В лицо тянуло холодом, и я долго не мог открыть глаз, а когда наконец поднял тяжелые веки, то увидел лишь серую пелену. Поморгал, и постепенно в ней проявились темные пятна - совсем как на фотобумаге, сунутой в проявитель. Когда-то я забавлялся старым фотоаппаратом отца, снимая на черно-белую пленку и сам печатая снимки.
Наконец изображение стало отчетливым, словно бумага окончательно проявилась, и я увидел горы. Вечерело - на дне темных долин клубились облака, тянули белесые пальцы к розовеющим в высоте снегам.
Я долго глядел на горы, не понимая, где нахожусь. Потом попробовал осмотреться, но голову словно пронзил раскаленный гвоздь, а перед глазами все поплыло. Все же успел понять, что лежу в полутемной комнате - лицом к открытому окну, в нем и видны горы.
Открытому?
Несмотря на режущую боль в глазах, я попытался сфокусировать взгляд. Какие-то тени маячили на фоне гор, и вдруг скачком пришли в резкость - окно загораживала решетка из вертикальных прутьев. Довольно редких, но не протиснешься. Да я и не собирался этого делать, все тело ныло и казалось набитым ватой.
Сумрачные долины, розовые вершины гор над ними, решетка в окне…
Кавказский пленник?
Возникло впечатление, что вижу это не в первый раз. Я потряс головой, надеясь что-нибудь вспомнить, но в памяти лишь распахнулся темный провал, и огненное озеро боли выплеснулось из него…
Снова серая пелена.
Потом что-то скрипнуло, раздались шаги, и я смутно различил белую полу.
Белый халат? Я в больнице?
Похоже на то: взяли руку, возникло чувство холода, а потом легкая боль от укола. Очень медленно перед глазами прояснилось, боль ушла, и я смог повернуть голову.
Вошедший, действительно, был в белом халате, а лицо типично кавказское - горбоносое, с черными усиками…
– Вставай, - безразлично сказал он. - Пошли к доктору.
Уже лучше, а то я успел испугаться, что попал в плен к чеченцам.
Встать оказалось нелегко: ноги подгибались, а санитар не подал руки. Но я все-таки удержался на ногах и сделал шаг к двери. Она оказалась массивной, с глазком наподобие тюремного, и я ощутил холод в животе.
Неужели все-таки плен?
В коридоре пришлось упереться рукой в стену, чтобы не упасть. Некоторое время я тупо глядел на рукав из желтоватой ткани - похоже, больничная пижама, - но потом головокружение прошло. Я заковылял мимо побеленных стен: кое-где штукатурка потрескалась, слева сочился свет из мутных окон, а справа через равные интервалы располагались двери.
Мимоходом заглянул в одно из окон: внизу двор, на клумбах желтых и лиловых цветов лежит длинная тень от ограды.
Спустились по скрипучим ступеням, и попали в устланный ковром коридор. Перед дверью из темного дерева санитар придержал меня. Он не стал стучать, а приставил ладонь к металлической пластине, и спустя несколько секунд дверь отворилась.
Я вяло удивился: дактилоскопический замок в обыкновенной больнице?
Вошли в полутемный кабинет: шторы задернуты, тускло светит настольная лампа, за письменным столом сидит женщина в белом халате.
– Садись! - равнодушно буркнул санитар, подталкивая меня к кожаному креслу перед столом.
Дверь закрылась, и я с облегчением сел, ноги опять подкашивались. Попробовал рассмотреть женщину: лицо припухлое и без следов косметики, только голубые глаза немного оживляли его.
– Как самочувствие? - нейтральным тоном спросила она.
Снова сюрприз: в голосе отчетливо слышался акцент - так наша преподавательница порой выговаривала русские слова, чтобы показать особенности английского произношения.
Англичанка? Или американка?
Я облизнул губы:
– Слабость. И ничего не помню. Как я попал сюда? И где я?
Женщина помедлила с ответом, оглядывая меня. Голубые глаза на миг сделались жесткими, но тут же обрели прежнюю безмятежность.
– Вы участвовали в научном семинаре, - равнодушно сообщили она. - Во время горной прогулки упали в трещину на леднике. Нарушение мозгового кровообращения и, как следствие, частичная амнезия. Надеюсь, она окажется временной. Инъекции эуфиллина, процедуры и горный воздух творят чудеса.
Снова акцент. Затрудненный подбор слов и слишком правильная грамматика…
В голове стало проясняться, и я кое-что вспомнил. Неожиданное приглашение на международный семинар с громким названием 'Изучение будущего'. Семинар проходил в Грузии, оплату расходов брал на себя какой-то фонд, а я был небогатым студентом (свою первую работу смог опубликовать только в Интернете), и не стал отказываться от дармовой поездки. Но вот что было дальше…
– Если забыли, то меня зовут Сибил.