– Если бы мы могли воспользоваться этим…
– Уже воспользовались. Мы прошли прямо через полицейский кордон, а они нас даже не заметили. Сейчас мы на пути к следующей звездной системе.
– Надо уходить дальше, – заметил Амальфи, неловко поежившись. – Если они обвинили нас в измене, надо убираться ко всем чертям. Полицейские найдут нас, будут преследовать. Скажи Марку, что мы идем на Провал.
– Что такое Провал, Джон?
Амальфи замолчал, чувствуя полнейшую бесполезность любых объяснений. Ему показалось, что он снова падает в ту огромную яму, в которой мысленно оказался в ту ночь, когда Хэзлтон вернулся в город. Как можно объяснить этой девушке, которая кроме своей родной планеты и не видела ничего, что такое Провал? Как объяснить ей, что во вселенной есть место столь пустынное и мрачное, что даже бродягам оно снится в ужасных снах?
– Провал – это самая настоящая дыра. Это место, где нет никаких звезд. Яснее я объяснить не могу. Скажи Марку, что мы отправляемся туда.
Наступило продолжительное молчание. Девушка явно испугалась. Наконец, она сказала:
– Провал. Я передам ему.
– Он будет возражать. Скажи, это приказ.
– Да, Джон. Провал. Это приказ.
Девушка замолчала. Амальфи был удивлен: она со всем смирилась. Движение ее холодных рук по его лбу клонило ко сну. Что‑то все‑таки продолжало беспокоить его.
– Ди?
– Да, Джон?
– Ты сказала: «мы направляемся»?
– Да, Джон.
– И ты тоже? Даже на Провал?
Пальцы девушки исполнили на его лбу легкий танец.
– И я тоже, – сказала она. – Даже на Провал. Гамильтонианка с Утопии.
– Нет, – произнес Амальфи. Он вздохнул. – Больше ты не гамильтонианка, Ди. Теперь ты – бродяга.
Ответа не последовало. Пальцы девушки продолжали свою нежную работу. С пчелиным жужжанием город летел вверх в сырую ночь.
3. ПРОВАЛ
Даже жители летающих городов испытывали перед Провалом необычайный ужас. Одиночество – вполне естественное состояние в бесконечном пространстве, и люди привыкли к нему. Плотность звезд в обычных по размерам скоплениях была иногда столь велика, что даже самыми опытными Бродягами овладевала там клаустрофобия. Пустынность и одиночество, окружавшие Провал, были в своем роде уникальны.
Насколько Амальфи знал, еще никому из людей, не говоря уже о городах‑Бродягах, не доводилось пересекать границу этой звездной системы. Когда он спросил об этом Отцов Города, они подтвердили: действительно, на Провале еще не бывал никто. «Правильно ли они поступают, отправляясь туда первыми?» – подумал Амальфи.
Впереди и позади мерцали стены Провала, звездная дымка, которая находилась слишком далеко, чтобы приборы могли выхватить из нее контуры отдельных планет. Стены мягко склонялись к звездному основанию, которое отстояло так далеко – на много парсеков «вниз» от гранитного киля города, – что казалось окутанным поднимающимся туманом звездной пыли.
«Вверху» не было ничего – пустота, которая наступает, когда дверь захлопнули навсегда. Это был безжизненный и пустой океан космоса, плещущийся между галактиками.
Провал по существу представлял собой огромную долину, вырубленную внутри галактики. В долине плавали несколько звезд, отстоящих друг от друга на тысячи световых лет. Они так и остались нетронутыми в процессе колонизации вселенной человеком. В дальнем конце этой долины явно находилась какая‑то необитаемая планета, а следовательно, и работа для города.
В начале долины дежурили полицейские корабли. Это, слава богу, были не те ребята, которые наводили порядок на Утопии и в графстве Горт.
Невозможно было себе представить, чтобы одинокий отряд полиции решил за столь незначительные нарушения преследовать город на такой огромной дистанции, преодолеть которую он мог бы только за три столетия. Тем не менее, нарушение закона было зафиксировано, и сведения об этом, не исключено, были переданы другим подразделениям. Но возвращаться город не собирался.
Станут ли полицейские преследовать город до самого Провала, – этого Амальфи не знал. Ну что ж, им предстояла рискованная игра. Пересечь эту огромную пустыню небольшому кораблю было невероятно сложно, хотя бы потому, что он не имел возможности взять с собой достаточно запасов. Только город, обладающий возможностью выращивать для себя еду, мог надеяться на успех такого путешествия.
Амальфи сосредоточенно наблюдал за мрачной бездной, заполнившей все экраны. Съемки, как обычно, вели специальные телеракеты, выстроившиеся цепочкой, летевшей по пути города. Ведущая ракета уже удалилась от города на несколько парсеков. Дальнюю стену долины все еще нельзя было отчетливо рассмотреть, лишь совсем недавно начала проступать ее зернистая структура, и появилась надежда, что скоро при максимальном увеличении удастся определить поверхностное строение отдельных звезд.
– Надеюсь, с провиантом у нас все будет нормально, – пробормотал Амальфи. – Если мы успешно закончим этот переход, то завоюем себе славу, которой не знал ни один из городов‑Бродяг. Нас будут называть покорителями Провала, и молва об этом разнесется по всем уголкам галактики.
Хэзлтон сидел рядом с ним, слегка постукивая по подлокотнику кресла.
– Если мы не пробьемся, нас окрестят самыми большими дураками из всех, кто когда‑либо покидал Землю, – добавил он. – Но тогда нас это уже не будет волновать. Сейчас же мы, кажется, в очень хорошей форме, босс. Цистерны с нефтью почти полны, хлорелла растет прекрасно. Оба регенератора ядерного топлива работают устойчиво, так что проблем не должно быть. К тому же вероятность возникновения мутаций здесь очень мала – ведь действие свободного поля напрямую зависит от плотности звезд, не так ли?
– Точно, – раздраженно ответил Амальфи. – Если все пойдет нормально, от голода мы не умрем.
Он сделал паузу. Услышав за спиной какое‑то движение, Амальфи повернулся. Это была Ди; Амальфи улыбнулся ей.
В ней было нечто, неизменно действовавшее на него успокаивающе. Ди Хэзлтон провела в космическом полете еще не так много времени и не успела приобрести столь характерный для Бродяг густой звездный загар. Она не переставала удивляться тому, что по стандартам Утопии сделалась теперь практически бессмертной и выглядела свежо и беззаботно.
Пройдет время, и постоянное напряжение, связанное с перелетами от звезды к звезде, с многочисленными кризисами несомненно скажется на ней, как оно отражается на всех Бродягах. Она потеряет страсть к путешествиям, а они – путешествия – возьмут с Ди свою дань. А может быть, Ди защитит стойкость. Амальфи надеялся на это.
– Продолжайте, – сказала девушка, – я – просто надоеда.
Это слово, как и большая часть словаря Ди, было для Амальфи загадкой. Он усмехнулся и снова повернулся к Хэзлтону.
– Если бы мы не решились на это рискованное путешествие, полиция захватила бы нас. Мы бы заплатили штраф за нарушение закона, да еще наверняка, чтобы другим было неповадно, нам бы устроили показательный суд за то, что мы проигнорировали обвинение в «государственной измене». Ну да ладно, Марк. Посмотри‑ка на этот проклятый каньон. Нам еще никогда не приходилось совершать беспосадочный перелет длительностью более пятидесяти лет, а этот переход займет, как рассчитали Отцы Города, сто четыре года. Малейшая неисправность – и никто не сможет нам помочь: ни один корабль не доберется до нас.
– Никаких неполадок не будет, – уверенно сказал Хэзлтон.