- Хочется это увидеть, хочется понять. Но для
этого надо родиться маленькой русалочкой.
- Маленькой русалочкой? - переспросила Морская Дама.
- Да... Вы ведь так называете своих маленьких?...
- Каких маленьких? - спросила Морская Дама.
Несколько мгновений она смотрела на них с откровенным удивлением - тем непреходящим удивлением, какое испытывают бессмертные при виде
постоянного распада, смерти и зарождения, составляющих суть человеческой жизни. Потом, увидев выражение их лиц, она как будто опомнилась.
- Ну, конечно, - сказала она и, круто переменив тему, так что вернуться к прежней стало затруднительно, согласилась с Эделин:
- Да, там все совсем иначе. Чувствуешь себя, знаете ли, такой похожей, но совсем другой. Это и есть самое удивительное. Как, по-вашему,
правда я выгляжу хорошо? А между тем я, знаете ли, до сегодняшнего дня еще ни разу не зачесывала себе волосы и не надевала платья.
- А что вы вообще носите? - спросила мисс Глендауэр. - Наверное, что-нибудь прелестное?
- Мы одеваемся совсем иначе, - ответила Морская Дама и стряхнула с платья крошку.
Какое-то мгновение миссис Бантинг пристально смотрела на гостью. Мне кажется, за это мгновение у нее в голове промелькнули некие смутные,
неопределенные картины языческого свойства. Однако Морская Дама сидела тут, перед ней, в ее пеньюаре, столь осязаемо благовоспитанная, с
убранными по моде прелестными волосами и с таким откровенно невинным взглядом, что подозрения миссис Бантинг тут же улетучились.
(А что касается Эделин, то я в этом не столь уверен.)
Глава III
ИНТЕРМЕДИЯ С ЖУРНАЛИСТАМИ
I
Самое удивительное то, что Бантинги действительно выполнили всю программу, которую наметила миссис Бантинг. Им, во всяком случае на время,
безусловно удалось превратить Морскую Даму во вполне правдоподобную женщину-калеку - и это несмотря на то, что существовало множество очевидцев
появления Дамы, и на возникшие вскоре серьезные внутренние разногласия. Более того, несмотря на то, что одна из горничных - кто именно, было
установлено лишь значительно позже, - по секрету рассказала всю историю ухаживавшему за ней весьма самоуверенному молодому человеку, а он в
следующее воскресенье сообщил ее одному подающему надежды журналисту, который болтался без дела на Лугах, вынашивая нравоописательный очерк.
Подающий надежды журналист не поверил, но предпринял кое-какие расспросы и в конце концов решил, что этим делом стоит заняться. Из нескольких
источников до него дошли смутные, но достаточно обильные слухи о некоем происшествии: тот молодой человек, что ухаживал за горничной, был весьма
словоохотлив, когда ему было что рассказать.
После этого подающий надежды журналист отправился в редакции двух ведущих фолкстонских газет, чтобы прощупать почву, и обнаружил, что до
них эти слухи только что дошли и что они собирались сделать вид, будто ничего не слыхали, как обычно поступают местные газеты, столкнувшись с
чем-то из ряда вон выходящим. Однако атмосфера предприимчивости, распространяемая подающим надежды журналистом, заставила их очнуться. Он это
заметил и понял, что терять время нельзя. Поэтому, пока они подыскивали кого-нибудь, чтобы послать навести справки, он отправился звонить в
"Дейли ганфайр" и в "Нью пейпер". Дозвонившись, он разговаривал уверенным и напористым тоном. Он сделал ставку на свою репутацию - репутацию
подающего надежды журналиста.
Он сделал ставку на свою репутацию - репутацию
подающего надежды журналиста.
- Клянусь, в этом что-то есть, - сказал он. - Нужно только оказаться первыми, вот и все.
Кое-какая репутация у него, как я уже говорил, была - и он сделал ставку на нее. Заметка в "Дейли ганфайр" была обстоятельной, но
скептической, а "Нью пейпер" вышла под шапкой на первой странице: "Наконец-то - русалка!"
Вы можете подумать, что уж теперь-то все раскрылось, но этого не произошло. Есть веши, в которые никто не верит, даже если они и напечатаны
в бульварной газете. Действительно, когда Бантинги обнаружили репортеров, которые, можно сказать, ломились к ним в дверь и от которых удалось на
время отделаться, лишь предложив им зайти попозже; когда они увидели свою невероятную тайну пропечатанной в газете, и Бантинги, и Морская Дама
сначала решили, что безнадежно разоблачены. Они уже предвидели, как будет распространяться эта история, представляли себе неминуемый шквал
нескромных вопросов, шагающие треноги бесчисленных фотографов, заглядывающие в окна толпы, - все ужасы широкой огласки. Бантинги и Мэйбл были в
ужасе, просто в ужасе. У Эделин же эта неизбежная и, насколько дело касалось ее, совершенно неуместная огласка вызвала не столько ужас, сколько
раздражение. "Они никогда не осмелятся... - сказала она. - Подумайте, как это отразится на Гарри!" - и при первом же удобном случае удалилась к
себе в комнату. Остальные, отнесясь к ее недовольству с не совсем обычным пренебрежением, уселись вокруг кушетки Морской Дамы - она едва
притронулась к завтраку - и принялись обсуждать надвигающийся кошмар.
- Они напечатают в газетах наши фотографии, - сказала старшая мисс Бантинг.
- Только не мою, - заявила ее сестра. - Ужасная фотография. Сейчас же пойду и сфотографируюсь заново.
- Они потребуют, чтобы отец дал им интервью!
- Нет, нет! - воскликнул в испуге мистер Бантинг. - Пусть твоя мать...
- Как скажешь, дорогой мой, - отозвалась миссис Бантинг.
- Но ведь это отец... - начал Фред.
- Нет, я не смогу! - сказал мистер Бантинг.
- Ну, кому-то все равно придется с ними говорить, - сказала миссис Бантинг. - Вы же знаете, они...
- Но это совсем не то, чего я хотела! - жалобно воскликнула Морская Дама, держа в руке "Дейли ганфайр". - Нельзя ли это остановить?
- Не знаете вы наших журналистов, - сказал Фред.
Положение было спасено благодаря такту моего троюродного брата Мелвила. В свое время он немного баловался журналистикой и общался с
литераторами вроде меня, а литераторы вроде меня нередко очень свободно и откровенно высказываются о нравах прессы. Появившись у Бантингов, он
сразу же понял, какой панический страх охватил их при мысли об огласке, услышал их возмущенные протесты, полные чуть ли не упоительного ужаса,
поймал взгляд Морской Дамы - и не медля взялся за дело.
- Сейчас не время проявлять чрезмерную щепетильность, миссис Бантинг, - сказал он. - Но я думаю, мы еще сможем спасти положение. Вы слишком
рано отчаялись. Этому сразу же нужно положить конец, вот и все. Позвольте мне поговорить с этими репортерами и написать в лондонские газеты.
Думаю, я смогу сделать так, чтобы они успокоились.
- Да? - спросил Фред.
- Поверьте, я смогу сделать так, чтобы этому был положен конец.