– Значит, мы попробуем… – Диего, побледнев как мел, сел, точнее, повалился обратно в гамак. – Опять. Ох-х… вы свободны, ун-капитан!
Первый помощник дошел почти до двери, когда вспомнил об еще одной возложенной на него миссии.
– Кха-кхм…
– Что еще?
– Не хочется вас огорчать, – с жалостью произнес Энрике, – но у королевского флота имеется традиция, согласно которой таны офицеры в первый вечер должны непременно попытаться напоить нового капитана. Собственно, кают-компания уже уполномочила меня передать вам приглашение на торжественный ужин.
Ответом ему был тоскливый стон из глубины гамака.
Той же ночью.
Он проснулся резко, словно на койку выплеснули полное ведро холодной воды – впрочем, холодный липкий пот был ничуть не лучше.
Диего Раскона проснулся из-за того, что в каюте был кто-то еще. И этот кто-то не был человеком.
Первое желание было простым и естественным – вскочить и заорать! Но маленький тан задавил его почти в тот же миг, как осознал. Твари Князя Ночи превосходно чуют страх жертвы и столь же успешно подпитываются им. Глупо делать врага сильнее. К тому же, сообразил Диего, вряд ли сквозь защиту их нового и, соответственно, совсем недавно благословленного корабля могла незаметно проникнуть крупная бестия. Куда более вероятно, что ночной гость принадлежит к числу мелких демонов, с которыми взрослый человек вполне может совладать – если, конечно, не потеряет рассудок от ужаса. А может, это и вовсе какой-то рыбозверь…
Цок-цок-цок – простучало вдоль стены. Диего затаил дыханье… тварь чем-то скрежетнула под столом – и прыгнула! Удар в грудь, бритвенной остроты когти рванули руку, которой Раскона в последний миг все же успел заслонить глаза. Маленький тан заорал, наугад отмахнулся – ночной гость с обиженным воем улетел куда-то в угол. Взвыв едва ли не громче, – от резкого движение в голове словно разорвалась бомба – Диего подскочил к столу, выдернул из ножен кортик, развернулся, и вновь вскинул руку, на сей раз пытаясь заслониться от луча фонаря.
– Что случилось, м`тан?
– У-у-убери свет!
Исходивший от неясного контура над фонарем голос был знаком Диего, причем… да это же Венетио, вестовой кают-компании, сообразил маленький тан. Рядом, судя по чуть более багровому оттенку темноты, маячил так и не появившийся на торжественном ужине корабельный маг, брат Агероко, то ли успевший надеть рясу, то ли не снимавший ее даже на ночь. Конечно, этот оттенок мог быть вызван и другими причинами – хотя танам офицерам и не удалось свалить капитана под стол, они очень старались, причем уповая на количество выпивки, а не на качество. И раскалывающаяся голова, равно как и жутчайшая сухость во рту, сообразил, наконец, Диего, была следствием именно их стараний, а вовсе не наведенных тварью злых чар.
– Тан капитан?
– Там, – Раскона махнул кортиком в угол, где, злобно шипя, жалось к стене порождение Нижних Миров. – Кажется, это по вашей части, святой брат?
– Не могу сказать уверенно, мой тан, – сонно пробормотал монах, – но мне кажется, что это просто…
– Это Царапка, тан капитан, – Венетио поставил фонарь на пол, прошел мимо разинувшего рот Диего, ловко сцапал ночного демона за шею и водрузил его к себе на руку. Демон же, к вящей оторопи Раскона, не стал пытаться разорвать матроса в клочья, а наоборот – сменил вой на мурлыканье.
– Я думал, – проворчал Диего, надеясь, что в полутьме каюты никто не заметит его ушей цвета сутаны монаха, – на фрегате лишь один кот.
– Истинно так, м`тан! – быстро произнес вестовой, который был слишком озабочен собственной оплошностью, чтобы вглядываться в капитана. – Кот, Хуан Карлос Четвертый, он один, вы его давеча на бушприте видели. Приобретен у команды шлюпа «Отчаянный», вскладчину… ну, боцман вам это уже докладывал. А Царапка, она, изволите видеть, м`тан, – Венетио нежно погладил прижавшегося к его груди зверька, – кошка. Молоденькая, глупая… играется почитай, все время как не спит. Ну и… мы ж ее вечером обыскались, а она, выходит, тута, в смысле, в вашей каюте задрыхла, шкодница. Вы уж, – покаянно добавил вестовой, – не серчайте на нее, тан капитан. Животная, что с нее взять.
Диего только сейчас заметил, что все хватается за кортик и с нарочито небрежным видом вдвинул его в ножны, едва не порезавшись при этом – что также не добавило капитану «Мстителя» душевной благодати.
Все происшедшее было настолько глупо, нелепо… и смешно, неожиданно сообразил Раскона. Благородный тан – победитель котенка! Ох и умора.
– Ясно, – процедил он, с трудом удерживаясь, чтобы не расхохотаться во все горло. – Забирайте вашу… Царапу, Венетио, и выбросьте… – он сделал паузу и вестовой сжался в ожидании резкого, как меч палача, «за борт!». – … где-нибудь около камбуза! Или буфета кают-компании. В конце концов, кто на этом корабле является более лакомой целью для крыс – припасы или капитан?
– Слушаюсь, м`тан! – радостно выдохнул вестовой. – Щас буд сполнено!
– Брат Агероко, – развернулся Диего к монаху. – Надеюсь, вы простите меня за ваш прерванный по столь нелепому поводу сон…
– Я ничуть не сожалею о том, что проснулся, мой тан, – сказал монах. – Это было весьма познавательное зрелище. Мои же сны, как правило, куда скучнее.
29-е менура, примерно 75 миль к юго-востоку от мыса Семаф.
– Ну, зачем тебя звал Малыш?
Этим вопросом троица сержантов морской гвардии задавалась уже более получаса, с тех самых пор, как проходивший мимо их «клуба» – бочки с песком на полубаке – капитан Раскона приказал старшине Фишеру следовать за ним. Такое внимание со стороны командования обычно не сулит нижним чинам ничего доброго – в этом сержантов убеждал весь опыт их предыдущей службы. Правда, никаких особо крупных провинностей за моргвардами «Мстителя» пока не числилось, зато имелась уйма мелких грешков – из числа тех, на которые обычно закрывают глаза. При наличии же желания и эти мелкие проступки дают повод практически для чего угодно: порки, разжалования, сожжения или расстрела с последующими каторжными работами.
Однако вернувшийся из капитанской каюты старшина не был похож на пробитого дюжиной пуль зомби.
– Ну же, Джеки! – повторил сержант Гин. – Чего ему было надо?
Прежде чем ответить, Фишер достал свою короткую трубочку «кумберляндского маниру», старательно утрамбовал в нее порцию зелья, и лишь выдохнув первый дымный круг, произнес:
– Да так… поболтали ни о чем.
Это был далеко не тот ответ, которым его сотоварищи могли бы удовлетвориться – даже поверь они старшине.
– Как же, как же, – хрипло произнес Хосе Полглотки Каско. – Может еще и спели на пару, а? Ну, как его, дуплетом… – он осекся, обнаружив прямо перед своим лицом нечто большое, волосатое, украшенное татуировкой: «Подавись и сдохни!»
– Думай, прежде чем каркнуть! – укоризненно пробасил Гин. – Во-первых, офицер в дюжине шагов, а во-вторых, я и сам за такие поганые слова так могу тебя за горло подержать… что кузнец и за неделю не разогнет.
– Н-ны, рискни! – Каско вздернул подбородок, выпятив латунную пластину – след картечного попадания, из-за которого и получил свое прозвище. – Я ж…
– Закроешь пасть, – поддержал Гина третий сержант, Элайя. – А не то и я добавлю.
Шагнув назад, Полглотки зло улыбнулся, смачно плюнул в бочку и похромал к трапу.
– С виду навроде и человек, а разинет рот – дерьмо! – пробормотал ему вслед Гин и повернулся к старшине. – Теперь-то будешь говорить?
– Да разговор и впрямь странный вышел, – Фишер отмерил порцию для следующей набивки. – Он ко мне присматривался… ну а я к нему, вот и получилось. Пофехтовали на намеках.
– А намекал-то хоть на что? – жадно спросил Элайя.
– Сразу и не поймешь, – солгал старшина. – Подумать надо.
– А-а… – понимающе протянул сержант. – Это да, благородные таны любят… иной раз как скажут, потом битый час в затылке чесать будешь: то ли похвалил тебя, то ли обматерил в три загиба с перехлестом.
– Вот я и думаю, – кивнул Фишер. – Перевариваю в башке.
– Ну-ну… как прожуешь, квакни.
– Непременно, – пообещал старшина. – Вам первым… и никому больше. Гин, табачку подкинь.
– Хватай, – бархатный, с бисерным узором кисет пролетел над бочкой и угодил точно в подставленную ладонь.
– Только все не выдыми, ага. Тут, скат его бодай, море, в лавку не сходишь. Малыш тебе, случаем, не сказал, куда мы прем-то?
– Нет. И когда припремся – тоже.
– Ить, жаль… а ты давай, вари башкой, – насмешливо протянул сержант. – Будешь этим почаще заниматься, глядишь, Малыш тебя и в офицеры вытащит, за жабры, хы-хы-хы.
Не реши Гин первым посмеяться над собственной шуткой, он бы наверняка заметил, как напрягся старшина после этой фразы. Всего на миг – когда сержант, отсмеявшись, вновь глянул на Фишера, тот уже успел вернуть своему лицу маску ленивой расслабленности.
– Вот перестанешь отвлекать меня ржаньем да гоготом, тогда смогу подумать!
На самом деле Джеки Фишер вовсю «варил башкой» уже сейчас – снова и снова прокручивая в памяти недавний разговор в капитанской каюте: