Самоуправляющиеся роботы, созданные чтобы служить человечеству и оберегать его.
Кет любил солнечное время – эти тридцать светлых и привольных дней, в течение которых ласковое солнце поднимается, минует свой зенит и заходит. Он любил свежесть и прохладу ветра, пылающую красоту солнца. Конечно, зимой можно кататься на коньках или санках, но теплые дни все же лучше. Как это замечательно: появляется первая зелень, затем почки солнечника превращаются в ароматные цветы и в конце концов созревают сладкие золотистые дыни. Но больше всего Кет любил Праздник Заката, когда листья горят красным и на всех хватает подарков, игр и лакомств.
В лунное время не так хорошо, потому что метели, начинающиеся после Заката, загоняют людей обратно под землю. Тридцать дней приходится проводить в узких туннелях, где всегда холодно и немножко хочется есть; к тому же тогда надо учить уроки, а единственное место для развлечений – спортивный зал. Он ненавидел темноту и холод, а также черных гуманоидов.
– Проклятые машины!
Няня Веш всегда пугала ими Кета, когда тот не слушался. Она была высокой, худой женщиной, с хмурым лицом и холодными, костлявыми руками. Ее муж умер на Малили, где родился Кет, и няня винила в его смерти гуманоидов.
– Это яркие черные машины, с виду похожие на людей, – Веш всегда говорила о них глухим, неприятным голосом. – Иногда они и выдают себя за людей. Они видят в темноте и никогда не спят. Они следят за нами и ждут – там, у себя на Луне. А тебя, Кет, они заберут, если ты не будешь слушаться.
Из‑за этих рассказов он боялся лунного времени, когда Малили неподвижно висела в холодном черном небе (в одиночестве или поблизости от алого Дракона). Он чувствовал, что жестокие гуманоиды постоянно шпионят за ним, даже сквозь камень и снег над туннелями. Иногда мальчик просыпался от ужаса, обливаясь потом: ему снилось, будто они пришли, чтобы наказать его.
Часто Кет лежал без сна, мечтая где‑нибудь спрятаться от них или даже придумывая способ их победить. «Если они – машины, то их наверняка сделали люди, – размышлял он, хотя и не знал, почему так уверен в этом. – Может быть, когда я вырасту, я смогу изобрести другие сильные машины, способные сражаться с гуманоидами».
– Они никогда не заберут меня! – заявил он однажды, – Я придумаю, как одолеть их!
Няня фыркнула и насмешливо посмотрела на него своими тусклыми глазами.
– Никто не может их остановить: гуманоидов триллионы! Они все знают и все могут, – она горько и холодно улыбнулась тонкими губами. – Если ты не будешь меня слушаться, они доберутся до тебя, как добрались до твоей мамы.
Кет не помнил ни своей матери, ни Малили – совсем ничего. Он вообще начал осознавать мир только с тех пор, как няня Веш вернулась с Малили вместе с его отцом, чтобы выдавать ему паек по карточке и учить уму‑разуму.
– А что они сделали… – взглянув на ее лицо, он осекся, но затем снова набрал воздуху и шепотом продолжил: – Что они сделали с моей мамой?
– Она пошла за периметр искать мыследрево, – Веш не объяснила, что это такое. – Там джунгли, полные гуманоидов, драконьих мышей и дикарей‑кочевников. И она не вернулась. А вообще, – воскликнула она вдруг ломким высоким голосом, – ты мог бы спросить об этом своего отца!
Но Кет боялся что‑либо спрашивать у своего отца.
– Это было на Малили? – он помотал головой, жалея о своей нерешительности. – Там, откуда мы пришли?
– Да. И там, где умер мой Джендр.
Джендр был на Малили вместе с его отцом. Сейчас Веш носила тонкий серебряный браслет с его именем.
Мальчику всегда хотелось узнать, как гуманоиды его убили, но он не решался спрашивать, потому что она всегда плакала, когда речь заходила о нем.
– Спроси своего отца – как! – ее голос сорвался, а бледное лицо исказилось. – Спроси, откуда у него тот шрам!
Кет не понимал, зачем было вообще туда отправляться. Это ведь очень далеко, и для людей там слишком холодно. Он думал: не лучше ли было оставить Малили гуманоидам, но не сказал этого, потому что няня Веш уткнулась лбом в стену и ее худое тело дрожало. Мальчик на цыпочках пошел прочь, чувствуя острую жалость.
Его отцом был спасатель Рин Кирон. Высокий и темноволосый, в черной форме, он держался очень прямо и работал в потайной комнате, куда Кету запрещалось входить. Стальная дверь всегда была закрыта, а если нет – мигала специальная красная лампочка, сообщая отцу, что дверь не заперта.
Иногда отец ночевал в той комнате, выдавая няне Веш талоны на свой завтрак, но чаще он отсутствовал по делам Спасательной Команды. О своей работе он никогда ничего не рассказывал, да и вообще говорил мало.
Не говорил он и о шраме – длинном, бледном, кривом шве, тянувшемся от самых волос до подбородка. Этот шрам менял цвет, когда отец злился. А злился он часто: и если Кет просил чего‑нибудь, что не полагалось ему по карточке, и если Кет не хотел идти спать, зная, что ему опять приснятся кошмары про гуманоидов.
Мальчик полагал, что отец, скорее всего, был ранен на Малили в ужасном бою с гуманоидами. Наверное, они очень свирепые и жестокие, если смогли повредить такому сильному человеку. Однажды он спросил няню Веш, боится ли отец гуманоидов. У нее тут же вытянулось лицо, и она посмотрела куда‑то в сторону.
– Он храбрый, – пробормотала она. – Но он их хорошо знает.
Когда Кету исполнилось шесть лет, его стали каждое утро отправлять в спортивный зал. Поначалу ему очень не понравились другие дети, потому что они бегали и смеялись, когда руководитель требовал тишины. Они ничего не боялись, и они обижали его.
Однажды тренер попытался утихомирить их и объяснил, что Кет не умеет играть в эти игры, потому что родился на Малили, но получилось только хуже. Новичка стали дразнить «лунатиком», и все смеялись над его манерой говорить. Однажды один из больших мальчиков толкнул его.
– Тебе же хуже будет! – голос Кета дрожал, но он все же не плакал. – Мой отец… – он остановился и попытался придумать что‑нибудь пострашнее. – Придут гуманоиды и заберут тебя!
– Ха, гуманоиды! – пацан показал ему язык. – Это все сказки.
– А моя няня говорит…
– Так у него есть няня! – Мальчик приблизился, явно собираясь снова толкнуть его. – А мой папа работал инженером в Зоне, и он говорит, что там нет никаких гуманоидов. Он говорит, что их ржавка не пустит.
Ковыляя домой по холодным туннелям, Кет думал: а вдруг это правда? Может быть, Веш просто выдумала гуманоидов, чтобы пугать его?
Он нашел няню в комнате за чтением древней, еще печатной, книги. Она хмуро посмотрела на кровь на его щеке:
– Тебе не следовало драться. Но ты победил? Отец будет сердиться, если окажется, что ты убежал.
– Я просто упал, ничего страшного, – Кет неуверенно посмотрел на нее. – Я говорил с одним мальчиком, и он сказал, что гуманоидов не существует…
– Он просто дурак.
Ее губы сжались, она открыла книгу и показала ему картинку с гуманоидом. Рисунок был непривычно плоским, но изображенное на нем существо выглядело очень правдоподобно. Похожее скорее на человека, чем на машину, оно имело гладкую черную кожу и казалось грациозным, как танцор. А еще Кет подумал, что лицо у этого существа более доброе, чем у его няни.
– Оно красивое, – он смотрел на картинку, жалея, что не может прочесть текст, золотыми буквами написанный на груди гуманоида.