Новенький «Икарус», недавно прошедший техосмотр, ровно гудел, поглощая метры черного асфальта. Николаю нравилась эта мощная машина, и он был очень рад, когда недавно получил ее.
На конечной остановке в автобус вошло человек двадцать пять‑тридцать. Зашипели двери, автобус легко двинулся с места. «Две тонны груза, – подсчитал Николай, переводя людей в килограммы, – а ничего, прет, как танк, словно порожняком идет. Вот это машина!»
У ГПЗ вошло еще два человека – и снова метры черного асфальта полетели из‑под колес шестьсот второго. После поворота, на улице Плещеева, народ стал выходить сразу по пять, по шесть человек на каждой остановке. И вот наконец в салоне осталось восемь человек.
Так как именно они являются главными героями этой повести, то им следует уделить особое внимание.
Справа, на заднем сидении, спал мужчина лет сорока в длинном поношенном плаще, с багровым лицом закоренелого пьяницы; сейчас он, похоже, был под приличным градусом. Перед ним возвышалась спина атлетически сложенного мужчины в спортивной куртке с надписью «адидас». Он громко сопел и отчаянно зевал. Чуть впереди, с левой стороны, примостился маленький сухонький человечек неопределенного возраста. В больших очках, с прилизанными волосами и с внушительным портфелем на коленях, он производил довольно странное впечатление. На переднем сидении две девушки‑студентки беззаботно болтали, полностью отключившись от забот внешнего мира. За ними расположился интеллигентного вида гражданин с газетой в руках. На вид ему можно было дать не больше тридцати пяти лет. Пожилая женщина, сидевшая спиной к водителю, ехала из Сокольников, держа на коленях большую хозяйственную сумку. Женщина была одета в легкое пальто мышиного цвета и синий шерстяной платок. На самом переднем сидении, сразу за кабиной водителя, сидел невысокий мужчина средних лет с небольшим чемоданчиком на коленях и клевал носом. Это был столяр Климов.
Итак, в автобусе осталось восемь пассажиров плюс водитель.
Перед самым поворотом на улицу Пришвина здоровяк в адидасовской куртке взглянул на часы, затем приложил их к уху, постучал пальцем по стеклу, плюнул от досады и, чуть повернув голову, обратился к соседу сзади:
– Слышь, командир, сколько на твоих золотых?
Багроволицый гражданин промычал что‑то сквозь сон, но глаз не открыл.
Автобус шел уже по улице Пришвина.
– Ба, да ты, кажется, готов! – усмехнулся здоровяк в куртке, поворачиваясь всем корпусом к соседу. Тот опять промычал что‑то нечленораздельное и удобней устроился на сидении.
– А‑а… – махнул на него рукой здоровяк.
– Пьян, как свинья, – ехидно хихикнул сосед слева, блеснув очками. – Кстати, сейчас двадцать три десять.
– Благодарствую, – ответил здоровяк басом, не удостоив собеседника взглядом.
В этот момент свет в салоне погас, в воздухе запахло болотом и поганками. Автобус заметно тряхнуло.
– Что это? – испуганно прошептал гражданин в очках и, вытянув тонкую шею, завертел головой.
Свет снова зажегся. Все было по‑прежнему, только здоровяк в адидасовской куртке недоуменно тер ладонью правую щеку.
– Вроде как веткой по щеке хлестнуло, – проговорил он, ни к кому в особенности не обращаясь. – И здорово задело.
– Может быть… э‑э… комар, – осторожно предположил гражданин в очках.
Здоровяк смерил своего соседа оценивающим взглядом.
– Сам ты… – процедил он сквозь зубы и отвернулся.
Гражданин в очках обиженно поджал губы.
– Ну, знаете ли, это грубо. Я, знаете ли, не давал повода…
– Умри…
– Почему так темно? – внезапно воскликнула пожилая женщина, ехавшая из Сокольников.
Тревога, звучавшая в ее голосе, заставила всех встрепенуться.
– Действительно, – отозвался пассажир интеллигентного вида, отрываясь от газеты и глядя в окно. – Действительно, темно.
Семь пар глаз жадно прильнули к оконным стеклам, пытаясь что‑нибудь разглядеть за ними. Черная пустота обволакивала автобус, и ни единого проблеска, ни единого светлого пятнышка не было видно за окнами шестьсот второго.
– Что же это такое? – послышался чей‑то недоуменный голос. – Почему не видно фонарей?
– Ой! Мне страшно! – запищала одна из девушек.
– Спокойно, граждане, не создавайте паники! – произнес интеллигент с газетой. – Где‑нибудь на линии произошел обрыв, и район остался без электроэнергии. Обычная история. В самый короткий срок аварию ликвидируют, и снова будет светло как днем.
– Как бы не так, – буркнул Климов. – Здесь не аварией, а преступлением пахнет.
Пожилая женщина повернула к нему белое от ужаса лицо.
– Батюшки! Да что вы такое говорите!
– А то и говорю, – продолжал столяр Климов, повышая голос, – что ночь сегодня светлая и луна на полнеба. При чем здесь фонари, когда и без них было светло, хоть газету читай? А теперь… – он кивнул на черный проем окна. – Не в фонарях здесь дело.
– А в чем? – испуганно прошептала женщина.
– В чем? – Климов пожал плечами. – А в том, что автобус уже десять минут едет без остановок, и трясет его так, словно под ним не асфальт, а только что вспаханное поле.
– Ой, и правда! – взвизгнули девушки.
Тут интеллигент с газетой возмутился.
– Прекратите терроризировать пассажиров! Вы же взрослый человек!
Климов снова пожал плечами и ничего не ответил.
– А ведь он прав! С нами что‑то происходит. А запах! Чувствуете? Погребом пахнет! И плесенью! – послышались голоса со всех концов автобуса.
Тут со своего места вскочил здоровяк в адидасовской куртке и широкими шагами направился к кабине водителя.
– Эй, шеф! – забарабанил он в стекло, отгораживающее кабину от салона. – Тормози! Приехали!
Николай Бармин думал о предстоящем отпуске. Мысленно включив внутренний «автопилот», он унесся в своих мечтах в далекую сибирскую деревушку, откуда был родом и где жили его отец с матерью. Отпуск ему предстояло провести на родине: он не был там уже три года, и предвкушение скорой встречи с близкими с детства местами и людьми приятно волновало водителя. Николай настолько забылся в своих воспоминаниях, что вместо длинной асфальтовой ленты видел бескрайние таежные просторы, речку, где водилось столько рыбы, что москвичам и не снилось, сильных и крепких людей, простых и суровых одновременно. И еще сибирские пельмени, которые так вкусно готовила мать…
Сильный стук в заднее стекло заставил его очнуться. Чей‑то голос требовал остановиться.
Николай посмотрел на дорогу впереди и… ничего не увидел. Сплошная темень начиналась сразу же за лобовым стеклом. Тут молодой водитель не на шутку испугался. Видимо, «автопилот» подвел его, и он отклонился от обычного маршрута в сторону. Но куда? Где он сейчас находится? Николай включил дальний свет, который выхватил из темноты группу крупных деревьев. Николай резко затормозил.
В салоне автобуса стояла гробовая тишина. Все чего‑то ждали. Но вот двери с шипением открылись, и в автобус ворвался сырой запах леса.
Никто не решался выйти наружу первым. Затаив дыхание, люди смотрели в открытые двери. Черная пустота, стоявшая в дверях, давила на психику и вселяла страх в души.
Наконец здоровяк в адидасовской куртке громко выдохнул и шагнул в пустоту.