Пока нагрянет какой‑нибудь ваш карательный отряд и отберет Многоканальник у нас силой, мы успеем подготовить взвод‑другой таких "пловцов", что ни одной разведке мира и не снилось. Ты пойми, упускать подобный шанс я не имею права. Не для себя стараюсь... для всех, – Шахрин никак не мог произнести патетическое слово "Родина", видимо, боялся, что вслух это прозвучит слишком тяжеловесно.
– Сломаете, на запчасти можете не рассчитывать... Шахрин широко улыбнулся и пожал мне руку.
– Спасибо, инопланетянин.
Я посмотрел на сидящих напротив клайров. Больше задерживаться на Земле смысла не было. Хотя и спешить особо ни им, ни мне не хотелось. Их ждал трибунал, а меня выволочка за оставленный землянам Многоканальник, неприятная роль свидетеля на суде по делу клайров и утомительное обследование на психосканерах. Худшее все же ожидало кочевника, но сейчас он этого не осознавал: утолить жажду ему так и не позволили.
Шахрин, видимо, чувствовал наше настроение. Он немного помолчал, потом включил чайник снова и попросил:
– Расскажите мне о звездах, ребята, если не трудно... – он смущенно поморгал и закончил, – мечта моя где‑нибудь там побывать.
Говоря это, подполковник показал на потолок. Я обернулся к Анне и сказал:
– У вас история побогаче, поведай что‑нибудь, пока варится кофе.
Девушка улыбнулась, чуть наклонила головку и начала рассказывать легенду о Первом Воине, Великом Клайре всея Галактики.
– Первые ласточки. Их принесли из тренировочного шлюза.
– Где высадку отрабатывают? Разгерметизация?
– Нет, физически они здоровее нас с тобой, а вот с разумом парням пришлось расстаться.
– Что случилось, Алексей, не тяни, что у тебя за манера?
– Они пытались угнать челнок. Вахтенный включил "противоугонную систему", а оказался ею, как видишь, вариант Обучающего Конструктора. Все, как в магнитофоне, на "запись" нажали, а входящий сигнал не подали, стерли память напрочь. Жаль ребят, а еще плохо, что кодовое слово опять потеряно.
– Что? Это ты их... надоумил? Нашел‑таки код, академик?
– В том‑то и дело, что не я. Но надеюсь, что данный прискорбный случай нам поможет. Они же этот код откуда‑то выискали? Лекций вчера не было, по развлекательному каналу показали три фильма плюс разговоры в столовой, курилке, на занятиях. Не думаю, что в последних случаях кто‑либо вдруг решил блеснуть обновкой в лексиконе, а раз так, остаются фильмы. Два уже показывали раньше – реакции не было, третий – новый, я имею в виду, для корабельного телевидения.
Два уже показывали раньше – реакции не было, третий – новый, я имею в виду, для корабельного телевидения. Следишь за мыслью?
– В целом, да, только, несмотря на стройность твоих рассуждений, не могу понять, какая связь между кино и потерявшимся в твоем котелке секретным кодом?
– Прямая. Шахрин решил подстраховаться. Он знал, что этот фильм покажут, есть, говорят, такая традиция среди космонавтов – смотреть его перед полетом. Но, главное, мне он тоже что‑то из этой картины цитировал. Код в ней, я уверен. Надо взять диск и просмотреть, тогда я его точно вспомню.
– Понятно, – Кровицкий уселся в кресло, – не хотелось бы тебя огорчать, но с этим придется подождать.
– Ты что, с ума сошел?!
– Отнюдь, просто через сорок минут мы выходим на стационарную орбиту, и расписание меняется на боевое. Жаль, что ты об этом не знаешь, доктор. Впрочем, об этом еще никто не знает. Я подслушал разговоры экипажа. Диалект у них, кстати, жуткий, совсем не как у Изгнанных, я еле разобрался. Придется тебе подождать, пока мы захватим видеотеку телецентра.
Как бы подтверждая слова капитана, по кораблю разнесся продолжительный звук, похожий на удар гонга.
– Началось, – прошептал Анисимов, складывая свой "ноутбук".
12
База Хозяев. Четыре месяца назад
Спроси меня кто‑нибудь о самочувствии, я ответил бы: "прекрасное". Врал бы, конечно, только по‑другому здесь никто не отвечает. Бодрость духа и здоровье тела – культовое сочетание для Хозяев. "Угрызения совести" – понятие для нас абстрактное, но ощутимое – для них пустой звук. Если сделал все, как положено, какие могут быть сомнения в собственной правоте?
Долг – вот наивысшая категория ментора. Долг перед обществом, в котором живешь, долг перед обществом, с которым работаешь, долг перед потомками, которым плевать: выполнял ты его при жизни или нет, пока у них есть все возможные блага. Выполнение долга ставится превыше всего. Никаких смягчающих обстоятельств. Хотел сделать как лучше? А как же долг? Не видишь результата, ну и что? Выполни свой долг, а результат проявится, когда придет время. Пристало ли винтику в колесе обсуждать работу мотора? И уж совсем не пристало вмешиваться в нее.
В общем, последний месяц я провел в покаянии. Я сидел на скучных разбирательствах трибунала над клайрами, диктовал Максу отчеты, оправдывался перед Отделом по Защите Прав Военнопленных по поводу жестокого обращения с кочевником, бесчисленное количество раз подставлял голову под психосканер и ежедневно получал повестки из Отдела по Стимулированию Развития с гневными требованиями явиться на заседание с докладом о предоставленной землянам информации. Хозяин посоветовал отсылать их по известному адресу и никуда не ходить, что я с удовольствием и делал.
Все эти и суетные, и неспешные дела объединяло одно: я выполнил свой долг, но не до конца. Перестреляй Макс всех людей в том бункере, замучай я "жабу" до смерти, но вернись с Конструктором, шума было бы втрое меньше. Ни Отдел Развития, ни Защиты Пленных не сказали бы ни слова, а запись о психосканировании в мой файл внесли бы без проведения процедуры.
Хозяин, единственный, кто отнесся к моему поступку терпимо, вызвал на ковер только дважды: первый раз, чтобы внимательно выслушать мой рассказ, а второй – сообщить, что Макса у меня забирают и отныне, до неопределенного времени, я буду работать оператором охраны Центра, в должности унизительной и скучной.
На этом основные неприятности закончились, но легче жить мне не стало. На всех больших и малых совещаниях при подведении итогов упоминали мою операцию, как эталон иррациональности поведения и непонимания низшей расой основополагающих законов существующего общества. Месяц‑другой, и мое имя закрепится в анналах Центра навсегда.