Что еще нужно?
- Ничего, - поспешно сказал Чаттерис, опередив Мелвила. - Хотел бы я, чтобы у меня были столь же веские доводы.
- А что за публика в этих местах? - спросил Мелвил. - Кажется, здесь нужно считаться с интересами контрабандистов?
- Я об этом не спрашивал, - ответил Чаттерис. - С контрабандой давно покончено. Это, знаете ли, дело прошлое. Сорокалетней давности. Когда
на побережье была перепись, там откопали последнего контрабандиста - интересный старик, кладезь воспоминаний. Он помнил, как возили контрабанду
сорок лет назад. На самом деле я вообще сомневаюсь, занимались ли здесь контрабандой. Нынешняя береговая охрана - дань тщеславию и
предрассудкам.
- Но почему же? - воскликнула Морская Дама. - Всего лет пять назад я как-то видела совсем недалеко отсюда...
Она внезапно умолкла, поймав взгляд Молвила. Он помог ей выйти из трудного положения.
- В газете? - предположил он.
- Ну да, в газете, - сказала она, хватаясь за брошенную ей веревку.
- И что? - переспросил Чаттерис.
- Нет, контрабанда еще существует, - сказала Морская Дама с видом человека, решившего не рассказывать анекдот, который, как неожиданно
выяснилось, он сам наполовину забыл.
- Нет сомнения, что такие вещи случаются, - сказал Чаттерис, ничего не заметив. - Но в предвыборной кампании мы этого касаться не будем. И
уж во всяком случае, за приобретение более быстроходного таможенного катера я выступать не стану. Как бы там ни обстояли дела, я считаю, что они
обстоят прекрасно, и пусть все так и остается. Вот моя линия.
И он повернулся к морю. Взгляды Мелвила и Морской Дамы встретились.
- Это, знаете ли, только пример того, чем нам предстоит заниматься, - сказал Чаттерис. - Вы готовы давать уклончивые ответы на разные
щекотливые вопросы?
- Вполне, - ответила Морская Дама.
Это напомнило моему троюродному брату об одном происшествии...
И речь зашла о разных случаях, происходивших во время избирательных кампаний, и о прочих пустяках. Мой троюродный брат узнал, что миссис
Бантинг и мисс Бантинг, которые сопровождали Морскую Даму, пошли в город за покупками. Как раз в это время они вернулись. Чаттерис встал, чтобы
поздороваться с ними, сказал, что направлялся к Эделин - хотя до тех пор ничто об этом не свидетельствовало, - и после нескольких ничего не
значащих слов ушел вместе с Мелвилом.
Некоторое время они шли молча Потом Чаттерис спросил:
- А кто такая вообще эта мисс Уотерс?
- Знакомая миссис Бантинг, - уклончиво ответил Мелвил.
- Это я слышал... Она, кажется, очень мила.
- Очень.
- Она интересна. Эта болезнь как будто возвышает ее. Превращает в нечто пассивное, вроде картины или чего-то.., воображаемого. Во всяком
случае, оставляет простор для воображения. Она только и сидит в своем кресле, улыбается и отвечает, а в глазах у нее что-то такое.., задушевное.
И все же...
Мой троюродный брат промолчал.
- Где миссис Бантинг ее нашла? Несколько секунд мой троюродный брат собирался с духом, потом, подумав, сказал:
- Тут есть кое-что, о чем миссис Бантинг, видимо, не хотела бы...
- Что это может быть?
- Да ничего, все будет в порядке, - ответил Мелвил довольно-таки невпопад.
..
- Что это может быть?
- Да ничего, все будет в порядке, - ответил Мелвил довольно-таки невпопад.
- Странно, миссис Бантинг всегда так любит...
Мелвил оставил его слова без комментариев.
- Да, это чувствуется, - сказал Чаттерис.
- Что?
- Какая-то тайна.
Мой троюродный брат, как и я, глубоко презирает такой высокопарно-мистический подход к женщине. Он любит, когда женщина доступна пониманию
- и мила. Он любит, когда все вокруг него доступно пониманию - и мило. Поэтому он только проворчал что-то невразумительное.
Но это не остановило Чаттериса Он пустился в критику:
- Конечно, все это иллюзия. Все женщины - импрессионистки: штрих здесь, блик там, и эффект налицо. Я думаю, больше ничего за этим и нет. А
ей удается произвести эффект. Но как - вот в чем загадка. Это не просто красота. В мире много красивого. Но оно не производит такого эффекта.
Наверное, это глаза.
И он некоторое время рассуждал на эту тему.
- Знаете, Чаттерис, в глазах не может быть ничего особенного, - возразил мой троюродный брат Мелвил, позаимствовав чуждый ему довод и
вдумчиво-циничный тон у меня. - Вы никогда не пробовали рассматривать глаза через дыру в простыне?
- Ну, не знаю, - ответил Чаттерис. - Я говорю не о глазах как таковых... Может быть, это ее цветущая внешность - и это кресло на колесах.
Резкий диссонанс. Вы не знаете, что с ней, Мелвил?
- Откуда?
- Насколько я слышал от Бантинга, это болезнь, а не увечье.
- Ему, наверное, виднее.
- Не уверен. А вы не знаете, что это за болезнь?
- Не могу сказать ничего определенного, - задумчиво сказал Мелвил и подумал, что уже гораздо лучше научился выкручиваться.
Тема была, по-видимому, исчерпана. Они заговорили об одном общем знакомом, о котором напомнил им вид отеля "Метрополь". Потом, оказавшись в
оживленной толпе, окружавшей оркестр, они некоторое время вообще не разговаривали. А потом Чаттерис заявил:
- Непростая вещь - мотивы, которыми руководствуются женщины, - заметил он.
- Да?
- Я про эту агитацию. Ее-то не может интересовать филантропический либерализм!
- Они совсем разные люди. И кроме того, там есть личные мотивы.
- По-моему, это необязательно. Ведь не существует же такой уж интеллектуальной пропасти между мужчиной и женщиной. Если вас может
заинтересовать...
- Ну, разумеется.
- Кроме того, тут дело не в принципах. Заниматься агитацией может быть интересно само по себе.
- Никогда неизвестно, чем может заинтересоваться женщина, - заметил Мелвил и добавил:
- И чем не может.
Чаттерис ничего не ответил.
- Это инстинкт, - сказал Мелвил. - Все они им наделены. Именно агитация. Всякая женщина обожает заглядывать в чужие дома.
- Очень возможно, - коротко отозвался Чаттерис и, не услышав ответа, погрузился в собственные размышления - судя по всему, довольно
приятные.
Из Шонрклиффского военного лагеря донесся полуденный пушечный выстрел.