Явиделцелуютолпунасклоне
холма, украдкой смотревшую на меня. Злой и усталый, я опустился наземлю,
но нетерпениенедаваломнедолгосидетьнаместе,ябылслишком
деятельным человеком для неопределенного ожидания. Я мог годамитрудиться
над разрешением какой-нибудь проблемы, но сидетьвбездействиидвадцать
четыре часа было свыше моих сил.
Скоро я встал и принялсябесцельнобродитьсредикустарника.Потом
направился к холму.
"Терпение, - сказал я себе. - Если хочешь вновь получитьсвоюМашину,
оставь Сфинкса в покое.Есликто-торешилотнятьееутебя,тыне
принесешь себе никакой пользы тем, что станешьпортитьбронзовыепанели
Сфинкса; если же упохитителянебылозлогоумысла,тыполучишьее
обратно, как только найдешь способ попросить об этом. Бессмысленно торчать
здесь, среди незнакомыхвещей,становясьвтупикпередкаждымновым
затруднением. Это прямой путь к безумию.Осмотрисьлучшевокруг.Изучи
нравы этого мира, наблюдай его, остерегайся слишком поспешныхзаключений!
В конце концов ты найдешь ключ ко всему!"
Мне ясно представляласьикомическаясторонамоегоприключения:я
вспомнил о годах напряженной учебы и труда, потраченных толькодлятого,
чтобы попасть в будущее и изучить его, и сопоставил с этим свое нетерпение
поскорее выбраться отсюда. Я своими руками изготовил себе самую сложнуюи
самую безвыходную ловушку, какая когда-либо была создана человеком. И хотя
смеяться приходилось только над самим собой, я не мог удержаться игромко
расхохотался.
Войдя в зал огромного дворца,язаметил,чтомаленькиелюдистали
избегать меня. Быть может, причина этому была и другая, ноихотчуждение
могло быть связано и с моейпопыткойразбитьбронзовыедвери.Яясно
чувствовал, что ониизбегалименя,нопостаралсянепридаватьэтому
значения и не пытался более заговаривать сними.Черездень-другойвсе
пошло своим чередом. Насколько было возможно, я продолжал изучать ихязык
и урывками производил исследования. Не знаю, был ли их язык слишком прост,
или же я упускал в нем какие-нибудь тонкие оттенки, но, по-моему, он почти
исключительно состоял из существительных и глаголов.Отвлеченныхпонятий
было мало или, скорее, совсемнебыло,также,какислов,имеющих
переносный смысл. Фразы обыкновенно были несложны и состояли всего из двух
слов, и мне не удавалось высказать или уловитьничего,кромепростейших
вопросов или ответов. Мысли о моей МашинеВременииотайнебронзовых
дверей под Сфинксом я решил запрятать в самый дальний уголок памяти,пока
накопившиеся знания не приведут меня к ним естественным путем. Но чувство,
без сомнения, понятное вам, все время удерживало меня поблизости отместа
моего прибытия.
8. ВСЕ СТАНОВИТСЯ ЯСНЫМ
Насколько я мог судить, весь окружавший меня мирбылотмечентойже
печатью изобилия и роскоши,котораяпоразиламенявдолинеТемзы.
С
вершины каждогоновогохолмаявиделмножествовеликолепныхзданий,
бесконечно разнообразных по материалу и стилю; видел повсюдутежечащи
вечнозеленых растений, тежецветущиедеревьяивысокиепапоротники.
Кое-гдеотливаласеребромзеркальнаягладьводы,авдалитянулись
голубоватыеволнистыегрядыхолмов,растворяясьвпрозрачнойсиневе
воздуха. С первого взгляда мое внимание привлекли к себе круглыеколодцы,
казалось, достигавшие во многих местах очень большой глубины. Один изних
был на склоне холма, у тропинки, по которой я поднималсявовремясвоей
первой прогулки. Как и другие колодцы, он был причудливо отделан покраям
бронзой и защищен от дождя небольшим куполом. Сидя около этихколодцеви
глядя вниз, в непроглядную темноту, я не мог увидеть в нихотблескаводы
или отражения зажигаемых мною спичек. Новсюдуслышалсякакой-тостук:
"Тук, тук, тук", - похожий на шумработыогромныхмашин.Поколебанию
пламени спички я убедился, что в глубь колодца постояннопоступалсвежий
воздух. Я бросил в один из нихкусочекбумаги,и,вместотого,чтобы
медленно опуститься, он быстро полетел вниз и исчез.
Вскоре я заметил, что междуэтимиколодцамиивысокимибашнямина
склонах, холмов существует какая-тосвязь.Наднимиможнобылочасто
увидеть марево колеблющегося воздуха вроде того,какоебываетвжаркий
день над берегом моря. Сопоставив все это,япришелкзаключению,что
башни вместе с колодцами входили в систему какой-тозагадочнойподземной
вентиляции. Сначала я подумал,чтоонаслужиткаким-нибудьсанитарным
целям. Это заключение само напрашивалось, но оказалось потом неверным.
Вообще должен сознаться, что за время своегопребываниявБудущемя
очень мало узнал относительно водоснабжения, связи, путей сообщения и тому
подобныхжизненныхудобств.Внекоторыхпрочитанныхмноюутопияхи
рассказах о грядущих временахявсегданаходилмножествоподробностей
насчет домов, общественного порядка и тому подобного.Нетничеголегче,
как придумать сколько угодно всяких подробностей, когда весьбудущиймир
заключен только в голове автора,нодляпутешественника,находящегося,
подобно мне, среди незнакомой действительности,почтиневозможноузнать
обо всем этом в короткое время. Вообразите себе негра,которыйпрямоиз
Центральной Африки попал в Лондон. Что расскажет он по возвращениисвоему
племени? Что будет онзнатьожелезнодорожныхкомпаниях,общественных
движениях,телефонеителеграфе,транспортныхконторахипочтовых
учреждениях? А ведь мы охотно согласимся все ему объяснить!Нодажето,
что он узнает из наших рассказов,какпередастонсвоимдрузьям,как
заставит их поверить себе? Учтите при этом, что негр сравнительно недалеко
отстоит от белого человека нашего времени, между темкакпропастьмежду
мною и этими людьми Золотого Века была неизмеримо громадна!Ячувствовал
существование многого, что было скрыто от моихглаз,иэтодаваломне
надежду, но, помимо общего впечатления какой-то автоматическидействующей
организации, я, к сожалению, могу передать вам лишь немногое.