Я нигде не видел следов крематория, могил или чего-либосвязанногосо
смертью. Однако было весьма возможно, что кладбища (иликрематории)были
где-нибудь за пределами моих странствий. Это былодинизтехвопросов,
которые я сразу поставил перед собой и разрешить которые сначала был нев
состоянии.Отсутствиекладбищпоразиломеняиповелокдальнейшим
наблюдениям, которые поразилименяещесильнее:средилюдейбудущего
совершенно не было старых и дряхлых.
Долженсознаться,чтомоипервоначальныетеорииобавтоматически
действующей цивилизации иоприходящемвупадокчеловечественедолго
удовлетворяли меня. Но я не мог придумать ничегодругого.Вотчтоменя
смущало: все большие дворцы, которые я исследовал,служилиисключительно
жилыми помещениями - огромными столовыми и спальнями.Яневиделнигде
машин или других приспособлений. А между тем на этих людях была прекрасная
одежда,требовавшаяобновления,иихсандалии,хотьибезвсяких
украшений, представляли собой образец изящных и сложных изделий. Как бы то
ни было, но вещи эти нужно было сделать. А маленький народецнепроявлял
никаких созидательных наклонностей. У них не было ни цехов, ни мастерских,
ни малейших следов ввоза товаров. Все свое время онипроводиливиграх,
купании, полушутливом флирте, еде и сне. Я не мог понять, на чем держалось
такое общество.
КэтомудобавилосьпроисшествиесМашинойВремени:кто-то,мне
неведомый, спрятал ее в пьедестале Белого Сфинкса. Для чего?Яникакне
мог ответить на этот вопрос!Вдобавок-безводныеколодцыибашнис
колеблющимся над ними воздухом. Я чувствовал, что не нахожу ключакэтим
загадочным явлениям. Я чувствовал... как бы это вам объяснить? Представьте
себе, что вы нашли бы надпись на хорошем английском языке, перемешанномс
совершенновамнезнакомымисловами.Воткакнатретийденьмоего
пребывания представлялся мне мирвосемьсотдветысячисемьсотпервого
года!
В этот день я приобрел в некоторомродедруга.Когдаясмотрелна
группу маленьких людей, купавшихся в реке на неглубоком месте, кого-тоиз
них схватила судорога, и маленькую фигуркупонеслопотечению.Течение
было здесь довольно быстрое, но даже средний пловец могбылегкосним
справиться. Чтобы дать вамнекотороепонятиеостраннойпсихикеэтих
существ, я скажу лишь, что никто из нихнесделалнималейшейпопытки
спасти бедняжку, которая с криками тонуланаихглазах.Увидяэто,я
быстро сбросил одежду, побежал вниз по реке, вошел в воду и,схвативее,
легко вытащил на берег. Маленькое растирание привело ее в чувство, ияс
удовольствием увидел, что она совершенно оправилась. Ясразужеоставил
ее, поскольку был такого невысокого мнения о ней иейподобных,чтоне
ожидал никакой благодарности. Но на этот раз я ошибся.
Всеэтослучилосьутром.
Маленькое растирание привело ее в чувство, ияс
удовольствием увидел, что она совершенно оправилась. Ясразужеоставил
ее, поскольку был такого невысокого мнения о ней иейподобных,чтоне
ожидал никакой благодарности. Но на этот раз я ошибся.
Всеэтослучилосьутром.Послеполудня,возвращаяськсвоим
исследованиям, я снова встретил ту же маленькую женщину. Онаподбежалас
громкимикрикамирадостииподнесламнеогромнуюгирляндуцветов,
очевидно, приготовленную специально дляменя.Этосозданиеоченьменя
заинтересовало. Вероятно, я чувствовал себя слишком одиноким. Но как бы то
ни было, я, насколько сумел, высказал ей, что мне приятен подарок. Мыоба
селивнебольшойкаменнойбеседкеизавелиразговор,состоявший
преимущественно из улыбок. Дружескиечувстваэтогомаленькогосущества
радовали меня, как радовали бы чувства ребенка. Мы обменялисьцветами,и
она целовала мои руки. Я отвечал ей тем же. Когда я попробовал заговорить,
то узнал, что ее зовут Уина, и хотя не понимал, что это значило, но все же
чувствовал, что между ней и ее именем было какое-тосоответствие.Таково
было начало нашей странной дружбы,котораяпродолжаласьнеделю,акак
окончилась - об этом я расскажу потом!
Уина была совсем как-ребенок. Ей хотелосьвсегдабытьсомной.Она
бегала за мной повсюду, так что на следующийденьмнепришловголову
нелепое желание утомить ее и наконец бросить, не обращаявниманиянаее
жалобный зов. Мировая проблема, думал я, должна быть решена. Я не для того
попал в Будущее, повторял я себе, чтобы заниматься легкомысленным флиртом.
Но ее отчаяние было слишком велико, а в ее сетованиях,когдаонаначала
отставать, звучало исступление. Ее привязанность тронула меня, я вернулся,
и с этих поронасталадоставлятьмнестолькожезабот,сколькои
удовольствия. Все же она была для менябольшимутешением.Мнеказалось
сначала, что она испытывала ко мне лишь простую детскуюпривязанность,и
только потом, когда было уже слишком поздно, я ясно понял, чем ясделался
для нее и чем стала она для меня.Ужепотомуодному,чтоэтамалышка
выказывала мненежностьизаботу,я,возвращаяськБеломуСфинксу,
чувствовал, будто возвращаюсь домой, и каждый раз, добравшисьдовершины
холма, отыскивал глазами знакомую фигуркувбелой,отороченнойзолотом
одежде.
От нее я узнал, что чувство страха все еще не исчезло в этом мире. Днем
она ничего не боялась и испытывалакомнесамоетрогательноедоверие.
Однажды у меня возникло глупое желание напугать ее страшными гримасами, но
она весело засмеялась. Она боялась только темноты, густых тенейичерных
предметов.Страшнейвсегобылаейтемнота.Онадействовалананее
настолькосильно,чтоэтонатолкнуломенянановыенаблюденияи
размышления. Я открыл, между прочим, что с наступлением темнотымаленькие
люди собирались в больших зданиях и спали все вместе.