Это у тебя от природы», – сказала ему тогда Сюзанна), и из поезда они выгрузились в Топике, расположенной совсем не в том мире, из которого Роланд «извлек» Эдди, Сюзанну и Джейка. Наверное, им следова-ло радоваться, что они в нем не жили, ибо мир этот, где профессиональная баскетбольная команда Канзас-Сити называлась «Монархи», «кока-кола» – «Нозз-А-Ла», большой японский автомобильный концерн – «Такуро», а не «Хонда», поразила какая-то страшная болезнь, прозванная «супергриппом» и выкосившая практически все население. «Так что засунь эти мысли в свою „такуро спирит“ и езжай дальше», – подумал Эдди.
Ранее он четко ощущал бег времени. Страх, конечно, практически ни на секунду не отпускал его, он полагал, они все боялись, за исключением, возможно, Роланда, но в том, что он держит руку на пульсе времени, сомнений не было. Ощущения, что время ускользает от него, не возникало, даже когда они шагали по А-70 с патронами в ушах, глядя на застывшие автомобили и слушая ноющее дребезжание того, что Роланд называл червоточиной.
Но после встречи в стеклянном дворце с приятелем Джейка, Тик-Таком, и давним знакомцем Роланда (Флеггом… или Мартеном… или, возможно, Мейрлином) время изменилось.
Не сразу, конечно. Мы попали в этот чертов розовый шар… увидели, как Роланд по ошибке убил мать… и когда вернулись…
Да, именно в тот момент все и случилось. Они проснулись на опушке, милях в тридцати от Зе-леного дворца. По-прежнему могли его видеть. Но сразу поняли, что стоит он уже в другом мире. Кто-то… или какая-то сила… перенес их над или сквозь червоточину и оставил на Тропе Луча. Кто-то или что-то, позаботился и о том, чтобы снабдить их ленчем: банками с газировкой «Нозз-А-Ла» и куда более знакомым печеньем от «Киблер».
Рядом, насаженной на сучок, они обнаружили записку от того типа, которого Роланд едва не убил во дворце: «Отступитесь от Башни. Это мое последнее предупреждение». Нелепость, иначе и не скажешь. Разве мог Роланд отступиться от Башни? С тем же успехом можно было попросить его убить прирученного Джейком путаника, освежевать и зажарить к ужину. Ни один из них уже не мог отступиться от Темной Башни Роланда. Помоги им Господь, но каждый хотел пройти этот путь до конца.
«До темноты еще есть время, – сказал Эдди в тот день, когда они нашли записку-предупреждение Флегга. – Ты хочешь использовать его, не так ли?»
«Да, – ответил Роланд из Гилеада. – Давайте его используем».
Что они и сделали, следуя Тропе Луча, шагая по бескрайним полям, разделенных полосами колючего кустарника. Нигде и ни в чем не обнаруживая присутствия человека. День за днем, ночь за ночью низкие облака затягивали небо. Но, поскольку шли они Тропой Луча, прямо над их головами облака иной раз расходились, обнажая кусочки синевы, жаль, что ненадолго. Однажды ночью они увидели полную луну, а на ней лицо, с неприятным прищуром и хитрой ухмылкой торговца-мешочника. По подсчетам Роланда получалось, что сейчас позднее лето, но Эдди склонялся к тому, что на дворе глубокая осень: трава пожухла и пожелтела, с редких деревьев облетела листва, кусты тоже стояли с голыми ветками. Дичь попадалась все реже, и впервые за долгие недели, с той поры, как они покинули лес Шардика, медведя-киборга, им приходилось ложиться спать на пустой желудок.
Но все это, думал Эдди, раздражало куда меньше, чем ощущение утраты времени: оно более не делилось на часы, дни, недели, времена года. Луна могла подсказывать Роланду, что лето заканчива-ется и грядет осень, но окружающий мир выглядел, как в первую неделю ноября, дремал, готовясь впасть в зимнюю спячку.
Время, к такому выводу пришел Эдди в тот период, по большей части создается внешними со-бытиями. Когда случается много всякого и разного, время вроде бы бежит быстро.
Когда случается много всякого и разного, время вроде бы бежит быстро. Если же не случа-ется ничего, кроме привычной рутины, оно замедляется. А когда вообще ничего не происходит, вре-мя просто исчезает. Собирает вещички и отправляется поразвлечься на Кони-Айленд. Странная, но правда.
«Неужто ничего не происходит?» – задавался вопросом Эдди (а поскольку не было у него дру-гого занятия, кроме как толкать перед собой кресло-каталку Сюзанны, пересекая одно пустынное поле за другим, времени для поиска ответа ему хватало). Единственной странностью, которая имела место быть после возвращения из Магического кристалла, было, как назвал его Джек, Загадочное число, но, возможно, это ничего и не значило. Им пришлось решать математическую загадку в Ко-лыбели Лада, чтобы получить доступ к Блейну, и Сюзанна предположила, что Магическое число – отрыжка той самой загадки. Эдди сомневался в ее правоте, но, черт побери, соглашался принять это предположение, как одну из версий.
Ну действительно, что могло быть такого особенного в числе девятнадцать? Это ж надо, Зага-дочное число. После некоторого раздумья Сюзанна указала, что это простое число, как и те числа, что открыли ворота между ними и Блейном Моно. Эдди также добавил, что это единственное число, которое стоит между восемнадцатью и двадцатью всякий раз, когда он считал до двадцати. Джейк рассмеялся и предложил ему не нести чушь. Эдди, который сидел у самого костра и свежевал кроли-ка (потом этому кролику предстояло присоединиться к уже освежеванным кошке и собаке, лежав-шим в его заплечном мешке) попросил Джейка не насмехаться над его единственным талантом.
2
Возможно, они шли по Тропе Луча уже пять или шесть недель, когда наткнулись на две двой-ные колеи, по которым никто не ездил бог знает сколько лет, но в том, что когда-то это была дорога, сомнений не возникало. Она не тянулась вдоль Тропы Луча, но Роланд все равно свернул на нее. Дорога, указал он, проходит достаточно близко от Тропы, и их это вполне устроит. Эдди надеялся, что дорога поможет им восстановить временную ориентацию, но напрасно. Правда, уходила она не только вперед, но и вверх, в вокруг расстилались все те же пустынные поля. Наконец, они вышли на гребень хребта, который протянулся с севера на юг. По другую сторону гребня дорога ныряла в темный лес. Прямо-таки дремучий лес из сказки, подумал Эдди, когда они углубились в него. Сю-занна подстрелила оленя на второй день их пребывания в лесу (а может, на третий день… или чет-вертый), и мясо, после вегетарианских стрелецких голубцов, обладало божественным вкусом, но в чащобе не прятались ни великаны-людоеды, ни тролли. Не встретились им и эльфы, «Киблера» или иные. Как, впрочем, и второй олень.
– Я все ищу леденцовый домик, – Эдди картинно огляделся. Они уже несколько дней шли по дороге, вьющейся меж огромных деревьев. А может, уже целую неделю. Наверняка он знал лишь одно: Тропа Луча где-то рядом. Они видели ее в небе… и чувствовали ее близость.
– Какой еще леденцовый домик? – спросил Роланд. – Это еще одна история. Если да, хотелось бы ее услышать.
Конечно, ему хотелось. Он обожал истории, особенно те, что начинались словами: «Давным давно, когда все жили в лесу…» Но слушал он как-то странно. Чуть отстраненно. Однажды Эдди упомянул об это Сюзанне, а та мгновенно нашла объяснение, что частенько случалось с ней. Сюзан-на обладала удивительной способностью, обычно свойственной поэтам, выражать чувства словами, схватывать их на лету.
– У тебя сложилось такое впечатление, потому что он не слушает, как ребенок перед сном, – спросила она Эдди. – Ты-то рассчитывал, что слушать он будет именно так, сладенький.
– А как же он слушает?
– Как антрополог, – без запинки ответила она. – Как антрополог, пытающийся понять незнако-мую ему цивилизацию по мифам и легендам.