Увидев откинутый задний борт, он сообразил, что, забравшись в грузовик, сможет приблизиться к врагу. Стэплз поднял и запер борт, затем вернулся к кабине и вскарабкался на радиатор.
Найвели сидел на крыше кузова и казался удивительно бледным для столь загорелого человека. Стэплз предчувствовал неприятный разговор с Плэттом по возвращении домой и понимал, что ехать обратно в таком виде не следует. Он прекрасно знал, что стыдно извлекать выгоду из чужой беды, но что поделаешь... И сказал вслух:
– Найвели, отдайте мне ваши деньги и ваши брюки.
Найвели начал протестовать, но Стэплз не был склонен к долгим спорам. Он вскарабкался на крышу кузова и схватил Найвели за руку.
– Хотите спуститься к вашему мохнатому другу?
Найвели был сильным человеком, но железная хватка геолога заставила его поморщиться.
– Вы... – крикнул он. – Вы... вымогатель! Вас за это арестуют!
– Вы уверены? Тогда и я могу добиться вашего ареста за вторжение на чужую территорию и варварское отношение к животным, не говоря уж о краже велосипеда. Еще поглядим, кого из нас арестуют. Брюки я вам верну. И машину тоже.
Найвели посмотрел на просунутый в щель между крышей кузова и кабиной хобот Монтигомо, которым тот шарил в надежде добраться до врага, и сдался. Стэплз оставил ему ровно столько денег, чтобы хватило добраться до Чикаго, и отпустил.
В это время автоинспектор Поупено и два других местных полицейских набрались смелости и приблизились к грузовику. Один из полицейских тащил пулемет.
– Отойдите‑ка в сторонку, мистер Стэплз, – сказал Поупено. – В машине находится опасное дикое животное, и мы его сейчас прикончим.
– Ни в коем случае, – ответил Стэплз. – Это не дикое животное, а ценная частная собственность и к тому же объект важных научных исследований.
– А нам все равно. Согласно постановлению муниципального совета номер 486... – Поупено приподнял край брезента, заглянул в кузов, определил местоположение мамонта и указал полицейскому, куда стрелять.
Стэплз решил, что бессмысленно ждать, когда полицейские начинят мамонта свинцом. Он дал задний ход, съехал с газона и погнал машину. Полицейские подняли страшный шум. Стэплз не мог вернуться обратно тем же путем, каким приехал, потому что дорога была перекрыта машинами и толпой местных жителей. Пришлось взять курс в противоположном направлении, на Чикаго. Миновав два квартала, он свернул с улицы в тупик и спрятал грузовик в пустом гараже. А еще через полминуты он имел удовольствие видеть на дороге две завывающие полицейские машины. Затем машины промчались обратно, полагая, очевидно, что Стэплз сделал крюк и теперь направляется домой.
Стэплз позвонил Плэтту и рассказал о случившемся. Плэтт ответил:
– Ради бога, Кен, не возвращайтесь домой. У ворот полиция. Они вас ждут, вернее не вас, а Монтигомо.
– Что мне делать? Не могу же я оставаться здесь до бесконечности. Монтигомо проголодался, а кроме того, он ранен.
– Вот что, – сказал Плэтт после паузы. – Отправляйтесь в Чикаго и продайте мамонта в зоопарк. Тамошнего директора зовут Трафаген. Полицейские не догадаются, что вы поедете туда. А если везти Монтигомо обратно, неприятностей не оберешься.
Когда Стэплз повесил трубку, механик гаража спросил его:
– А кто этот Монтигомо, о котором вы сейчас говорили?
Механик стоял, опершись о борт грузовика. В этот момент мамонт издал леденящий душу трубный глас. Механик подскочил на полметра.
– Вот это и есть Монтигомо, – вежливо сказал Стэплз. Он сел в кабину и поехал в Чикаго.
Стэплз добрался до Чикаго к десяти часам и в одиннадцать был уже у дверей кабинета доктора Трафагена. Секретарша директора с подозрением оглядела Стэплза.
Надо сказать, он выглядел и впрямь подозрительно в пижамной куртке, коротких брюках Найвели и в шлепанцах.
Секретарша спросила Стэплза, есть ли у него визитная карточка. Он вытащил бумажник и дал ей карточку. Когда секретарша исчезла за дверью кабинета, Стэплз вспомнил, что бумажник принадлежал Найвели и карточка, разумеется, тоже.
Наконец секретарша пригласила его в кабинет. Стэплз вошел и сказал:
– Доброе утро, доктор Трафаген.
– Мистер Стэплз... то есть Найвели... то есть... совершенно спокойно... садитесь пожалуйста... все будет хорошо.
– Что касается карточки, то я все объясню, – сказал Стэплз. – Но на самом деле меня зовут Стэплз и я...
– И что бы вы хотели, мистер... то есть Стэплз?
– Вы не хотели бы приобрести мамонта?
– Простите, дорогой сэр, но мы покупаем только живых зверей. А кости мамонта, думаю, с удовольствием приобретет Музей Фильда.
– А я и не говорю про кости. Я предлагаю вам живого мамонта. Хорошо сохранившийся самец мамонта Джефферсона. Хотите взглянуть?
– Разумеется, разумеется... мечтаю, дорогой сэр.
Трафаген направился к двери. Когда Стэплз выходил следом за ним, два дюжих служителя схватили его. Трафаген выпалил, обращаясь к секретарше:
– Теперь срочно звоните в госпиталь, то есть в сумасшедший дом или куда там надо!
Стэплз пытался сопротивляться, но служители привыкли иметь дело с существами, куда более сильными, нежели люди.
– Послушайте, Трафаген, – заявил он. – Вы можете сейчас же проверить, псих я или нет. Только взгляните на мамонта. Неужели вы никогда не слышали о докторе Джилморе Плэтте?
– Ш‑ш‑ш, мой дорогой сэр. Сначала вы заявляете, что ваше имя Стэплз, потом вручаете мне визитную карточку, на которой написано, что вы Найвели, а теперь пытаетесь убедить меня, что вы – доктор Плэтт. Успокойтесь, пожалуйста. Сейчас вас отвезут в одно чудесное тихое место, где вы будете играть с мамонтами в свое удовольствие.
Стэплз пытался протестовать, но ничего из этого не вышло. Он и вообще‑то был не очень разговорчив, тем более без шляпы на голове, и ему никак не удавалось вставить словечко в поток успокаивающих причитаний доктора Трафагена.
Приехала скорая помощь, и люди в белых халатах вывели Стэплза из административного корпуса. Трафаген следовал за ними. Грузовик стоял как раз у самой машины скорой помощи. Стэплз завопил:
– Монтигомо!
Мамонт поднял хобот и затрубил. Леденящий кровь звук так перепугал санитаров, что они отпустили Стэплза, но нужно отдать им должное, тут же вновь схватили пациента, прежде чем ему удалось от них скрыться.
Трафаген подбежал к грузовику и, заглянув под брезент, обернулся к Стэплзу с криком:
– Простите меня! Простите меня, ради всего святого! Ведь я же знаю о Плэтте и его процессе. Но мне и в голову по пришло, что вы – это он... то есть вы от него. Мальчики, произошла ошибка, все это сплошная ошибка. Он, оказывается, вовсе не сумасшедший!
Санитары отпустили Стэплза. Приняв вид невинно оскорбленного, Стэплз сказал:
– Вот уже пятнадцать минут, как я пытаюсь объяснить вам, доктор Трафаген, кто я такой, но вы же меня не слушаете.
Трафаген извинился еще раз и сказал:
– Я не знаю, не пропала ли у вас охота обсуждать условия продажи этого зверя, мой дорогой сэр, но я хотел бы перейти к делу. Только вначале мне надо ознакомиться с финансовым состоянием зоопарка и проверить, каков перерасход в этом квартале.
На самом деле я скорее развеселился, чем разозлился, но, до тех пор пока мы не сговорились о цене, я сохранял оскорбленный вид. Трафаген был так смущен, что неплохо заплатил нам за мамонта. Несколько долларов из этой суммы пошли в фонд помощи полицейским Керрисвилльского управления для налаживания с ними добросердечных отношений.