее полотенце, выпуская на волю светлые шелковистые волны.
Сварог тайком вздохнул, поняв, что не начать ему день с обстоятельных расспросов: «Где мы, куда плывем? Какой держим курс? Каковы потери? Как наши орлы? Кто рулевой и где поселились тоурантцы?» Потому что на его дурацкие вопросы она ответит своим женским вопросом: «Кого ты больше хочешь, меня или новостей?» И не ответишь же женщине: «Я умираю, дорогая, хочу новостей». Проще уж самому себе исцарапать лицо. И стало быть, не проще ли вообще обойтись без ненужных разговоров? Тем более все меньше и меньше его интересуют новости. Что поделать, инстинкт, понимаете ли, который не заглушило касательное попадание магического плевка, берет свое со всевозрастающей силой.
– Пропала честь, пропала юная баронетта, совсем пропала в объятиях коварного обольстителя, – сказала юная баронетта, отбрасывая одеяло с чресел коварного обольстителя и опускаясь на колени.
«Кто из нас пропал, это еще вопрос», – подумал Сварог, прежде чем забыл думать обо всем.
…Полетела на пол тетрадь капитана Ксэнга. И Сварога утянуло в теплый водоворот, которому не хотелось сопротивляться. Он опять тонул – но на этот раз в теплых и влажных касаниях, в шепоте и стонах, в переплетении пальцев и тел, в изгибах и жаре ее тела, в сладкой пустоте…
«Интересно, сколько ж я проспал…»
– Скажи-ка мне, – произнес Сварог, когда понял, что вновь обрел дар речи.
Клади приложила к его губам палец.
– Подожди. Ты же проголодался? Или, – ее зеленые глаза блеснули озорными искрами, – мастер граф не сумел нагулять аппетит? Я, между прочим, голодна, как тысяча тигриц. Не соблаговолит ли мастер граф отзавтракать вместе с юной баронеттой? Только давай обойдемся без твоих дурацких булочек.
Не дожидаясь согласия Сварога, Клади вскочила, подбежала к двери и несколько раз дернула за витой шнурок, подвешенный у косяка.
– Как в замке барона Таго, – вздохнула она. Обернулась. – Сейчас вы получите свой завтрак, мастер граф. Завтрак для героя.
Тебе, между прочим, тоже не мешало бы сменить костюмчик. Во-первых, как в других мирах, не знаю, а у нас на Атаре боевыми кораблями священники обычно не командуют. Мы-то, конечно, привыкли, а вот неподготовленные тоурантцы будут, мягко говоря, в недоумении. И во-вторых, мы теперь моряки, а не охотники и не летатели по воздуху, стало быть, и костюмчики должны подходить к обстановке. – Она ненадолго задумалась, прикрыв глаза. – Что-то сапфировое или бирюзовое, с вкраплениями желтого. Или лазурное с оранжевыми вставками.
Сварог вынужден был признать, что некая правота в ее словах присутствует – во всяком случае, в пункте первом. Священнослужителей тоурантцы, возможно, тоже офигенно уважают, но уж точно не за умение командовать броненосцами. К тому же возможны всякие глупые недоразумения. В горячке, дыме с пеплом и полумраке схватки на цвета его камзола, конечно, никто внимания не обращал. Сейчас же, пока не разберутся, еще и проходу, того и гляди, давать не будут, начнут бухаться в ноги: «Батюшка, дозволь исповедаться, грехи отпусти, окрести ребеночка, освяти наш брак…» Ладно, решил Сварог. И переоделся в наименее навороченный из мундиров шторм-капитана.
В дверь постучали, и, без положенного «добро на войти», дверь распахнулась от доброго толчка извне.
– Салют мечом, кронг-адмирал Сварог! – в проем порывистым ветром ворвался радостно скалящийся наследник гаэдарского престола Олес, в каждой руке сжимая по плетеной корзине.
– Молокосос и невежа. Привык в своих замках вламываться куда захочет без спросу… – раздалось следом знакомое ворчание, и в каюту чинно ступил суб-генерал Пэвер. – В штрафники бы тебя на месяц, да меня командиром…
Но извиняться за младшего по званию суб-генерал не стал, вместо того зычным голосом командующего парадом поприветствовал Сварога:
– Здравия желаю, мастер раненый граф! Ага, вижу, идете на поправку, отлично. Ну да, с вашими-то способностями… Так, так… – И Пэвер завертел головой, видимо, любопытствуя, как же выглядят покои флотского военачальника.
Сухопутный вояка осмотром остался заметно недоволен. Что-то, видать, не сошлось с его представлениями об апартаментах, подобающих командиру боевого корабля. Он неодобрительно покачал головой и раздраженно поправил пояс с оружием (там, слева, красовался прежний меч, справа был подвешен штык, справа же просунут кремневый пистоль).
Звякнуло в корзинах, которые молодой князь определил у стены под откидным столом, тут же его и откинув. Из навалов снеди, из залежей фруктов, как головы гадюк из мха, торчали горлышки винных бутылок. Их-то первым делом под одобрительный кивок Пэвера принялся извлекать Олес.
– Нога как? – спросил Сварог.
– Отлично! Вы бы видели здешний лазарет, капитан – мертвого поднять можно…
– Это точно, – подтвердил Пэвер. – Нам бы такой в шестой полк – и еще не известно, чем бы война закончилась…
– А вы-то как, мастер Сварог? – поинтересовался князь. – Мы и вас хотели в лазарет определить, но баронетта изволила воспротивиться…
– Капитана в капитанской каюте и стены лечат, – бросила Клади. – Сам видишь, здоров командир.
– Ну, вроде да… – Олес оглядел Сварога с ног до головы. – Как думаете, чем это по нам шарахало?
– Да пес его знает, – искренне ответил Сварог. – Какие-то магические штучки… Корабль-то цел?
– Слава Пресветлому, хранит нас Господь… Трубы лишились, но и на трех идем уверенно. Больше никаких повреждений. Что это было, не знаю, но оно сгинуло.
«Не уверен», – мрачно подумал Сварог.
Молча поклонившись на пороге, в каюту зашла черноволосая женщина, Чуба-Ху. Последним, чуть запоздав, появился Рошаль, еще раз выглянул в коридор и тщательно запер за собой дверь. Был он в неизменном, некогда роскошном коричневом балахоне, будто его в теплой каюте пробирает озноб. «Да уж, – подумал Сварог, – свою хламиду он поменяет лишь точно на такую же – с потайными карманами и карманчиками…» И констатировал:
– Нуте-с, вся команда в сборе. Потерь нет, никто серьезно не ранен. И, судя по вашим довольным лицам, кораблик наш. – Он подмигнул своему бравому экипажу. – Что-то не слышу заверений в собственной гениальности и прирожденном таланте флибустьера.
– Лично у меня нет слов, граф, – только развел руки суб-генерал. – Преклоняю колена…
– Зато у меня есть, – высокомерно перебил Рошаль и повернулся к Сварогу. Удивительное дело, но в его рыбьих глазах появилось нечто, что с натяжкой можно было бы назвать человеческими эмоциями. – Мастер капитан, до последнего момента я, каюсь, не верил, что ваша затея с захватом этого…
– Ладно, голуби мои дорогие, отставить, – великодушно махнул рукой король далеких стран. – Я понял. Давайте к делу. Вопрос первый: кто в лавке остался? Мы ведь, я так понимаю, плывем?
– Как поплыли, так и плывем, остановок не делаем, – Олес разворачивал завернутые в бумагу бокалы. – А в рубке сейчас дож распоряжается.
– Дож? – повернулась к нему Клади. – Мне отчего-то казалось, что он остался на берегу.
– Это другой дож, – Пэвер остановился перед шпагой, потрогал ножны. – Они без дожа не могут. Сразу выбрали нового. Едва закончили с ритуалами… Следует признать, тоурантцы поступили мудро. Подобрали самого подкованного в морском деле – некоего Тольго, который пять лет ходил по Руане старшим матросом на «Герцоге Джунгаре».
Выборы дожа, ритуалы, курс, которым следует «Адмирал»… Гроздья вопросов – выбирай, с чего начать. Да, многое Сварог пропустил…
– А дож не… – Пэвер многозначительно посмотрел на Рошаля, присевшего на стул в уголке каюты.
Бывший княжеский охранитель, уловив недосказанное, скупо ухмыльнулся: