Всё как-то цеплялось одно за
другое: экзотика, ощущение опасности и тайны, близость настоящего преступного мира, почти безопасного для посторонних, причастность к нелегальному
обороту предметов неизвестного происхождения — возможно, инопланетных? Всё это будоражило кровь. Если на витринах сувенирных лавочек лежали имитации
найденных в Зоне редчайших артефактов, то за углом из-под полы можно было купить и настоящий, обладающий какими-нибудь сверхъестественными
свойствами: например, приносить удачу в игре. Немало умельцев, располагая всего лишь газовой горелкой, доставшимся от родителей советским копеечным
хрустальным сервизом, набором солей и минеральных пигментов, книжкой «Цветное стекло — своими руками» или подшивкой журнала «Химия и жизнь» за
семьдесят шестой, кажется, год — сделали себе состояния, и немалые состояния. Особенно ценились «чёрные глаза» с голубоватым отливом, переливающиеся
«нити» и алая «аура». Впрочем, и настоящий артефакт тоже можно было купить — зная, понятное дело, явки и пароли…
Сейчас Отрыв принимал за раз где-то шестьдесят-восемьдесят тысяч туристов, к услугам которых были три десятка казино, более сотни залов
игральных автоматов, два десятка варьете, сотни ресторанов и баров, всепогодный крытый парк для гуляний с тысячами певчих птиц на деревьях,
ипподром, гоночная трасса, дельфинарий, пингвинарий, четыре парка аттракционов, причём один из них — крупнейший в Восточной Европе… Юра понимал, что
всё он не обойдёт, не успеет, поэтому рассчитывал больше на чутьё и на удачу. Он прошёлся по парку с аттракционами, стоящему на самом берегу Днепра,
справедливо полагая, что именно там должен бы базироваться маленький гидросамолётик для катания, но ничего не увидел. Потом он почувствовал голод и
наконец сообразил, что последний раз перекусил утром в автомобиле, когда они с Александром Антоновичем покидали стройку. Тогда они съели по
бутерброду с копчёной сомятиной и выпили по бутылке пива — благо, с недавних пор вышло водителям вновь такое послабление.
Он наугад сунулся в ближайший ресторанчик, на котором было написано «Квітка кохання». Уже давно в негласном соревновании национальных кухонь
украинская была признанным лидером, а Киев постепенно приобретал славу кулинарной Мекки Восточной Европы — впрочем, надеясь в перспективе потягаться
и с Парижем, и с Римом.
Этот ресторанчик был маленький, столиков на двенадцать в двух разнесённых зальчиках, и, хотя время было межуточное, не пустовал. Юра пробрался
в зал для некурящих (там было свободнее) и сел в уголке. В центре зала под потолком, держась за невидимую нить, медленно кружилась мавка с рыбьим
хвостом.
— Чего изволите?
Официантка была томная, большая, с косой вокруг головы.
— На ваше усмотрение, — сказал Юра. — Нужно восстановить силы, но не обжираться, потому что ещё бегать и бегать.
— Поняла. — Официантка улыбнулась и скрылась с поразительной для её габаритов лёгкостью. Может, на ней надувные накладки, неуверенно подумал
Юра, а сама она гимнастка?..
Юра восстановил силы маленьким стаканчиком самогона, полумиской подлинного киевского борща и бараниной с черносливом. Стоило это по
среднерусским меркам сущие копейки; впрочем, Юра знал, что это особенность Отрыва, здесь всё продаётся едва ли не ниже себестоимости — разницу
доплачивают игорные заведения; а, скажем, крупно проигравшиеся могут по специальной «чёрной карточке» один день жить бесплатно и бесплатно питаться
два дня.
Стоило это по
среднерусским меркам сущие копейки; впрочем, Юра знал, что это особенность Отрыва, здесь всё продаётся едва ли не ниже себестоимости — разницу
доплачивают игорные заведения; а, скажем, крупно проигравшиеся могут по специальной «чёрной карточке» один день жить бесплатно и бесплатно питаться
два дня.
Расплачиваясь, Юра поинтересовался у официантки, не знает ли она, где здесь катают по воздуху, и оказалось, что да, знает — надо пройти через
крытый парк, потом немного вперёд и налево — там ипподром, а сразу за ипподромом — лётное поле.
Оставив добрые чаевые, Юра понёсся в указанном направлении. Шаблонно мыслишь, ругал он себя на бегу, с какой стати — вода? Здесь летать над
сушей, здесь поплавки не нужны…
Хотя погода была не такая уж и лётная, у полосатого павильончика толпился народ. Слышны были моторы — на стоянке техники возились с ярко-жёлтой
«моравой», а на полосу заходил незнакомый Юре самолёт, похожий на микроавтобус с прилепленным сверху крылом. Под навесами стояли ещё несколько
машин, пёстрых, как тропические бабочки.
Сунувшись в несколько дверей, Юра наконец нашёл незанятого человека. Это был, понятное дело, охранник. Он пил чай.
— Здравствуйте, — сказал Юра. — Скажите, пожалуйста, у вас тут работает Алёна Кутур? Лётчица?
— Я их по именам не помню, — честно сказал охранник. — Новенькая, что ли?
— Да.
— А сейчас спрошу. Подождите здесь.
Он накрыл кружку сложенной газетой и вышел.
Через минуту вернулся.
— Сейчас начальник подойдёт, он всё знает. А вам до неё какое дело есть?
— Просто… Нет, дел нет. А увидеть надо. Плохо попрощались.
— А-а… Тогда конечно. Да вот и он, начальник.
Юра повернулся. Перед ним стоял совсем низенький мужичок лет пятидесяти.
— Здравствуйте…
— Здорово, коль не шутишь. Кутур, говоришь? Есть такая. И что?
— Меня Юра зовут, — сказал Юра. — Я… в общем, нам с ней нужно увидеться. Хотя бы пару слов…
— Это от тебя она сбежала?
— Сбежала? Когда?
— Не когда, а куда. Сюда. Из Дубны своей.
— Да она не сбегала. Работу предложили… я наоборот, я её ни за что бы не отпустил…
Мужичок пристально смотрел на него с полминуты, потом кивнул:
— Верю. Так кто ты ей?
— Хочу на ней жениться, — рубанул Юра.
— Тут уже тоже многие хотят, — сказал начальник. — Ой, да ладно, не бледней. Алёнка девка правильная, хоть и оторва.
— Я не бледнею, — сказал Юра.
Он хотел сказать, что бледнеет только от гнева, а не от страха там или от неожиданностей, но понял, что запутается в объяснениях.
— Так вы её позовёте?
— Выходной у неё сегодня, — сказал мужичок.