Если станут – потеряют право жить на американской земле. Их прогонят из единственной страны на свете, которая согласилась их принять.
Оба стража посмотрели на меня, потом Мистраль кивнул:
– Умно.
– Ты ставишь Благих в безвыходное положение, – сказал Дойл. – Если они не выполнят королевский приказ, король может их казнить.
– У них есть возможность свергнуть короля. А если им не хватает решительности, то они сами виноваты в своей судьбе.
– Резкое суждение, – тихо заметил он.
– Я думала, что беременность сделает меня мягче, но когда я стояла совсем одна в снегу, понимая, что Онилвин меня убьет, и дела ему нет, что я беременна... – Я помотала головой, собираясь с мыслями. – Вот тогда мной овладела некая жестокая решимость. А может, еще смерть Ба у меня на руках заставила меня понять.
– Что понять, Мередит?
– Что мне нельзя быть слабой или слишком доброй. Время для такой роскоши кончилось, Дойл. Я спасу страну фейри, если удастся, но важнее всего для меня – сохранить моих детей и мужчин, которых я люблю.
– Важнее даже трона? – спросил Дойл.
Я кивнула.
– Ты же видел, как королева представляла меня благородным домам. Меня поддержало меньше половины. Андаис хватит силы усадить на трон выбранного ею наследника, но если ее придворные уже входят в заговоры со знатью Благого двора, это значит, что большую часть влияния она потеряла. Ее трон не будет для меня безопасным, пока мы не приобретем здесь новых союзников.
– Ты отказываешься от короны? – очень осторожно спросил Дойл.
– Нет, но я не могу принять ее без гарантии безопасности для себя, своих детей и своих консортов. Я не хочу новых покушений и новых жертв, я не хочу умирать от рук убийцы, как умер мой отец.
Я приложила руки к животу – совсем плоскому, но я ведь видела крошечные силуэты на УЗИ. Я ни за что их не потеряю.
– Мы уедем в Западные Земли и останемся там до рождения детей или до тех пор, пока не будем уверены в нашей безопасности.
– Мы никогда не будем в безопасности, Мередит, – сказал Дойл.
– Значит, не будем, – сказала я.
– Будь осторожней со словами, принцесса, – забеспокоился Мистраль.
– Я правду говорю, Мистраль. Слишком много вокруг планов, заговоров, врагов, просто тех, кто хочет меня использовать. Моя собственная двоюродная сестра превратила нашу общую бабушку в оружие против меня и послала ее на смерть. Слишком многие сидхе ни во что не ставят малых фейри, и это тоже неправильно. Если я стану здесь королевой, я буду королевой для всех, не только для сидхе.
– Мерри...
– Нет, Дойл. Одни только малые фейри еще не пытались убить меня и моих любимых. Почему я должна сохранять верность тому народу, который постоянно причиняет мне зло?
– Потому что ты сидхе по крови.
– Я по крови еще и человек, и брауни. Пусть нас отведут к телефону, я слишком давно здесь не была. Позвоним в полицию, они приедут и нас вызволят. Сядем на самолет в Лос-Анджелес, а самолет – это сплошной металл и техника, он нас защитит.
– Я летать не слишком люблю, Мередит, – сказал Дойл. Я улыбнулась.
– Я знаю, что для большинства из вас столько металла – проблема, но безопаснее способа передвижения мы не найдем, и к тому же есть гарантия, что в месте прибытия нас будет ждать пресса. Мы откроем объятия журналистам, потому что идет война, Дойл. И оружие в этой войне – мнение людей. Вера смертных укрепляет волшебную страну, и мы дадим им себя – пусть в нас верят.
– И давно ты все это спланировала? – спросил он.
– Нет, но пора уже пользоваться моими сильными сторонами. Я была воспитана как человек, Дойл.
Я была воспитана как человек, Дойл. Теперь я понимаю, что мой отец ребенком увез меня из волшебной страны по той же самой причине, по которой я уезжаю сейчас – там безопаснее.
– Ты обрекаешь всех нас, включая наших детей, на изгнание из волшебной страны.
Я шагнула к нему, обвила руками, прижалась крепко-крепко:
– Для меня изгнание – если я тебя потеряю.
Он вгляделся в мое лицо.
– Мередит, не отказывайся от трона ради меня.
– Да, на мое решение больше всего повлияло то, что тебя все время пытаются убить, но не только это, Дойл. Магия вокруг меня все ширится, я не могу ею управлять. Я уже не знаю, сколько вернется и что именно. Есть создания, изгнанные из наших земель очень давно, и не по воле людей, а по нашей собственной. Что, если я вызову из небытия силы, которые могут уничтожить нас всех, и людей, и фейри? Слишком опасно мне находиться так близко к волшебным холмам.
– Волшебная страна пришла и в Лос-Анджелес, Мерри, или ты забыла?
– Тот новый кусочек волшебной страны стоил нам Холода, так что нет, я не забыла. Если бы я не находилась в этом новом уголке страны, Таранис не смог бы меня украсть. Мы поставим стражу у двери, и я не стану покидать мир людей, разве что Богиня или Бог велят мне иное.
– Что за сон послала тебе Богиня, что ты приобрела такую решимость? – спросил он.
– Не только сон. Еще и Благие, осадившие холм слуа. Я приношу опасность всем, кто дает мне приют внутри холмов. Пора возвращаться домой.
– Твой дом – волшебная страна.
Я покачала головой.
– Я думала, что сослана в Лос-Анджелес в наказание, но теперь думаю иначе. Это убежище и приют, и я сделаю его нашим домом.
– Я никогда не бывал в этом городе, – сказал Мистраль. – Не уверен, что смогу там жить.
Я протянула ему руку:
– Ты будешь рядом со мной, Мистраль. Увидишь, как созревает мое тело, возьмешь на руки своего ребенка. Есть ли что-то большее в слове «дом»?
И он шагнул ко мне, к нам, и оба стража обняли меня, заключили в кольцо сильных рук. Я погрузила лицо в аромат груди Дойла, спряталась за его телом. Моя решимость стала бы еще тверже, если бы вторая пара обнимавших меня рук принадлежала Холоду. Но возвращаясь в мир людей и отсекая себя от волшебной страны, я отсекала себя от последней ниточки к нему. Белый олень – создание волшебное, он не придет в железный город.
Я отогнала эту мысль. Я правильно решила. Я это чувствовала – твердое «да» у себя в голове. Пора мне признать и принять другую часть своего наследия. Пора вернуться в Лос-Анджелес и сделать его своим домом.
Глава восемнадцатая
Чаттан, двоюродный брат Шолто, снова стоял на страже у дверей спальни, но на этот раз без брата. С другой стороны двери стоял ночной летун – прямо на полу, туго свернув большие крылья, похожие теперь на черный плащ. Стоя, он был чуть ниже моего роста. Он смотрел на меня огромными недвижными глазами без век, и я невольно покосилась на стоящего рядом Чаттана, ответившего мне живым взглядом больших черных глаз. Понятно, от чьих генов: он был кузеном Шолто с отцовской стороны.
Чаттан вытянулся по стойке «смирно»:
– Принцесса Мередит, рад видеть тебя в добром здравии. Позволь представить тебе Тарлаха. Это наш дядя.
Кого он имел в виду под «нами», было понятно.
– Приветствую тебя, дядюшка Тарлах. Рада познакомиться с родичем моего царя.
Тарлах поклонился в бескостной манере ночных летунов – их позвоночник сгибается так, как людям и не снилось. При разговоре он чуть пришепетывал, как змеегоблин, но в голосе слышался еще и шум ветра, и открытого неба – будто осенняя перекличка диких гусей смешалась с воем зарождающейся бури и стала членораздельной речью.