И вы молитесь такому
презренному идолу, рабовладельцу, у которого по любому поводу надо выпрашивать подачки? Зато кнута он вам отвешивает безо всякой жалости!
Любой из моих воинов по духу куда выше вашего мелочного покровителя! Боги-асы, которым мы поклоняемся – Видар, Вали, Моди, Магни, Бальдр,
Хед, – никогда нас не запугивают, поскольку все они чтят память павших отцов, благородных и великодушных. И мы не раболепствуем перед
нашими богами. Мы живем с ними в полной гармонии и согласии. Разгневаются ли они, если вдруг однажды я перестану приносить им жертвы? Нет!
Они не станут в отместку насылать на нас разорения, проклятия, болезни и прочие беды, которые так любит сыпать вам на головы ваш обидчивый
бог. Наши боги не нуждаются в жертвах – у них в избытке есть все, что им необходимо. Ты спросишь меня, Ван Борен, зачем же тогда я
занимаюсь жертвоприношениями? Охотно отвечу. Наши жертвоприношения – не плата раба своему господину за покровительство, они – знак
уважения. Я проявляю уважение к богам и требую, чтобы мои братья поступали так же. Кто отказывается от этого, тот становится моим врагом.
Так что в моей вере _я_ караю нечестивцев, а не боги. Наказывать обитателей Мидгарда для асов – унижение, а для меня – нет. Великие боги
убивают только себе подобных, и я следую их примеру. Во всем! И если ради уважения богов потребуется сжечь весь Мидгард, конунг Торвальд
без колебаний сделает это! Не выказывая уважения богам, я буду выглядеть в глазах Видара и его братьев недостойно, а это для меня – тяжкий
позор. Я не смогу после смерти пировать с богами за одним столом, зная, что при жизни не относился к ним, как пристало истинному воину. Мое
достоинство воина и твое, Ван Борен, достоинство раба – совершенно разные понятия. Как величественное небо и подножная грязь! Я смеюсь над
тобой, когда слышу, что ты считаешь свою веру единственно правильной! Не тешь себя мыслями о своем жалком рабском рае. Тебе предстоит вечно
гнить в Кипящем Котле Нифльхейма и завидовать мне, пирующему в чертогах Видара!
– Проклятый еретик! – прошипел инквизитор, гневно выпучив глаза и брызжа слюной. – Гореть тебе в аду за такую дерзость, а не пировать в
обнимку со своими языческими демонами! Не потому ли ты явился в мою страну, что земля Скандинавии за такие богохульные речи уже горит у
тебя под ногами?
– Я прибыл в твою страну, поскольку пообещал богам, что достану для них _Гьяллахорн_, который вы отказались передать мне в знак доброй
воли, – снизошел до разъяснений Вороний Коготь. – И все мои братья по вере поклялись, что священный рог погибшего бога Хеймдалля будет
возвращен его потомкам-асам.
– Я наслышан о твоих безумных претензиях к Пророку. И только поэтому ты развязал войну? – изумился Ван Борен. – Из-за какой-то… мифической
реликвии, которую мы якобы прячем в Божественной Цитадели? Но это же… немыслимая дикость!
– Не отпирайся: мне точно известно, что _Гьяллахорн_ находится в Ватикане, – возразил Торвальд. – Он был найден десять лет назад в Киеве
одним смертным по имени Тарас Максюта. Этот глупец имел неосторожность дунуть в рог, совершенно не представляя, чем все это закончится.
Впрочем, невежество того киевлянина простительно. Откуда ему было знать, что до великой битвы на равнине Вигрид, во время которой погиб
Хеймдалль и _Гьяллахорн_ был утерян, этот рог созывал на совет прежних богов Асгарда. Кого призвал ревом священного рога в Киев Максюта,
нам неведомо.
Этот глупец имел неосторожность дунуть в рог, совершенно не представляя, чем все это закончится.
Впрочем, невежество того киевлянина простительно. Откуда ему было знать, что до великой битвы на равнине Вигрид, во время которой погиб
Хеймдалль и _Гьяллахорн_ был утерян, этот рог созывал на совет прежних богов Асгарда. Кого призвал ревом священного рога в Киев Максюта,
нам неведомо. Однако мы точно знаем, что это были не асы в блистающих доспехах. _Гьяллахорн_ еще никогда не звучал в Мидгарде, и, судя по
всему, на ошибочный зов явились уродливые великаны Йотунхейма, а также прочая нечисть, выжившая в Рагнарек. Город обезумел. Десятки людей
сошли с ума, многие горожане погибли в давке, что началась при виде надвигающихся на город жутких порождений Мировой Бездны. Ваше счастье,
Ван Борен, что каким-то чудом Максюте удалось остановить вторжение, иначе на этой земле сейчас жили бы не вы, а те, с кем наши благородные
боги ведут вечную войну.
– Ты несешь бред, конунг! – вскричал магистр. – Ничего этого не было и в помине! Никакой дьявольский рог в Киеве сроду не находили! Все это
ложь, которой ты наслушался неизвестно от кого! Только идиот мог поверить в такую ересь!
Торвальд сверкнул рыжими глазами и стиснул зубы, отчего на скулах у него заиграли желваки: дерзость пленного инквизитора начинала его
злить. Горм помалкивал, посматривая то на Ван Борена, то на Грингсона. Фенриру было бы достаточно одного лаконичного приказа, даже жеста, и
датчанин за полминуты переломал бы магистру все кости до единой. Раньше в подобной ситуации Вороний Коготь не мешкал с такими приказами. Но
сегодня дроттин был сама доброта. Лотар и Ярослав стояли неподалеку, то и дело обмениваясь между собой полушепотом короткими фразами. Им,
как и ярлам, не терпелось увидеть развязку этого странного диалога.
– В моем войске служат восемь беглых киевлян, а один из них даже удостоен чести быть моим побратимом, – заметил Грингсон немного погодя. –
Все они прибыли ко мне в разное время, и с каждым из них я беседовал по поводу того, о чем сейчас тебе рассказал. Я слышал историю о Тарасе
Максюте, которого вы окрестили колдуном, восемь раз, и всегда меня клятвенно уверяли, что это правда. Кто-то знал о ней по рассказам, а
кое-кому даже довелось лично услышать рев _Гьяллахорна_и узреть вызванных им чудовищ. И знаешь, Ван Борен, чем заканчивалась та история в
семи случаях из восьми? Тарас Максюта бесследно исчезал, и больше его никто никогда не видел. А вскоре по Киеву начинали ходить слухи, что
чернокнижник был сожжен вместе со своим жутким инструментом где-то вдали от родной епархии… Я всегда задавался вопросом: зачем следовало
увозить колдуна из города, если с тем же успехом его можно было сжечь дома? Эта загадка не давала мне покоя, пока у меня в дружине не
появился восьмой киевлянин. Он знал о судьбе Максюты гораздо больше, чем его земляки, потому что в те годы служил вашему мерзкому Ордену. К
счастью, этот человек вовремя раскусил его гнилую сущность, прозрел и примкнул к нашей вере, достойной настоящего воина… Так вот, когда мой
будущий брат по вере служил Охотником при Киевском магистрате, ему пришлось сопровождать арестованного Тараса Максюту в Ватикан. И
доставили чернокнижника не в Главный магистрат Ордена, а прямиком во дворец Пророка. И зачем, по-твоему, киевский колдун понадобился Гласу
Господнему? Не потому ли, что Пророк почуял в найденной Максютой реликвии подлинную божественную силу, которая так необходима слабому
пастырю жалких рабов? Да будет тебе известно, Ван Борен, что когда-то из священного рога пил воду источника Мудрости сам Один! Возможно,
Максюта давно мертв, но вряд ли у твоего Пророка поднялась рука уничтожить рог Хеймдалля! Именно он сегодня питает силами и мудростью
дряхлеющего Гласа Господнего.