Енота он
обещал лично доставить в бар «Сталкер» через пару дней, живого и здорового. Диализ, заявил Доктор, проходит успешно, пациент будет жить — однако
плохо и недолго, приблизительно как и все остальные люди.
Несмотря на хозяйское гостеприимство, Варвар ушел в плотные фиолетовые сумерки вскоре после ужина. То, что ночь в Зоне не является для темного
особой проблемой, я уже убедился вчера. Видимо, у него еще остались какие-то незаконченные дела. Доктор не стал его удерживать — а может, именно по
его поручению Варвар куда-то и отправился, забыв про заслуженный отдых.
У Доктора имелись всего две гостевые комнаты, в которых с грехом пополам, на койках и на полу, расположился весь наш отряд. Нам с Динкой
великодушно выделили шикарный двухместный диван, а мы были настолько измучены, что сил протестовать и требовать справедливого раздела спальных мест
по жребию у нас не осталось. Едва коснувшись головами одной подушки на двоих, мы провалились в тревожный и болезненный сон.
Глава 4. Динка
С постели меня поднял сигнал ПДА. Я как раз отсыпался после очередной ходки в Зону, а в таких случаях меня обычно до вечера из пушки не
разбудишь. Но сигнал ПДА — это святое: внутри Периметра он может означать что-нибудь очень важное, поэтому на его попискивание я реагирую мгновенно,
даже когда не нахожусь в Зоне. Условный рефлекс наработал.
Информация действительно оказалась архиважной. Пришел панический мессидж от Палыча: «Шухер!»
Топить же твою печку! Причем в самом прямом смысле слова. Славный каламбур получился, однако, надо будет записать.
Я подорвался с койки. Сталкеру собраться — только куртку накинуть, тем более когда он идет не в Зону. Бросив взгляд в зеркало над умывальником,
я с сомнением потер ладонью многодневную щетину на скулах, но бриться не стал: во-первых, совсем нет времени, а во-вторых, так выйдет даже
убедительнее — настоящий кондовый пролетарий, итить. Я запер дверь, а ключ опустил в щель за притолокой: скоро Наташка придет с ночной смены. Сунул
руки в карманы, вывалился на улицу и с самым независимым видом зашагал в сторону комендатуры.
В саму-то комендатуру я, конечно, не пошел, зачем мне. Свернул метров за триста до нее. Покосившийся забор по правой стороне привел меня к
оштукатуренному бетонному кубу размером с просторную двухкомнатную квартиру. Лениво вращались вентиляторы, вделанные в стену на высоте полутора
человеческих ростов. Под вентиляторами, возле дыры в заборе, затянутой зарослями прошлогодней крапивы, маялся Синяк — он стоял спиной ко мне и то и
дело выглядывал из-за угла, оценивая обстановку. Вел скрытное наблюдение за противником, как это называлось у нас в батальоне.
Я бесшумно приблизился к нему, и он чуть не подпрыгнул от неожиданности, когда я ткнул ему кулаком в плечо.
— Привет, Хемуль! — торопливо зашептал он. — Там эти... архангелов полный двор! Я в котельную пока решил не соваться, мало ли...
— Молодец, — сказал я. — Четко сориентировался. Значит, сегодня у тебя выходной. Я сам отработаю.
— А это... — тут же расстроился Синяк, но я не дал ему закончить:
— Все нормально. Ты не виноват. Получишь потом у Палыча за полный день.
Синяк повеселел и, раз уж так поперло, с ходу попытался выжать из ситуации максимум:
— Слушай, Хемуль, с утра не похмелялся! И в кармане ни карбованца.
.. — тут же расстроился Синяк, но я не дал ему закончить:
— Все нормально. Ты не виноват. Получишь потом у Палыча за полный день.
Синяк повеселел и, раз уж так поперло, с ходу попытался выжать из ситуации максимум:
— Слушай, Хемуль, с утра не похмелялся! И в кармане ни карбованца. А? Мне бы червончик хотя бы до завтра. Трубы горят, что твоя жарка...
— На. — Мне сейчас некогда было обсуждать с ним всякие пустяки, и я сунул ему двадцатку.
Алкаш аж затрясся от предвкушения и благодарности:
— Хемуль, да ты ж мне первейший... Да ты ж... Ты ж настоящий человек, не то что!..
— Палыч потом с тебя вычтет, — вернул я его с небес на землю. — Удержит из зарплаты. Все, дуй в магазин и не светись тут до вечера.
Радужное настроение Синяка не смогло поколебать даже такое мое коварство. Он сунулся в дыру в заборе, однако, будучи человеком ответственным,
все-таки выглянул уже с той стороны и озабоченным шепотом поинтересовался:
— А вечером-то что, приходить, что ли?
— Сгинь! — рассердился я. — До завтра! Сказал же: сам отработаю! На кой ляд ты мне тут вечером?
— Сам сказал, — буркнул Синяк. — Ну, если нет, физкульт-привет тогда.
Алкаш исчез за забором, а я решительно вывернул из-за угла и двинулся ко входу в котельную.
Возле черной металлической двери был припаркован джип миротворческих сил. Я дружелюбно козырнул двумя пальцами сидевшему за рулем негру в
голубой каске, который флегматично жевал жвачку и гипнотизировал муху, лениво ползающую по внутренней стороне лобового стекла. Ооновец скользнул по
мне безразличным взглядом, но никак не дал понять, что увидел меня. У господ из-за океана остро развито чувство собственного достоинства, как у того
страуса; замечать рядовых граждан вассального государства, если они не совершают противоправных действий, — определенно ниже их достоинства.
Я ссыпался вниз по металлической лесенке, старательно изображая, что страшно спешу.
— Привет, Палыч! — крикнул я еще издали, чтобы меня было слышно в бытовке котельной. — Прости, я малость припоздал...
— Вот и он, господин капитан! — донесся из-за котла неестественно оживленный голос напарника. — Я же говорил, подождите пару минут — наверняка
прибежит...
Я вильнул между гудящими бойлерами, обогнул зацементированный в пол нагревательный котел и заскочил в бытовку. За стареньким колченогим столом,
сохранившимся еще с советских времен, сидели кочегар Палыч и капитан миротворческих сил Йоханссон, более известный среди вольных бродяг как Шведская
Спичка, полномочный представитель местной комендатуры. Перед Шведской Спичкой стоял стакан с недопитым чаем — гляди-ка, не побрезговал господин
европеец скромным местным гостеприимством. Знатный либерал.
— О, у нас гости! — изобразил удивление я. — Здравия желаю, господин капитан!
— Здравствуй, сталкер, — сдержанно отозвался Спичка, буравя меня пристальным взглядом бесцветных глаз.
Я обернулся через левое плечо, посмотрел в проход между бойлерами. Обернулся через правое.
— Вы что-то путаете, гражданин начальник, — заявил я, снова повернувшись к нему.