Иосиф погибал, силы протеста в нем подавлялись едой и нараставшей усталостью. Однажды, когда он «страдал», говоря себе (в который раз!), что с завтрашнего дня возьмет себя в руки и начнет совершенно иной образ жизни, а может быть, осуществит побег, вдруг червячком шевельнулось: «А зачем? Что переменится? Разве есть жизнь за пределами той, которой живешь? Раб – ну и что? Раб лучше, чем труп…»
Душеловка захлопнулась, Иосиф перестал быть Иосифом: это было уже вспучившееся, как на дрожжах, перекормленное, ничтожное создание, в котором, верно, даже мозги заплыли салом…
Можно вообразить дальнейшую его судьбу, если бы не случилась перетряхнувшая все перемена.
Однажды заболевшему меланхолией Иосифу позволили выйти на улицу. Он отдыхал в тени на скамейке у пруда, наблюдая, как пятилетний сын привратника ловит рыбу. Вдруг на берегу появились коротышка‑хозяин и смуглый мужчина в тюрбане.
– А вот этот гяур, не ведающий заповедей аллаха, – сказал хозяин. – Через неделю я возьму за него гораздо больше, чем предложила ваша госпожа.
– Ты, верно, забылся, – отвечал мужчина в тюрбане, вскинув брови. – Я предложил тебе деньги в виде некоторого утешения, а не платы. Если на то пошло, я могу забрать здесь все, что мне приглянется, даже твою плешивую башку.
– Это насилие, – сказал хозяин. – Несправедливость.
– Конечно, – кивнул гость. – Но разве твое богатство приобретено не насилием и несправедливостью? Так давай поладим без лишних слов: я терпелив, но прекрасно знаю, что налоги ты платишь едва ли с десятой части своих доходов!
– Ты душевный человек, раис‑эфенди, – с поклоном отозвался перепуганный хозяин. – Так и быть, бери с собой этого раба. С тех пор как я увидел его, у меня случаются одни неприятности. Я потратил на него большие деньги.
– Запомни, ты не делаешь мне одолжения, – сказал гость. – Ты исполняешь волю эмира.
– Нет, я хочу, чтобы ты остался доволен нашей встречей, – залебезил хозяин. – У меня есть пистолеты необыкновенно тонкой работы. Пожалуй, я предложу тебе выбрать любой по вкусу…
В тот же день Иосиф оказался во дворце Барбароссы, эмира‑самозванца, и сразу узнал, что спасен юной графиней Анной.
Ее судьба сложилась тоже очень непросто. Ее продали эмиру, но она наотрез отказалась не то что говорить с ним, но даже глядеть в его сторону. Не помогли ни угрозы, ни темница.
– Пусть не грозят мне унижением и смертью, – сказала она толмачу. – Никто не может купить моей души. Пока человек сохраняет веру в добро всевышнего, душа его устоит перед любым испытанием и останется чистой. А смерть, какой бы ни была, не может свершиться иначе, нежели с благоволения бога.
И Барбаросса, не знавший никакого удержу своим прихотям, вынужден был отступить.
– Я исполню три желания этой прекрасной графини, – сказал он, – если их целью не будет бегство. Но после того, клянусь, она станет моей женой, чего бы это мне ни стоило!..
Первым желанием Анны было – разыскать и доставить к ней Иосифа.
И вот Иосиф предстал перед графиней, стыдясь своего вида.
– Ты очень изменился, – печально сказала Анна. – Наверно, заболел или объелся скверной, отравленной пищей. Ты растолстел, как старый обжора, это тебе не к лицу.
Иосиф опустил глаза.
– Рабство оставляет следы.
На глаза графини навернулись слезы.
– Думаешь, мне легко и просто? Здесь, среди негодяев, где все пахнет нечистотами и кровью?
– Простите меня, госпожа.
– Прощаю, видя твое раскаяние… Сердце, в котором мало любви к богу, к родной земле, к собратьям, никогда не будет спокойно: успокаиваясь, оно умирает.
– Прощаю, видя твое раскаяние… Сердце, в котором мало любви к богу, к родной земле, к собратьям, никогда не будет спокойно: успокаиваясь, оно умирает. Спокойно только то сердце, которое ищет правды. Сколько бы оно ни страдало, оно живет трижды… Понял меня?
– Понял, госпожа.
– Негодяи не могут унизить достойного. Они могут отнять у него все, кроме достоинства и любви. Это значит, они ничего не отнимут, кроме здоровья или жизни…
Иосиф вслушивался в нежный голос, в нем оживало прежнее, восторженное отношение к этой девочке. Он подумал, что предал самого себя, ни разу не вспомнив об Анне с того дня, как попал на невольничий рынок.
– Госпожа, я быстро вернусь к своему прежнему облику… Насколько я знаю, вы получили право на три желания. Одно исполнено, остались еще два.
– Эти два желания – два последних шага к моей смерти. Зачем ты торопишь их?
Иосиф оглянулся, не подслушивает ли кто, и прошептал:
– Клянусь честью, госпожа, я придумаю желание, которое освободит вас.
– Что же, – сказала Анна, тряхнув длинными волосами. – Я готова вручить судьбу человеку, который освободит меня.
Кровь ударила в голову. «Неужели она может снизойти до дружбы со слугой? Нет‑нет, она никогда не снизойдет… А если узнает, что я вовсе не слуга?..»
И он решился. Сопровождая Анну на прогулке в дворцовом саду, окруженном стенами, на которых день и ночь ходили стражники, он поведал ей историю своей жизни. Графиня слушала внимательно, не перебивая, и только печально улыбалась: видимо, посчитала рассказ выдумкой больной души. Он почувствовал это, но не посмел спросить, взволнованный пожатием ее руки.
– Я давно догадывалась, что ты не простой слуга, – сказала она, – что твое предназначение – совсем иное. Я верю твоим словам. Однако обстоятельства нашей жизни таковы, что нужно тщательно позаботиться о физических и духовных силах, – кто знает, какие испытания предстоят?
– Мы спасемся, мы непременно спасемся! – горячо воскликнул Иосиф. – Чтобы придумать наиболее верный план спасения, нужно разузнать о всех замыслах негодяев. Я слышал, что испанский король уже дважды посылал военные корабли, чтобы раздавить гнездо негодяев и сжечь их суда, однако испанцам не удалось настигнуть пиратов: они где‑то спрятались. Где?..
Шли дни. Эмир‑самозванец дал знать графине, что выполнил ее первое желание и настаивает на скорейшем исполнении оставшихся.
Анна и Иосиф ломали голову, боясь, что непродуманной просьбой только осложнят положение.
Однажды Анна заметила слезы на глазах своей новой служанки, дочери шотландского шкипера, попавшей в руки пиратов вместе со своим отцом и братом.
– Что с тобою? Отчего ты плачешь?
– Ах, госпожа моя, – на ломаном испанском языке ответила служанка. – Вы же знаете, что за всю нашу семью родственники прислали выкуп. Но суммы не хватило, и пираты назначили наше освобождение через три года рабства. Завтра истекает срок, но отец мой заболел, а брат попал в скверную историю.
– Что же случилось?
– Брат перенял от отца его искусство и служит лоцманом – проводит суда в заливе, примыкающем к дворцовой крепости. Какой‑то пиратский капитан не последовал его совету, и корабль с ценным грузом напоролся на скалы. Теперь брату угрожает смертная казнь…
Служанка горько зарыдала, а сердобольная Анна, позвав дворецкого, попросила немедленно передать эмиру свое второе желание: освободить шотландца‑лоцмана, оказать помощь его больному отцу и точно в назначенный срок отпустить всю семью на родину.
Узнав о новом желании Анны, Иосиф расстроился: оно показалось ему излишней щедростью.