– Проходи, милок, счас я покажу тебе твою комнату, – спохватилась старушка и, едва ли не силой выхватив чемоданчик из рук постояльца,
засеменила внутрь дома.
Миновав светлую веранду, они оказались в просторной прихожей, из которой двухстворчатая дверь вела в жилые помещения первого этажа, а
широкая лестница уходила куда-то наверх. Женщина объяснила, что лестница ведет на второй этаж.
– Не обессудь, вьюнош, поселю тебя наверху. Там хорошо, дух здоровый от травок, что я сушу на чердаке. Сама бы там жила, да тяжко шастать
сверху вниз – годы не те.
Молодой человек не возражал и, подхватив женщину под локоток, помог ей взойти вверх по довольно крутой лестнице.
На втором этаже располагались две жилые комнаты, а также рабочий кабинет покойного супруга хозяйки дома. По словам Маары Бушуй, ее
благоверный был чиновником средней руки в торговом ведомстве. Лет сорок тому назад он возвращался со службы под хмельком и угодил под
колесо локомобиля, оставив безутешную вдову без мужа, детей и средств к существованию. Зато успел построить дом, который и стал главным
источником ее доходов.
Комната, в которую старушка препроводила своего нового постояльца, очень понравилась Зенону. Все скромно, но со вкусом: широкая кровать,
застеленная темно-зеленым покрывалом; расставленная у стены и по углам мягкая мебель; письменный стол со всеми необходимыми канцелярскими
принадлежностями; платяной шкаф с огромным, в рост человека, зеркалом на внутренней стороне одной из дверей. Однако более всего Зенона
удивило присутствие в его апартаментах весьма дорогостоящего ящика с экраном и стеклянным сосудом увеличительной линзы перед ним.
– А это откуда, тетушка Маара? – спросил он. – Штука не дешевая. – И, наклонившись к ящику, вслух прочитал: – Новоградский Радиотехнический
Завод, приемник телевизионных сигналов «Весна 321».
– Это не мой, милок, – улыбнулась старушка, – нешто мне по средствам эдакую штуковину купить. Досталась в наследство от одного постояльца.
Жил здесь в прошлом годе один майор с семейством. Обе комнаты занимал. Так вот, когда его отсюда направили на повышение в столицу, на
радостях оставил телевизор. «Пользуйся, – говорит, – тетушка Маара, и вспоминай добром меня, супружницу мою и деток малых». Ну, я
отказываться, естественно, не стала, хотя у меня еще один имеется там, внизу.
– Тоже от какого-нибудь постояльца достался? – саркастически ухмыльнулся юноша.
– Не, вовсе не от постояльца, – не заметив издевки в голосе молодого человека, отвечала Маара Бушуй. – Тот мне подарили коллеги по работе
моего покойного супружника, проявили заботу, значица, чтоб поменьше грустила.
Поставив на пол чемодан и сумку, Зенон подошел к распахнутому настежь окну, выходящему на дорогу, раздвинул занавески и, вдохнув полной
грудью, с пафосом произнес:
– Хорошо тут у вас, тетушка Маара! Воздух – не надышишься, еда – отменная, девушки – одна другой краше...
– Насчет девок это ты правильно заметил, – поддержала его старуха, – к нам кто ни приедет, обязательно со старой супружницей разведется, а
новую отсюда с собой заберет. Уж такие у нас они завлекательные. Да мне самой лет еще тридцать назад наперебой предлагали руку и сердце,
только я женщина ученая, не поддалась уговорам.
При этих словах взгляд небесно-синих глаз пожилой женщины затуманился, будто в одно мгновение перед ее внутренним взором промчалась череда
событий давно минувших дней, а губы скривились в легкой улыбке.
При этих словах взгляд небесно-синих глаз пожилой женщины затуманился, будто в одно мгновение перед ее внутренним взором промчалась череда
событий давно минувших дней, а губы скривились в легкой улыбке.
– Чего так? Одной-то, поди, скучновато будет?
– Одной-то скучновато, да с каким-нибудь пьяницей и дебоширом чересчур весело. Откровенно говоря, мне муженька мово законного за глаза
хватило – любил, сердешный, зеленым вином побаловаться да по чужим бабам прогуляться. К тому же у меня, почитай, постоянно кто-нибудь
обитает, так что есть с кем словечком перемолвиться. Вот и теперь, благодаря заботе Эдмуна Кшиштофыча, у меня полный комплект постояльцев:
ты да маг из вашего ведомства, вежливый, культурный, обходительный – одно слово, интеллигент.
– Маг-то – человек или еще кто? – с интересом спросил Зенон.
По большому счету, к нелюдям он ничего плохого не имел, но все-таки предпочитал, чтобы рядом жил кто-либо из людей. Невыносимо храпящие по
ночам огры, сварливые и задиристые гномы, а также эльфы, готовые обижаться по самому незначительному поводу, и прочие инородцы его достали
за время казарменной жизни в училище.
– Да что ты, милок! Упаси Господь! Я так и сказала вашему кадровику, чтоб никаких бородатых, лупоглазых, остроухих и кривоногих. Не люблю я
их и боюсь пуще огня.
Как представителя охраны правопорядка Зенона так и подмывало отчитать старуху за проявление откровенной ксенофобии в отношении полноправных
граждан, слегка отличающихся внешним видом от людей. С другой стороны, в чем-то он был солидарен с Маарой Бушуй, к тому же сердцу не
прикажешь – ну, не любит человек эльфов, огров, орков и прочих братьев по разуму, не судить же его за это, в конце концов. Вот ежели бы она
вышла на площадь и стала агитировать народ, чтобы тот начал побивать этих самых братьев палками и камнями, тогда другое дело...
– Короче, милок, ты располагайся здесь со всеми удобствами, а я покамест пойду чайку поставлю, а через полчасика милости просим ко мне
вниз.
Сославшись на то, что совсем недавно пообедал, Зенон попытался отвертеться от угощения, но старуха весьма виртуозно пресекла все его
возражения, заявив:
– Чаек – не еда, и стаканчик-другой с медком и крендельком еще никому не повредил.
Оставив дверь полуоткрытой «для циркуляции воздуха», старуха вышла, строго-настрого предупредив постояльца, чтобы тот ровно через полчаса
был у нее. Однако, не успев далеко уйти, вернулась со словами:
– Совсем забыла, старая карга. Удобства у нас на заднем дворе. Там же рукомойник и летний душ. Ежели есть желание, можно завтра баньку
истопить. Она у нас позади огорода, там и речка рядом протекает, и дубовые венички имеются, и квасок. Ты только скажи, тетушка Маара вмиг
сделает.
С этими словами Маара Бушуй окончательно покинула помещение.
Оставшись в одиночестве, Зенон разделся до трусов и аккуратно развесил форму в шкаф на плечики. Затем извлек из сумки брюки от спортивного
костюма, свежую футболку и кроссовки.
Лишь только он собрался покинуть комнату, как в дверь заглянул первый гость. Черный, как пасмурная безлунная ночь, котяра, размером с
небольшую рысь, нарисовался в дверном проеме. Кот по-хозяйски осмотрел помещение, занятое без его ведома каким-то пришлым типом. Затем
критическим взглядом окинул фигуру нового соседа. По какой-то непонятной причине животное мгновенно прониклось доверием к молодому
человеку, поскольку удовлетворенно мяукнуло, задрало хвост трубой и, войдя без опаски в комнату, начало усиленно тереться о его ноги, урча
при этом от удовольствия, как «Крылатый Дракон» незабвенного дядюшки Торвальда.