Порыв ветра – короткий, секундный, потом силовое поле перекрыло проем. Над ангаром пылали ослепительные звезды. Над ангаром зияла промороженная ночь космоса. Запрокинув голову, я смотрел, как всплывает в нее «Волхв», как пробегают по корпусу корабля всполохи искр от взаимодействия с защитным полем. Отсюда, изнутри флагмана, межзвездная пустота не казалась чем‑то страшным. Наоборот, она была пронзительно красива в своей неприкрытой наготе, великолепна, ласкова и покорна.
Это должна быть наша красота. Мы должны вновь прийти в космос. Равными. Пусть не самыми правыми, как мечтают Геометры. Пусть не самыми древними, как Куалькуа. Пусть не самыми умными, как Счетчики.
Самими собой.
Я поднял ладонь – и заслонил ею полную пригоршню звезд. Может быть, принадлежащих Сильным и Слабым. Может быть, полных своей, кипучей и непокорной жизни. Может быть, ждущих того, кто придет первым.
– Чуть‑чуть подождите…– прошептал я.
«Волхв» выплыл в пространство.
Внутри скаута все было как в корабле Ника. Кабина закрылась, одновременно засветились экраны, я положил руки на коллоидный активатор.
Приветствую на борту . Собрана ценная информация о чужом корабле .
Компьютер, который, по словам чужих, считал себя разумным и всемогущим, ничуть не удивился, что его пилот возник из совершенно постороннего гуманоида. В этом машины Геометров ничуть не превосходили человеческие.
– Прекрасно. Взлетаем и следуем за кораблем, стартовавшим первым.
Собрана очень ценная информация ! Необходимо доставить ее на Родину .
Мною овладел секундный страх, что корабль перестанет подчиняться и отправится к Геометрам с докладом.
– Хорошо. Но вначале нас ожидает крайне важная миссия Дружбы.
Ее важность так велика ?
– Больше, чем возможно представить.
Выполняю .
Корабль начал подниматься. Алари внизу расходились, расступались к стенам.
– А теперь слушай задание, – начал я. – Следуем за удаляющимся кораблем на расстоянии… ну, скажем, ста шагов. При удалении от корабля, из которого мы стартовали, на десять тысяч шагов…
Нет необходимости в вербальной конкретизации , – осадил меня компьютер.
И мы рванули вслед «Волхву».
Глава 4
На расстоянии пяти километров от эскадры кораблик Геометров состыковался с челноком. Конечно, стыковкой в земном понимании это не было. Скаут буквально прилип к челноку – насколько я успел заметить, никаких стыковочных узлов не выдвигалось.
Сейчас мы представляли собой нелепую конструкцию из космического самолета и приклеенного к его борту в районе шлюза диска. Для меня, в условиях искусственной гравитации, это выглядело так, словно мы поднырнули под лежащий на боку шаттл.
Пара минут ушла на то, чтобы объяснить компьютеру, где у челнока верх и низ и куда должен быть направлен вектор гравитации. Не воспользоваться возможностями чужого корабля по созданию комфорта было бы глупо.
Потом скаут открыл проход.
Ох, не так все просто оказалось с раскрывающейся «лепестками» кабиной! Если поначалу это выглядело чисто механическим устройством, то сейчас разница технологий Земли и Родины была налицо. В обшивке открылся проем, идеально копирующий люк «Волхва». Я спустился из кресла, которое сейчас гляделось прикрученным к стене, осторожно коснулся люка тыльной стороной ладони и отдернул руку.
Холодный, черт!
Градусов сто. Ниже нуля, естественно.
– Открывай, свои пришли! – крикнул я, словно надеясь, что голос может быть услышан сквозь толстенную обшивку.
Ответом была тишина. Ну что они там возятся!
– Эй, хозяин, слесаря вызывали?
И тут внезапно ожил куалькуа:
Петр , ты доброжелательный и хороший человек .
– Это ты с чего взял? – спросил я.
Мнение .
Я ждал, пока слышался звук открываемых запоров. На «Волхве» есть простенькая блокировка, активизирующаяся, если за бортом – вакуум. Наконец люк подался ко мне.
– Привет, Саш, – сказал я таким тоном, словно мы не виделись с месяц.
А ведь месяц назад мы и знакомы‑то толком не были!
– Как осуществляется герметизация? – Данилов подозрительно посмотрел на соединенные с шаттлом борта скаута.
– Не знаю. Пусть это будет меньшей из наших проблем, верно?
– Верно, – согласился Данилов. Криво улыбнулся: – Выглядит так, словно корабли поцеловались.
Вдоль линии стыковки обшивка и впрямь утолщалась, напоминая губы.
– Точно выдержит?
Я пожал плечами.
– Ты нас немного напугал… гравитацией. Надо было предупредить, что при стыковке она и у нас появится.
Наверное, стоило. Но к хорошему привыкаешь быстро. Трех полетов на корабле Геометров мне хватило, чтобы воспринимать искусственную силу тяжести как должное.
– Ладно, идем, Петя.
– Стоит ли? Давайте начнем разгон.
Полковник замялся:
– Подожди. Надо поговорить.
Вместе с Даниловым я прошел в кабину. Рептилоид по‑прежнему сидел в кресле космонавта‑исследователя, Маша стояла, всматриваясь в центральный экран, на котором поблескивали чужие корабли.
– А в чем проблема? – непонимающе спросил я. Почему‑то вспомнились слова куалькуа. «Доброжелательный и хороший».
– Петя, – Данилов остановился в паре шагов от меня. Тоже покосился на экраны – ему явно было не по себе от гравитации в шаттле, который находился в свободном полете. – Петя, давай решим, что мы собираемся делать.
– Ты о чем?
– Не всерьез же ты решил отправиться к Ядру?
Маша повернулась и уставилась на нас. Рептилоид – сейчас его телом явно управлял Карел, спрыгнул с кресла, разинул было пасть, но промолчал.
– Саша, ты чего?
– У нас плазменные движки Алари. Корабль чужих – технология, превосходящая доступную Конклаву. И он способен самовоспроизводится. У нас образцы оружия этих… безумных мышей. Какого дьявола нам гибнуть?
Может быть, «доброжелательный и хороший» – синоним слова «наивный»?
– Петр, ты все сделал великолепно, – продолжал Данилов, явно ободренный моим молчанием. – Через несколько недель в Галактике заварится такая каша… наличие у Земли новой технологии может оказаться решающим. С кем бы мы ни пошли – с Геометрами или с Конклавом, это изменит всю нашу судьбу. И твои действия… не думай, что о них забудут. Ты человек, который поможет Земле шагнуть в будущее. Изменит все! Ты уже герой. Все, что мы натворили – ерунда. Речь пойдет не о наказании, о поощрении.
Он опять неловко заулыбался.
– Придется собрать сессию ООН, чтобы придумать тебе достойную награду…
Где‑то по груди у меня забегали холодные мурашки. А еще стало холодно и противно. Как помоями облили.
– Вера и любовь…– сказал я.
– Что?
– Вера и любовь помогут мне. Так отвечают офицеры‑алари на напутствие командующего.
В глазах Данилова что‑то изменилось. Только что в них были смущение и вина. Как у шкодливого мальчишки, подбивающего примерного ученика прогулять уроки и попробовать спиртного. Теперь в них было лишь брезгливое презрение.
– Ты что, и впрямь принял все это всерьез? Петя, да Алари и пикнуть не посмеют, что мы увели эту технологию! У них самих рыльце в пушку!
– А ты спроси мнение Карела.