.. просто ждут и боятся.
- Не знаю… но по визору в самом конце говорили, что этот сумасшедший провидец, перед тем как его сожгли на костре, успел назвать точные даты первого ядерного удара Пакистана по Индии и убийства президента. Может быть, он и вправду как-то знал или предвидел что-то,черт его знает… И, наверное, недаром последний месяц за горные пики шли ожесточенные бои… Каждое правительство надеялось, что успеет сделать там свой собственный СПАСАТЕЛЬНЫЙ БУНКЕР.Я не знаю…
…
- Темнеет…
- Да…
- Мне страшно… Тянет что-то, вот здесь, в груди… как комок льда… застыл и не тает…
- Обожди, посидиминутку одна… Чайник в камине еще теплый. У нас осталось кофе… немного, на дне банки. Но на две чашки хватит. Я сейчас налью и ты согреешься, подожди.
Бережно поправив плед на плечах женщины, он осторожно встал с софы и пошел вглубь комнаты, к камину. Там, почти в полной темноте, стал греметь пустыми банками, шаря на ощупь. Чашки нашлись быстро, нобанка с кофе долго пряталась в куче жестяного мусора.
Спокойно… просто остановись и подумай…
И правда, он почти сразу же вспомнил - на верхней полочке шкафа…
- Я уже скоро.
- Да, да… я подожду.
На полке, за банкой кофе, в самом дальнем углу, он нащупал маленький пластиковый бутылек.Отдернул руку, затем оглянулся в сторону окна, на темный силуэт в сером прямоугольнике вечера, постоял несколько секунд и закрыл дверку полки.
- Вот, на бери… он еще почти горячий… пей…
- Спасибо… Ммм… какой он горький…
- Это же кофе… просто, наверное, сыпанул больше, чем себе в темноте… пей…
- Слышишь? Ветер за окном… звук… звук-то какой - как огромные духовые трубы поют… трубят, гудят… даже стена дрожит… Не веришь? Приложи вот здесь руку…
- А утром было тихо… Странно… Смотри… Вон, ветви дуба качает так, что, кажется, еще чуть-чуть и оторвутся – а метели нет… как будто земля плотным снежнымсаваном прикрыта… ничто не шелохнется…
***
- Я что-то устала … какой-то долгий сегодня день… мы, будто после шумного праздника… гости ушли… посуда помыта…в доме тихо и пусто…
- Пойдем в постель… я обниму тебя… и мы уснем вместе…
- Да, да… конечно…
- Давай я помогу тебе встать… так… осторожней… я держу тебя… сейчас, я откину покрывало… вот так… ложись…
Я здесь, рядом… вот моя рука… ты чувствуешь? .
.. ты спи… не думай ни о чем… мы все устали… и пусть нам приснятся красивые сны… как в нашей молодости…
Мы на лужайке перед домом, качаем нашу маленькую дочь на качелях… ты с одной стороны, а я с другой… металлические петли скрипят… дочке страшно и смешно одновременно… она смеется, а за ней следом смеемся и мы… и все так легко… все еще, кажется, впереди…
Когда дыхание женщины стало ровным и почти незаметным, мужчина осторожно высвободил свою ладонь, поднялся и вышел в гостиную. Угли в камине еще бордово светились под серой шапкой пепла, отбрасывая на стены неровные, багряные тени. Подошелк окну,прижался лбом к ледяному, на треть скрытому под сугробом снега стеклу…
Темнота, там, за стеклом, была абсолютной. На мили в даль - ни одного огонька, ни проблеска... Только снег светился кровью под лучами круглой красной луны…
Вот и все…
Интересно, как это будет? Почувствуем ли мы боль или, может, удушье… а может сразу, мгновенно, превратимся в тлен? В прах, из которого вышли, и к которому, наконец, пришли?
Или весь этот черный мир за окном, заметенные снегом поля, скелеты пустых городов, государственные убежища высоко в горах, заметенные трупы по обочинам дорог, все… все это, просто исчезнет, как по мановению колдовской палочки злого волшебника? Растает, как эфемерный бред?
Он подошел к отрывному календарю на стене. Долго, прищурясь,вглядывался в текст на верхнем листке, но в слабом отсвете углей камина почти ничего так и не разобрал. Вздохнув, поднял руку, потянул за нижний край листка, но остановился, передумав. Постоял и затем, вытянув перед собой, как слепец, руки пошел обратно в спальню…
В постели он нашел теплую сухую руку жены, прижал ее ладонь к своей небритой щеке, и осторожно прикасаясь губами к кончикам ее пальцев, истово повторял про себя:
Господи, скажи, за что нам это все?
Чем именно мы прогневили тебя?
Так, задавая немому небу свои бессмысленные вопросы, он и провалился в сон.
Но в последний, почти неуловимый миг, отделяющий физически осязаемое от призрачного царства, он на какую-то долю секунды окунулся, прикоснулся к Детству.
…В глаза бешено ударило палящее летнее солнце. В его лучах танцевали пылинки. Скрипела мелким, желтым песком дорожка под ногами, а вокруг огромными зелеными холмами высились деревья.
- Смотри, смотри… самолет…
- Где? Где, он?
- Да вот, вот же он! Давай я подниму тебя на руки, что бы лучше видеть…
- Осторожней, дорогой. Неурони сына…
- Вон он! Видишь! Смотри, скорей!..
- Вижу!
-Я его вижу, папа… Да, Я его Вижу!
По далекому и, казалось, бездонному, голубому небу медленно ползла маленькая белая точка. Тонкая двойная спица инверсионного следа, как приклеенная, тянулась вслед, распадаясь и переходя в белый облачный дым у противоположного края неба…
- Куда они летят, мам?
- В далекую счастливую страну...
- Когда я выросту, мы тоже полетим туда?
- Конечно,мой маленький…
- Конечно…
***
Ночью, когда они уже крепко спали, мир неощутимо вздрогнул и остановился…
Вначале потемнела и погасла луна… следом, словно стертые огромной невидимой рукой, померкли бусинки звезд…
Утро так больше никогда не наступило.
На календаре, в пустой вымороженной гостиной, остался слегка надорванный последний лист – Пятница, 21 декабря 2012 года – древний праздник Митры.