– Вот оно что! – понимающе кивнул Мячиков, продолжая проявлять интерес к моим похождениям. – Так вы были у врача?
– Да, я зашел к нему за анальгином, так как директора в тот момент не было на месте, но анальгина не оказалось, и доктор предложил мне, – я слегка смутился, – спирту.
– Ха‑ха‑ха! – добродушно рассмеялся Мячиков. – То‑то я смотрю, у вас глаза блестят. Ну и как, помогло?
Я сказал, что да, сейчас вроде лучше, и даже намного лучше, можно даже сказать, что совсем прошло. Потом я все‑таки вкратце рассказал ему о впечатлении, произведенном на меня недавним визитом, не забыв упомянуть о словах, сказанных директором доктору, причем я постарался передать их дословно. Единственное, что у меня совершенно вылетело из головы, – это пустая ампула из‑под таинственного лекарства. Но чем больше я говорил, тем быстрее остывал его интерес к моим словам. Наконец Мячиков сказал:
– В конце концов, это уже не имеет никакого значения. Дело окончено, и все эти странности и якобы подозрительные слова смело можно списать на причуды упомянутых вами, дорогой друг, лиц. Словом, плюньте вы на все это и забудьте.
– Легко сказать – забыть, – возразил я.
– А вы все‑таки забудьте. И давайте‑ка после обеда рванем на лыжах. Идет?
Я охотно согласился.
– Я, знаете ли, тоже не привык к ежедневным убийствам, – с некоторой язвительностью произнес я, хотя она, видит Бог, этого не заслуживала.
– Я не о том… – она запнулась. – Видите ли, Сергею всегда все легко давалось в жизни, все его двадцать четыре года прошли ровно, гладко: ни трудности, ни критические ситуации, ни сложные житейские проблемы не коснулись его. Он из интеллигентной, обеспеченной семьи, где все без исключения решалось его отцом, директором какого‑то крупного завода, а на долю Сергея приходилось только подчинение. Единственным его самостоятельным шагом была женитьба: его родители были категорически против. Поэтому сейчас, в этом мрачном, ужасном месте, связанном со смертью человека и допросом у следователя, он сразу же раскис.
– Он просто эгоист, – жестоко отрезал я.
– Все мы в какой‑то степени эгоисты, – философски заметила Лида.
– Мне кажется, жизнь была к вам менее благосклонна, нежели к вашему супругу, – произнес я, заглядывая в ее удивительные глаза.
– Вы правы, Максим, – печально улыбнулась она. – Я ведь уже была замужем. Мой первый муж погиб под Кандагаром.
– Простите, – смутился я, чувствуя себя настоящим ослом.
Она кивнула и отвернулась. Я решил сменить тему разговора и отвлечь ее от невеселых дум.
– А знаете, Лида, берите своего Сергея – и айда после обеда на лыжах! А? Мы с Григорием Адамовичем, моим соседом по номеру, уже собрались. Присоединяйтесь к нашей компании, нам всем нужна хорошая встряска.
Ее лицо прояснилось.
– Он ведь у меня спортсмен, – с гордостью сказала она, и я не сразу сообразил, что она имеет в виду боготворимого ею Сергея, – академической греблей занимался. В прошлом году на чемпионате Европы в Берлине пятое место занял, даже приз получил.
В прошлом году на чемпионате Европы в Берлине пятое место занял, даже приз получил. Не один, конечно, – с командой, – добавила она тихо.
– Если бы вы знали, Лида, как я завидую вашему супругу, – восторженно произнес я.
– Вы бы тоже хотели заниматься академической греблей? – с воодушевлением спросила она.
– Возможно. Но я не о том. Ему крупно повезло, что он ослушался своих родителей и женился на вас. Вы, по‑моему, лучший приз в его жизни.
Ее щеки вспыхнули ярким румянцем.
– Не сердитесь, Лида, – сказал я с улыбкой.
– Я не сержусь, – улыбнулась она в ответ, и глаза ее засветились благодарностью.
– Итак, после обеда я жду вас с Сергеем в холле первого этажа. С лыжами.
Она неуверенно посмотрела мне в глаза.
– Я попробую… его уговорить. И потом… знаете… после всего, что произошло… эта страшная смерть…
– Ну, теперь все позади, теперь бояться нечего. Убийца арестован и увезен под надежной охраной.
– Как! – удивлению ее не было предела. – Его уже нашли?
– Так вы ничего не знаете? – в свою очередь удивился я. – И ничего не слышали о Хомякове?
– Ничего. Кто это?
– Вот так так. В таком случае спешу вас обрадовать, Лида: убийцей оказался один из отдыхающих, но он вовремя обезврежен и никакой опасности теперь не представляет. Это некто Хомяков.
– Не может быть! – воскликнула она. – Как быстро! Откуда вам все это известно, Максим?
– Профессиональная тайна, – заговорщически подмигнул я ей и улыбнулся. – А если серьезно, то все это видел Мячиков – и отъезд милиции, и увоз Хомякова.
– Мячиков?
– Ну да, Мячиков, мой сосед по номеру.
– А! – поняла она и, озаренная внезапной мыслью, вскочила из‑за стола. – Тогда я пойду, обрадую Сергея! Думаю, это известие излечит его от хандры. До скорой встречи, Максим!..
5.
Но поход на лыжах не состоялся. Внезапно повалил такой обильный и густой снег, что весь мир за окном превратился в единый гигантский сугроб, а наш дом отдыха – в замурованную в нем искорку жизни. Ко всему прочему столбик термометра резко подскочил до пяти градусов выше нулевой отметки.
– Ну и погодка, – произнес Мячиков, глядя на сплошную белую стену за окном. – Вот и сходили на лыжах.
– Не беда, Григорий Адамович, – подбодрил я его, – сходим еще.
– Разумеется, – подхватил он, – разумеется, сходим. Тут двух мнений быть не может.
Мячиков завалился на кровать с томиком Агаты Кристи, а я собрал свои пожитки и перебрался в соседний номер. Даже если отпала необходимость использовать его в качестве наблюдательного пункта, то храпеть, я думаю, Мячиков стал не меньше.
– Заходите вечерком, поболтаем, – напутствовал меня мой луноподобный сосед.
К вечеру весть о поимке преступника облетела весь дом отдыха. Люди вздохнули с облегчением, на некоторых лицах даже появились улыбки. Они делились впечатлениями, гурьбой высыпав из своих номеров, выплескивали друг на друга накопившиеся страсти и в конце концов пришли к единодушному мнению, что, несмотря на в общем‑то скорую развязку, оставаться в доме отдыха им все же не следует, так как живы еще впечатления от этого ужаса, который всем пришлось пережить. С тем и отправились к директору, дабы согласовать с ним порядок отъезда, а также вопрос о выделении транспортного средства, способного доставить всех желающих на ближайшую станцию.