- Как зачем? - удивился Белл. - Чтобы прояснить ситуацию. Чтобы не допустить извращения истины. Чтобы вы осознали, с какими трудностями мы сталкиваемся.
- И чтобы я заметил, вдобавок, как развито у вас чувство долга, и насколько вы преданы делу.
- А почему бы и нет? - спросил он, ничуть не смутившись. - Мы хотим показать вам все, что тут есть интересного. Прелестные деревушки, где живут наши рабочие, удивительно красивые часовни, мастерские, в которых изготавливают памятники.
- Мистер Белл, - сказал я, - мне не нужны экскурсоводы. Я прибыл сюда не как паломник.
- Но ведь вы не откажетесь от нашей помощи, которую мы вам с удовольствием предоставим?
Я покачал головой, надеясь, что Белл не обидится.
- Извините, но это не входит в мои планы. Нам надо работать - мне, Элмеру и Бронко.
- Вам, Элмеру и кому?
- Бронко.
- Бронко? Что-то я вас не пойму.
- Мистер Белл, - сказал я, - чтобы как следует понять меня, вам придется изучить историю Земли и познакомиться кое с какими древними легендами.
- А причем здесь Бронко?
- Так раньше на Земле называли лошадей. Не всех, правда, а особой породы <бронко (амер.) - полудикая лошадь американских прерий>.
- Значит, ваш Бронко - лошадь?
- Нет, - ответил я.
- Мистер Карсон, я не уверен, что понимаю, кто вы такой и что намереваетесь делать на Земле.
- Я специалист по композиции, мистер Белл. Я собираюсь сочинить композицию о планете Земля.
Он величественно кивнул, избавившись, как видно, от всяческих подозрений на мой счет.
- Вот оно что. И как я сразу не догадался! Ведь в вас с первого взгляда чувствуется что-то этакое... Вы сделали великолепный выбор.
Мать-Земля подарит вам вдохновение. Ей присуще какое-то неуловимое очарование. Музыка переполняет ее...
- Дело не в музыке, - перебил я. - Вернее, не только в музыке.
- Вы хотите сказать, что музыка не имеет ничего общего с композицией?
- Конечно, нет. Просто музыка - лишь часть композиции. Композиция есть абсолютная форма искусства. Она включает в себя музыку, письмо и устную речь, скульптуру, живопись и пение.
- И вы все это умеете делать?
Я покачал головой.
- По правде сказать, я мало что умею. А вот Бронко - да.
Он хлопнул в ладоши.
- Боюсь, я слегка запутался.
- Бронко - композитор, - объяснил я. - Он впитывает в себя настроение, внешние впечатления, малозаметные нюансы, звуки, формы и очертания. Он поглощает все это и выдает полуфабрикат - пленки и рисунки.
Тогда наступает моя очередь. На время я как бы становлюсь придатком Бронко. Он подбирает материал, а я располагаю его в гармоническом порядке, но не весь, а только часть. Остальное доделывает тоже Бронко. Похоже, я ничего не сумел объяснить.
Белл покачал головой.
- Никогда ни о чем таком не слышал, Ну и дела!
- Теория композиции возникла на планете Олден лишь пару столетий назад, - сказал я, - и с тех пор ее непрерывно развивают. Двух одинаковых инструментов для композиции просто не существует. Как бы ни был хорош тот или иной экземпляр, всегда найдется какая-нибудь деталька, которая требует доработки.
Как бы ни был хорош тот или иной экземпляр, всегда найдется какая-нибудь деталька, которая требует доработки. Поэтому, когда садишься конструировать композитор (неудачное название, но лучшего пока не придумали), трудно сказать заранее, что получится.
- Вы назвали свой аппарат Бронко. Наверное, на то была какая-то причина?
- Понимаете, - ответил я, - композитор - штука довольно громоздкая. У него сложный механизм со множеством хрупких деталей, для защиты которых от повреждений требуется прочный корпус. Иными словами, на себе его не потаскаешь. Следовательно, он должен двигаться самостоятельно. Вдобавок, мы приделали к нему седло для тех, кто захочет на нем прокатиться.
- Если мне не изменяет память, вы упомянули Элмера. Почему вы пришли без него?
- Элмер находится в ящике, потому что он - робот, - пояснил я. - Он совершил перелет до Земли в качестве груза.
Белл беспокойно зашевелился.
- Мистер Карсон, - заявил он, - вам наверняка известно, что роботам запрещено ступать на Землю. Боюсь, нам придется...
- У вас ничего не выйдет, - сказал я. - Вы не вправе прогнать его с планеты. Он - коренной житель Земли, на что мы с вами явно не в силах претендовать.
- Коренной житель? Невероятно! Должно быть, вы шутите, мистер Карсон?
- Ни в коей мере. Его изготовили здесь в дни Решающей Войны. Он участвовал в создании последней из огромных боевых машин. С наступлением мирных дней он стал свободным роботом и, согласно галактическому закону, за очень небольшим исключением обладает теми же правами, что и любой человек.
Белл снова покачал головой.
- Не знаю, - протянул он, - не знаю...
- Знать тут нечего, - сказал я. - Между прочим, я внимательно изучил свод галактических законов. Из них следует, что Элмер, ко всему прочему, считается уроженцем Земли. Не изготовленным на Земле, а рожденным на ней.
Я прихватил с собой копию документа, который все это подтверждает. Сам документ остался на Олдене. Копию предъявить меня не попросили. По существу, - заключил я, - Элмер все равно что человек.
- Но капитан должен был поинтересоваться...
- Капитану было все равно, - ответил я. - Его вполне устроила взятка, которую я ему дал. А на случай, если вам окажется мало законных оснований, учтите: в Элмере восемь футов роста, и нрав у него далеко не покладистый.
А еще он весьма чувствителен. Когда я запаковывал его в ящик, он запретил мне выключать себя. Скажу вам откровенно, мне не хочется думать о том, что может случиться, если его ящик открою не я, а кто-то другой.
Глазки Белла сонно сощурились, но взгляд у него был настороженный.
- Почему вы такого плохого мнения о нас, мистер Карсон? поинтересовался он. - Мы рады вашему приезду, рады, что вы решили навестить старушку Землю. Стоит вам только попросить, и мы тут же придем вам на помощь. Если у вас возникнут трудности с финансами...
- Уже возникли. Но никакой помощи мне не надо.
- Бывали случаи, - гнул свое Белл, - когда мы субсидировали людей искусства. Писатели, художники...
- Я и так и этак старался дать вам понять, что мы не хотим связываться ни с вашей фирмой, ни с Кладбищем. Однако вы упорно не желаете ничего замечать. Нужно ли мне сказать об этом напрямик?
- Думаю, ни к чему, - отозвался он. - У вас сложилось в корне ошибочное представление, будто на Земле есть что-то еще, кроме Кладбища.
Поверьте мне, милейший, ничего на ней больше нет.