Точки исчезли, и айе опять была дарована передышка. Галоп – рысь – шаг – рысь – галоп – именно так покрывают большие расстояния на лошади. Наверное, этого правила стоит придерживаться и с ее шестиногим эквивалентом. Феликс в очередной раз дал себе слово не выходить в своих аферах за пределы Земли. Там, по крайней мере, известно, что к чему.
Он кинул пренебрежительный взгляд на негромко позвякивающий сбоку от седла мешок с золотом. Только такой груз он и посмел захватить с собой из страха замедлить бег животного. Что ж, и это неплохой улов для мелкой аферы: он позволит достаточно долго жить безбедно и присматриваться к очередному выводку лохов. И все же это ничто по сравнению с тем кушем, какой он сорвал бы, не возникни столь несвоевременно пресловутый Шургез. Всего лишь мешок золота, а сколько Борел получил бы после продажи акций и лотереи…
Следующее утро застало Феликса по‑прежнему верхом, с трудом пробирающимся по гати, проложенной через Колофтские болота. Жужжали и кусались различные летучие твари, сквозь черную воду подымались и лопались пузыри вонючего газа. Время от времени какая‑нибудь медлительная болотная тварь высовывала морду и издавала кряхтящий брачный зов. Ночной ливень промочил Борела насквозь, и в этой влажной атмосфере одежда, казалось, никогда не высохнет.
Из кустов с тявкающими криками вырвались хвостатые обитатели Колофта и устремились к всаднику. Эти дикие собратья Ереваца с каменными ножами и копьями (с каменными же наконечниками) были наги, чрезвычайно косматы и страшны на вид. Борел заставил айю бежать неуклюжей рысью. Хвостатые аборигены выбрались на настил и только‑только не успели схватить его. Брошенное копье просвистело рядом с головой.
Борел плюнул на свой принцип «доброты‑к‑животным» и вонзил шпоры в бока айи. Колофтяне с топотом бежали следом и нагоняли. С отвратительным звуком пролетело еще одно копье. Феликс дернулся, и кусок обсидиана врезался в заднюю луку седла. Копье сломалось, древко со стуком упало на насыпь. «В следующий раз они могут и попасть», – мрачно подумал Феликс.
Но тут беглеца осенило вдохновение. Открой он мешок с деньгами и брось на дорогу горсть золота, эти дикари могут остановиться и начать собирать деньги. Он рванул веревку, завязывавшую мешок. Дзинь! Золотые посыпались на землю и покатились во все стороны. Хвостатые с радостными воплями набросились на монеты, и думать забыв о погоне. Конечно, цена спасения оказалась несколько высоковата, однако оспаривать право обладания деньгами было в данный момент равносильно самоубийству, и Борел устало поскакал дальше.
Он дотащился до Новуресифи примерно к полудню. Едва лишь он пересек границу, неизвестно откуда выскочил некий бразилец в форме сил безопасности.
– Сеньор Феликс Борел?
– Что? – и без того измотанный Борел так долго думал на гозаштандоу, что бразило‑португальский язык космических трасс показался ему бессмысленным.
– Я сказал, вы сеньор Феликс Борел?
– Да. Точнее, зер Феликс Борел.
– Мне нет дела до того, как сеньор себя называет. Вы арестованы.
– За что?
– За нарушение Положения № 368. Вамуш, пор фавор!*
[7] не имеет законной силы.
Имеете ли вы сказать что‑либо, относящееся непосредственно к делу?
Борел пошептался с Сандаком, после чего тот поднялся и заявил:
– Защита утверждает, что дело, представленное на рассмотрение службой безопасности, prima facie* [7] не имеет законной силы. Устройство, о котором идет речь, а именно пресловутый перпетуум мобиле, неосуществимо, поскольку нарушает хорошо известный закон сохранения энергии. В то время как под Положение № 368 попадают лишь действующие механизмы, «грозящие прогрессом уже существующей на данной планете науке и технике».
– Вы хотите сказать, – с жаром выпалил Абреу, – что это была липа, обычное надувательство?
– Разумеется, – подтвердил Борел, от души веселясь при виде выражения лица начальника службы безопасности.
– Самая последняя полученная мной информация, – буркнул Кристовау, – гласит, что позавчера вы демонстрировали действие своего устройства в зале собраний ордена Карара в Мише. Что вы на это скажете?
– Что это и есть надувательство, – ответил подследственный и поведал о роли Зердаи.
– А как вы объяснили им принцип действия данного изобретения? – спросил судья и после исчерпывающего рассказа воскликнул: – Господи боже, да ведь эта форма вечного двигателя восходит к европейскому средневековью! Я помню дело, в котором фигурировал подобный механизм. Я тогда работал юристом в Индии и специализировался на патентном праве! А вы что на это скажете? – обратился Кешавачандра к обвинителю.
– Сим, Босса Ышселенсия* [8], – заметил Абреу и повернулся к Борелу. – Знал я, что ты аферист, но никак не ожидал подобного нахальства!
– Бюрократ! – презрительно фыркнул Феликс.
– Не переходите на личности, – оборвал зарождающуюся перепалку судья. – Боюсь, сеньор Кристовау, я не могу привлечь к суду сеньора Борела.
– А как насчет обвинения в мошенничестве? – с надеждой спросил Абреу.
– Нельзя, ваша честь, – вскочил на ноги Сандак. – Указанный акт совершен в Микарданде, где данный суд не имеет полномочий.
– Ладно, а если просто задержать его, пока республика не потребует выдачи преступника? – не отступал Абреу.
– Невозможно, – заявил адвокат. – У нас с Микардандом нет договора об экстрадиции, так как их уголовно‑процессуальный кодекс не отвечает минимальным требованиям Межпланетной Юридической комиссии. Кроме того, подозреваемый не может быть принудительно возвращен под юрисдикцию государства, в котором он, скорее всего, будет убит на месте.
– Боюсь, закон на стороне защиты, – обратился судья к разочарованному начальнику службы безопасности. – Однако у нас все же есть некоторая власть над нежелательными лицами. Составьте требование о безотлагательном выселении сеньора Борела, и я подпишу его быстрее, чем вы скажете «нон вульт»* [9]. В порту стоят корабли, отбывающие в ближайшее время, – пусть он выбирает любой! Думаю, что вскоре, – добавил Кешавачандра с тонкой улыбкой, – данный субъект вернется сюда, словно фальшивая анна* [10], преследуемая по пятам полицейскими. Он рассуждает здесь о вечном двигателе? Так он и есть этот самый двигатель!
В баре «Нова‑Йорк» совершенно измотанный Борел заказал «двойную комету». В карманах оставалось примерно четыре с половиной карда. На это он мог прокормиться пару дней или устроить первоклассный кутеж.