С мечом, щитом, топором, конным, пешим, в доспехах и без. Одни считают, что им хватит и первых уроков, пора и по бабам, а вот мы упражняемся и упражняемся... А потом и бабы наши, и вообще все наше! До горизонта и – дальше.
Острая печаль стиснула мое сердце. Молот прилетел, саданул меня рукоятью по пальцам, разбив в кровь, и рухнул под ноги.
– Все мне не надо, – вырвалось из меня тихое, словно стон умирающего зайца. – Мне совсем-совсем не все надо...
Бернард взглянул остро.
– Да? – рыкнул он. – А может, тебе надо больше, чем все?
Я поднял на него взгляд. Бернард смотрит серьезно, сочувствующе. Похоже, эта закованная в доспехи каменная глыба что-то чувствует.
– Боюсь, – прошептал я, – что ты недалек...
– От истины, – сказал он подозрительно, – или вообще?
Раздались звуки музыки, через двор шла королева, строгая, но улыбающаяся милостиво, одета для дороги в пурпурный плащ, золотая пряжка разбрасывает солнечные блики. Голубое платье искрится мелкими блестками, такие же голубые платья и на придворных, почти все моложе королевы, а двое совсем маленькие девочки с большими букетами цветов в обеих руках.
Я остановился, любуясь лучом света в темном королевстве терминаторов, где все лязгает, звякает, грохочет, грюкает, земля вздрагивает под тяжелыми шагами, будто во все стороны расхаживают гуляющие экскаваторы.
Королева Шартреза остановилась, заприметив нас с Бернардом. Бернард почтительно преклонил колено. Я поколебался, совсем недавно разговаривали с нею запросто, но Бернард прав: на людях надо вести себя иначе.
Я преклонил колено. Шартреза улыбнулась – похоже, понимает.
– Бернард, – сказала она певучим голосом, – я вижу, не оставляешь молодого рыцаря заботой. Наверное, смотришь далеко в будущее... где сэру Ричарду придется очень непросто?
Бернард поднялся, сказал густым сильным голосом:
– Ваше высочество! В сражениях смерть настигает всякого. Но для рыцаря сложить голову за короля, за королеву, за даму сердца – славная гибель, мужская гибель. Ричард молод годами, но рука его крепка, а сердце закалено в боях, как железо в горне кузнеца, а потом в кипящем масле. Неизвестно, кем бы он стал, но Тьма пришла в наши земли... и вот он выучился биться и по-рыцарски, и по-степняцки, копьем и мечом! Ему уже нет равных среди наших воинов в бою на секирах, а на алебардах я готов выставить его против любого из королевских воинов...
Шартреза рассмеялась:
– Ты так горячо его расхваливаешь!.. Это потому, что не можешь похвалить себя?
Бернард снова поклонился.
– Я человек простой, могу похвалить и себя. Но в Ричарда я так много вложил, что это почти что я!
Она осмотрела нас обоих демонстративно внимательно, за ее спиной захихикали придворные дамы.
– Спасибо, славный Бернард, – сказала она наконец тепло. – Спасибо.
Глава 2
Третий день я бродил по городу в тщетной надежде, что Лавиния выйдет за покупками или по каким-то еще делам. Здесь нет городского сада, но есть костел, сегодня пятница, дожить бы до воскресенья, а потом можно будет увидеть ее по дороге на воскресную проповедь...
Прямо на площади меня перехватил мальчишка в наряде королевского оруженосца.
– Сэр Ричард! – закричал он еще издали. – Сэр Ричард!
Он подбежал, но прохожие уже обратили внимание, что сэр Ричард – это я, а что он, такой счастливец, вот сейчас будет общаться с самим сэром Ричардом.
– Что случилось?
– Сэр Ричард, – повторил он громко и счастливо, – мой король послал меня за вами, сэр Ричард!
– А что стряслось? – повторил я.
– Не знаю, сэр Ричард, – ответил он честно и добавил уже серьезнее: – Но его высочество велели прибыть в его покои немедленно!
Я вздохнул, оглянулся на мрачное массивное здание, в котором, по слухам, поселилась по приезде благородная леди Лавиния.
– Ну что ж, пойдем...
– Можно мне пойти с вами рядом? – спросил он живо. И, не дожидаясь ответа, спросил быстро: – Это и есть тот самый молот?..
– Да, – ответил я на ходу.
Он быстро-быстро шагал справа, торопился, забегал даже вперед, быстрые глаза обшаривали молот, на хорошенькой румяной мордашке отразилось сильнейшее разочарование.
– Он такой простой!
– Сила рыцаря не в перьях на шлеме, – сказал я. – Еще не знаешь?
Его чистые детские щеки залила густая краска.
– Простите меня, сэр Ричард, – сказал он голосом, полным раскаяния. – Но об этом молоте рассказывают такое, что я представил его размером с наковальню, на нем должны быть таинственные колдовские знаки!
– Они там, – сказал я, – внутри.
– О, – сказал он почтительно, глаза округлились. – Я о таком даже не слышал...
Стражи у королевских покоев отсалютовали копьями. Оруженосец не успел сделать им повелительный жест, показывающий мне, что и он здесь распоряжается... на пару с Беольдром, стражи заулыбались и распахнули ворота. Три дня тому или четыре – не помню, они с огромным удовольствием выносили из этого зала Сира де Мертца, который возжелал поставить нашего короля на колени... И еще помнили мою роль.
В глубине зала на троне я увидел роскошную белую пену, выступающую из пурпурного плаща, и лишь потом вычленил из этого великолепия бледное худое лицо короля. Седые волосы падают на глаза, опускаются пышными прядями на плечи, а седые усы и борода полностью скрывают не только нижнюю часть лица, но и всю грудь.
За спинкой кресла и чуть справа монах – я узнал отца Гарпага, – а перед троном высится сверкающая серебром статуя из металла. Шарлегайл говорил слабым прерывающимся голосом, статуя почтительно слушала. На широкой перевязи длинный рыцарский меч с позолоченной рукоятью, уже по нему я узнал бы сэра Ланселота. Меч Ланселота и его серебряные доспехи известны всему Зорру.
Ланселот не обернулся, хотя явно ощутил открывшуюся за его спиной дверь. Шарлегайл сделал слабый жест высохшей дланью:
– Сэр Ричард... подойди поближе.
Я приблизился, надо бы опуститься на одно колено и ждать, пока король изволит позволить встать, но Ланселот уже стоит, да и король у нас – настоящий король, ему дешевые церемонии по фигу, я лишь поклонился и уставился на него в ожидании.
Ланселот нахмурился, что-то проворчал, а Гарпаг суетливо перекрестился. Оба чувствительны к нарушению этикета. Шарлегайл сказал слабым прерывающимся голосом:
– Еще ближе... оба...
Шагнув вперед, мы остановились перед королем. Я с глубоким сочувствием смотрел в его изможденное лицо, подумал внезапно, что король не так уж и стар, это жизнь, как говорят, состарила преждевременно.
– Сэр Ланселот, – проговорил Шарлегайл. Он остановился, перевел дыхание, сказал снова: – Сэр Ланселот... На тебя возлагаю великую задачу. Надлежит тебе отправиться в королевство Алемандрию. К славному и почтенному королю Конраду. Поздравь его с великой победой над собой, что есть самая великая из побед, кою может одержать человече. Поговори, очаруй, ты это умеешь. Покажи свою удаль на турнире, в поединках, на скачке, в метании молота... Это первое. Второе – хорошо бы склонить его оказать нам помощь людьми. У него целая армия томится без дела!..
Ланселот с достоинством поклонился.
– Все сделаю, ваше высочество.
– Отправляйся немедленно, – велел король. – Сегодня отдохни, а завтра с утра в путь. Да, еще... тебя будет сопровождать отряд рыцарей, как и надлежит послу. Сам отберешь, кого считаешь достойным такой чести. Но одного я тебе сам посоветую.
Ланселот смотрел прямо в глаза Шарлегайла.
– Слушаю, ваше высочество.
– Обязательно возьми с собой Ричарда, – сказал король.