– Спаси нас Святая Дева!
Молитва оказалась действенной, полет выровнялся. Спустя примерно час снаружи раздался глухой удар, потом что-то загрохотало, словно
вытаскивали якорь размером с дом.
– Поднимайся, поднимайся! – вдоль трюма прошел Рагнарссон. – Прибыли!
Люк распахнулся, открыв ярко освещенный коридор.
Дорогу от флайера к "Оружейному комплексу №22" Вильям запомнил плохо. Сознание мутилось от усталости, в голове гудело, словно там завели
бетономешалку, перед глазами что-то мелькало.
Очухавшись, обнаружил, что успел снять шлем и бронежилет. Винтовка, поставленная на предохранитель, стояла там, где положено.
– Эй? – на него обеспокоенно глядел Ли. – Ты что, уснул? Нам пора, пойдем!
– Ага, хорошо, – Вильям поднялся, побрел вслед за товарищами.
В недрах звездолета царила мрачная тишина, будто экипаж попрятался. Никто не попался навстречу легионерам, пока они добирались до
расположенных на седьмой палубе "казарм".
Завидев койку, Вильям ощутил, что не в силах сделать и шага. Не раздеваясь, рухнул на нее, успел только ощутить, как щеки коснулось
шершавое одеяло, после чего уснул.
Глава 4.
Угол голографии измялся, а Джудит на ней почему-то выглядела печальной. Вильям лежал, отвернувшись к стене, и бездумно смотрел на карточку,
время от времени касаясь ее.
Он дорого заплатил бы, чтобы снова оказаться в Ливерпуле.
Вспоминался дом – выглядевшая тесной двухкомнатная квартира в огромном жилом блоке, ежедневные поездки на работу и обратно, такие
притягательно скучные, физиономии сослуживцев, некогда казавшиеся унылыми, а теперь почему-то симпатичные…
Все, что когда-то было обыденным, теперь представлялось интересным и живым, события последних дней казались страшным сном, оставившим после
себя синяки и ссадины, а также ноющую слабость в мышцах.
Вильям поднял руку, взгляд его уперся в болтающийся на запястье узкий браслет с крошечным циферблатом, на котором без особой спешки меняли
друг друга цифры: 9:319:12:33:19… 18… 17… 16…
Он чуть не вздрогнул от внезапно накатившей ненависти, захотелось расколотить проклятый индикатор об стенку, чтобы не видеть его больше
никогда, никогда…
Хлопнула дверь, и полный сдерживаемой ярости голос прорычал:
– Взвод, смирно!
Заскрипели койки. Вильям остался лежать, как лежал, только сунул карточку под подушку. "Не встану, – подумал с озлоблением, – пусть хоть
под трибунал отдают! Надоела эта армия, ну ее к дьяволу!".
– Так, рядовой, приказ касается и тебя! – судя по звуку шагов, Фрезер подошел вплотную. – Или тебя поразила глухота? Смирно, я сказал!
– А мне плевать на все приказы! – Вильям повернулся, с вызовом глянул в черное лицо. – Что толку выполнять их, если в конечном итоге ты
превратишься в груду дохлого мяса?
– Срань Господня! – на мгновение сержант опешил. – Ты что, рядовой, наложил в штаны? То-то я думаю, почему здесь так воняет! А ну встать,
смирно!
Вильям исполнил приказ еще до того, как осознал его. Недели муштры не прошли даром – тело выучилось четко реагировать на команды. Вот и
сейчас оно вскочило с койки и выпрямилось, вытянув руки по швам и выпятив грудь.
– Так-то лучше, – проговорил Фрезер. – Запомни, рядовой, если хочешь быть солдатом, а не трусливой мокрицей, то должен научиться терпеть
поражения. И ты будешь жрать дерьмо, если тебе это прикажу я! Ясно?
– Никак нет, сэр! – глумливо ответил Вильям. – Лучше быть живой мокрицей, чем мертвым солдатом!
Ярость затопила его, в этот момент уроженец Ливерпуля ненавидел сержанта как настоящего врага. Не соображая, что делает, размахнулся и
ударил, целясь в отвратительную физиономию.
Пол оказался твердым, а выступившая из разбитой губы кровь – соленой.
– Очень плохой удар, рядовой, – издевательский голос сержанта прозвучал откуда-то из вышины. – Надо же так ударить, чтобы самому упасть!
Извиняет тебя лишь то, что рукопашному бою вас не учили! Встать!
Обида пылала в душе. Фрезер разобрался с ним, как с мальчишкой. Очень хотелось повторить атаку, но Вильям сдержался. Заскрипел зубами и
встал. Выпрямился, глядя мимо сержанта.
– Нам всем хреново, рядовой, – сказал тот неожиданно тихо. – И мне, и простым легионерам, и офицерам… Но если мы начнем распускать нюни,
как ты, то те, кто остался на Тритонии, никогда не будут отомщены! Помни об этом!
Лицо Фрезера сделалось непроницаемым, он отошел на привычное место у двери.
– Упор лежа принять! – огласила "казарму" зычная команда. – Раз-два! Раз-два!
Вильям сгибал и разгибал руки, с ненавистью глядя в пол. Пусть ему придется отжиматься по тысяче раз в день, но он будет делать это хоть
десять лет, а потом вернется домой. Обязательно вернется.
Рядом надсадно сопели другие легионеры.
Звездолет вздрогнул всем огромным корпусом, по нему прошла мгновенная судорога. Когда она стихла, под потолком чихнул динамик корабельной
трансляционной системы.
– Говорит майор Николаидис, – сообщил он гнусавым голосом. – Мы совершили посадку на планете Урдистан. Высадка в полной выкладке – через
тридцать минут! Прочую информацию до вас доведут командиры подразделений!
Динамик кашлянул второй раз и отключился.
– Что за Урдистан такой? – спросил Вильям, отстегивая противоперегрузочные ремни и выбираясь из койки.
– Видят духи, колония, – ответил Ли, спрыгивая со своей верхотуры на пол. – Основана лет тридцать назад. Вроде тут какое-то сырье добывают.
– Понятно, – заключил Вильям. – Не курорт.
Через тридцать минут они стояли в толпе соратников, ожидая, когда заработает трап. Лица были мрачные, никто не шутил и не разговаривал.
– Не толпиться, по одному! – в открывшемся тамбуре возник один из лейтенантов. – Пошли!
Вильям шагнул на трап и тут же в лицо ударил горячий, сухой ветер, несколько песчинок больно кольнули щеку. С высоты люка виднелся
небольшой городок, за которым блестело серебром то ли море, то ли озеро. В белесом небе болталось маленькое белое солнце, а во все стороны
простирались горы ярко-оранжевого песка.
– Совсем как на родной базе, – пробормотал Арагонес. – Помилуй нас Святая Дева, но что-то мне подсказывает, что без рытья окопов обойтись
не удастся!
Космодром оказался крошечным, едва на десяток кораблей, у здания диспетчерского пункта суетились какие-то люди в белых, сверкающих на
солнце шлемах.