– Лэн Генгар разблокировал шлюз, надел скафандр, поднялся на
поверхность и больше не вернулся. Крыша у человека поехала, у нас такое случается иногда. Со смертью Лэна образовалась вакансия, ее надо
было срочно заполнить, потому что иначе будет непорядок, бюрократы из корпорации к этим вопросам подходят очень серьезно. А почему
направили именно тебя – это уже совсем другой вопрос. Ты как себя чувствуешь?
– Вроде нормально, – сказал я. – Голова почти прошла. А что со мной было? – меня вдруг осенило. – Вино было некачественное?
– Вино-то было качественное, – вздохнула Сара. – А вот огурцы у Йоши были с дэйтдрагом.
Мне показалось, что я ослышался.
– С чем? – переспросил я. – С дэйтдрагом? Разве он существует? Это не легенда?
– Не легенда, к сожалению. Дэйтдраг реально существует и вполне оправдывает свое название. Ты что-нибудь помнишь?
Я попытался вспомнить, что вчера случилось после того, как… А после чего, собственно? Кажется, я дошел-таки до дежурного по жилью, а потом…
– Не помнишь, – констатировала Сара. – Жаль. Мы с тобой замечательно покувыркались, я и не знала, что такое бывает вне виртуалки.
– Мы с тобой? – глупо переспросил я.
– А что было с тобой делать? – улыбнулась Сара. – Не оставлять же тебя одного в таком состоянии. Не каждый день такой подарок попадается.
Кажется, я понял, отчего у меня болят гениталии.
– И как это было? – спросил я. – Сколько раз?
Сара рассмеялась.
– Вечно вы, мужики, все на разы переводите, – сказала она. – Это было незабываемо. А сколько раз – я не считала.
Произнеся эти слова, она наклонилась надо мной и поцеловала в губы. Ее губы были сухими и шершавыми, от ее тела исходил неприятный запах,
не то чтобы старушечий, но… Я непроизвольно поежился.
– Отходняк пошел, – сообщила Сара. – Не бойся, дня через три отойдешь, будешь как новенький. Как очухаешься, продолжим, если ты не против
будешь.
Я попытался состроить на лице непроницаемую гримасу, чтобы ничем не показать того отвращения, которое вдруг стала вызывать у меня эта
женщина. Сара понимающе усмехнулась и отодвинулась от меня, исчезнув из поля зрения.
– Расслабься, – сказала она. – Лучше пока об этом вообще не думай. Пока отходняк не прошел, тебя к женщинам тянуть не будет. Да и к
мужчинам тоже, – она вдруг хихикнула и спросила: – А ты точно не гей?
– Точно, – ответил я. – А с чего ты взяла?
– В твоем досье было написано, что ты смотрел порнофильмы про геев, – сказала Сара. – Это неправда?
Я почувствовал, как кровь приливает к щекам и ушам. Был бы я белым – покраснел бы как помидор.
– Да нет, правда, – сказал я. – Но я такими вещами не занимаюсь, я просто посмотрел один раз, любопытно было…
– Жаль, – сказала Сара. – А мы так на тебя рассчитывали… Бедный Йоши.
– Если бы я знал… – начал я, но Сара меня перебила:
– Нечего себя винить. Если бы Йоши не был таким дураком, у него бы не снесло крышу, он не стал бы поить тебя наркотой и был бы все еще жив.
– А что с ним случилось? – спросил я. – Задело той аварией? Полез наверх…
Сара рассмеялась, совсем не весело и немного злобно.
– Он не полез наверх, – сказала она. – Это технически сложно и абсолютно не нужно, а теперь вообще невозможно. Не задело его никакой
аварией, его казнили.
– Как казнили? – не понял я.
– Как-как… Сонный газ в вентиляцию… хочешь подробности узнать?
Я вяло помотал головой из стороны в сторону.
– Нет, спасибо, – сказал я. – И так может быть с каждым?
– С каждым, – подтвердила Сара. – Если человек не понимает нормальных слов, с ним приходится разговаривать на другом языке. Пойми, Алекс,
если мы не хотим насмерть переругаться, мы должны быть одной большой семьей. В такой тесноте, как у нас, других вариантов быть не может.
Если человек все время провоцирует конфликты, а на предупреждения не реагирует, его приходится удалять из коллектива. Если бы можно было
убрать Йоши не в холодильник, а на Землю, это давно бы уже сделали. Но отсюда одна дорога – в холодильник, другой нет.
– А как же… этот…
– Генгар? Уверяю тебя, Алекс, умирать от удушья, когда в скафандре кончается кислород, еще более неприятно. Если у тебя снесет крышу, лучше
сразу признавайся, самому легче будет.
В потолке комнаты что-то зашипело и через мгновение оттуда донесся голос Мамы:
– Сара, зайди ко мне, пожалуйста, тут кое-что новое появилось.
– Иду! – крикнула Сара, глядя в потолок.
Шипение прекратилось.
– Можешь пока здесь полежать, – сказала Сара, обращаясь ко мне, – а когда совсем очухаешься, иди в свою комнату. Поставь будильник, чтобы
обед не проспать. За обедом увидимся.
Я проводил взглядом тонкую и костлявую фигурку Сары и уставился в потолок. Мысли путались, цеплялись одна за другую и в их хороводе я никак
не мог выделить ничего определенного, как будто я напряженно размышлял обо всем на свете, но не понимал ничего из того, над чем размышляю.
Не иначе, последствия наркотика.
Я лег, повернулся на бок, подложил ладонь под голову и заснул. Последняя мысль была о том, что перед обедом надо будет побриться.
11
Сара растолкала меня уже под вечер. То есть, это она сказала, что наступил вечер, сам-то я давно уже потерял чувство времени.
– Сходи, поужинай хотя бы, – посоветовала Сара. – А то со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было.
Я сел на кровати, потряс головой, приходя в себя, и понял две вещи. Во-первых, я чувствую себя почти нормально (легкое головокружение от
непривычной гравитации не в счет), а во-вторых, я зверски голоден.
– Спасибо, – сказал я. – Ты очень любезна.
– Издеваешься? – нахмурилась Сара.
– Нет-нет! Я на полном серьезе, ты действительно очень любезна…
Сара странно посмотрела на меня, немного помолчала и сказала:
– Пошли, а то все вкусное съедят.
– Если кто-то не приходит, его порцию съедают другие? – удивился я.
– Обычно нет, – ответила Сара. – Но еды на станции осталось на двадцать девять дней. Дней через десять начнем урезать рацион.