Сам мистер Резник отметил добросовестность Ленни Фрозена и лично подписал распоряжение, вот. Ну я пошел, а вы работайте.
Когда за Петровски закрылась дверь, Нэнси, Фил и Элрой дружно уставились на Ленни.
– Куда будешь теперь деньги девать, приятель? Шутка ли – двадцать одна сотня кредитов в месяц! – спросил Элрой.
– На шахматы, ясное дело, – ответил за Ленни Фил Баттлер.
– Завел бы лучше девушку, Ленни, – предложила Нэнси.
Ленни оторвался от бумаг и посмотрел на Нэнси.
– Я подумаю, – сказал он.
Глава 4
Когда Ленни Фрозен подошел к афишной тумбе, Франка была уже там. В расклешенном светлом платье она показалась Ленни ослепительной красавицей. Он даже оробел, боясь, что Франка, увидев его в нелепом полосатом костюме, попросту рассмеется.
Однако она не рассмеялась и, оглядев Ленни сверху донизу, сказала:
– Да ты просто франт!
– Вот, это тебе, – со смущенной улыбкой Ленни протянул Франке огромный букет, обошедшийся ему в двести кредитов.
– Ой, спасибо! – воскликнула девушка, беря цветы, и крепко пожала Ленни руку.
– Куда пойдем?
– Да куда хочешь, – отозвалась Франка.
– Давай сходим в «Пробку», – предложил Ленни.
– А что это такое?
– Что-то вроде бара, где собираются всякие интересные люди.
– А что они там делают? Едят?
– Да. Едят, пьют, читают стихи, слушают психоматическую музыку.
– Ну пошли, – кивнула Франка и взяла Ленни под руку.
Бесконечно счастливый Ленни Фрозен повел девушку в «Пробку».
Франка почти на целую голову возвышалась над своим кавалером, вид странной пары привлекал внимание прохожих. Они с улыбкой оборачивались, но Ленни ничего не замечал и чувствовал себя на седьмом небе.
Реклама разливалась разноцветными огнями, блестящие бока лимузинов отражали фонари, прохожих и Ленни Фрозена, которого было едва видно из-за огромного букета.
Возле бара «Пробка» стоял седой швейцар в ливрее, стилизованной под изорванный рабочий комбинезон, но расшитой, как и положено, золотыми галунами. Увидев, что Ленни и Франка заворачивают к бару, швейцар поклонился и произнес заученную фразу:
– Все для сверчков – толковая дринкуха и кайфовый саунд.
– Что он сказал? – не поняла Франка.
– Это он так здоровается, – улыбнулся Ленни. – Не обращай внимания, все это вроде спектакля.
Пара прошла внутрь, и подоспевший официант тут же проводил гостей за лучший столик возле искусственного камина.
– Чем будем сычуг конопатить? – спросил официант.
Франка переложила свой букет в другую руку и вопросительно посмотрела на Ленни.
– С нами можете говорить нормально, мы гости, – пояснил Ленни.
– О, какое счастье, сэр, хоть иногда видеть здесь нормального человека, – облегченно вздохнул официант. – Если бы вы знали, как иногда хочется поджечь этот бардак. Так что вам принести?
– А что у вас есть?
– У нас много чего есть, сэр, но не все это съедобно.
– А что съедобно?
– Кофе, соленые сухарики, рисовые палочки, коктейль «Людовик XIV» и травяное пиво «Коу».
Все остальное – только приправа для наркотиков.
– Хорошо. Принесите мне пиво, а девушке…
– Тоже пиво. С сухариками, – сказала Франка.
– С удовольствием, мисс. – Официант с поклоном удалился.
– Самое главное здесь – представление, – сказал Ленни. – Через полчаса начнут собираться завсегдатаи, и тогда ты поймешь, зачем мы здесь.
Официант вернулся через три минуты, неся заказ, а потом снова убежал и притащил огромную вазу в виде амфоры.
– Это для вашего букета, мисс. – Он с улыбкой взял у Франки букет и поставил его в вазу рядом со столиком. – Ну вот, теперь у вас свой фикус, э-э, я хотел сказать, букет.
Появились новые клиенты, и официант поспешил к ним навстречу.
– Ты часто здесь бываешь? – спросила Франка, пробуя пиво.
– Нет. Сейчас пришел во второй раз.
– А с кем ходил до этого?
– Ни с кем. То есть без девушки. Меня приглашал Джимми. Он, как и я, увлекается шахматами.
– А я в шахматах ничего не понимаю, – призналась Франка. – Даже конем ходить не умею.
– Я тоже, – улыбнулся Ленни.
– Правда? А как же увлечение?
– Я не играю в шахматы, я их коллекционирую.
– О, как интересно! – удивленно воскликнула Франка и взяла из вазочки соленый сухарик.
– Ну а ты чем увлекаешься? – спросил Ленни.
– Я? Ничем.
– Но после работы ты что делаешь?
– Что и все. Смотрю телевизор, ем, иногда хожу на свидания.
– У тебя есть парень?
– Постоянного парня у меня нет.
– А почему?
– У нас на работе ребята простые. Они сразу зовут к себе на квартиру да еще намекают, чтобы выпивки купила. О шахматах, понятное дело, не говорят ни слова.
– А что смотришь по телевизору?
– Сериалы про любовь.
– Какие?
– А все равно какие, – Франка пожала плечами.
Количество посетителей в баре постепенно увеличивалось, и вскоре на сцену взобрался худой человек с жидкой бородкой и длинными, перевязанными тесьмой волосами.
– Он будет петь? – спросила Франка.
– Я не знаю, – признался Ленни. – Сейчас посмотрим.
Длинноволосый встал спиной к залу и замер. Около пяти минут он стоял не шевелясь, затем повернулся и объявил:
– «На злобу ночи». – И снова надолго замолчал.
– Так будет он петь или что? – не выдержала Франка, нетерпеливо хрустя сухариками.
В этот момент длинноволосый начал декламировать:
Ночь, ночь, ночь,
Дерьмо, дерьмо, много дерьма,
Плевать мне, плевать,
Но я в дерьме. А вы?
Ночь, ночь, ночь.
Длинноволосый сошел со сцены, провожаемый аплодисментами.
– Что это было, Ленни? – удивленно спросила Франка.
– Стихи.
– Стихи про дерьмо?
– Каждый художник имеет право самовыражаться.
– За такие выражения могут и в участок забрать. Мой сменщик Карл Руннельфельд обозвал одну старуху «кошелкой с дерьмом», так за ним пришли полицейские.