Еще гальтарские медики призывали смывать неприятные впечатления хорошим вином.
– Почему вы не спустили собаку сразу? – Покинуть достойную кошмарного сна гостиную было приятно, но кровь уже растащили по всему дому. На ковре в кабинете барона она, во всяком случае, была. – Почему не вызвали слуг? Звонок цел.
– Демон! – Барон не ругался, он был на такое просто не способен, вот убить… – Никогда не прощу себе, что выставил здесь эту вещь. Надо было оставить флейтиста, он и так пострадал… Конечно, я соберу фигуру, но единожды разбитое целым не становится. Прошу мне простить эту банальность.
– Жизнь полна банальностей. Вы могли избавиться от этих подонков, но боялись за взятую в заложники статуэтку? Ваших птичек душили, вашу жену мучили, а вы стояли и смотрели…
– Да. – Барон тряхнул крутыми каштановыми локонами. Создатель, он успел сменить парик! – Я смотрел и думал – почему? Почему никчемные болтуны, пригодные лишь на то, чтоб оттенять окружающие их красоту и разум, так осмелели? Я помню Фальтака с юности, Сэц-Пьера и остальных мы узнали год назад. Эти господа, даже будучи пьяными, удивительно тонко чуяли грань, за которой кормушка сменяется плетью. В первый раз они эту грань переступили в присутствии виконта Валме и, придя в себя, были очень испуганы.
– Сейчас испугана Марианна. Барон, я забираю вашу жену. Ночь мы проведем в Нохе, а завтра отправимся в Савиньяк.
– Отлично! – просиял заботливый супруг и расставил бокалы. – Просто отлично! Я как раз размышлял о судьбе моей коллекции. Она имеет непреходящую ценность, и я за нее в ответе, но, с другой стороны, сочетаясь браком, я дал клятву оберегать еще и супругу. Сохранить же во время смуты очень заметную женщину и бесценные антики, согласитесь, очень трудно. Вы меня просто спасаете!
– Вы куда вернее спасетесь, если отправитесь с караваном. Нас будут охранять.
– Я подумаю, – пообещал барон. – Но обещать ничего не могу. Если вы ручаетесь за сопровождение, я попросил бы вас захватить некоторое количество ящиков, но подготовить к утру все?! Это невозможно. Нужно не меньше недели.
– Тогда вам есть смысл присоединиться к послам. Его высокопреосвященство полагает, что им раньше не двинуться. Сударь, я хотела бы видеть вашу гальтарскую маску.
– Вы увязываете сегодняшнее несчастье с ней? Интересное предположение.
– Я хотела ее видеть еще ночью. Ее и Валтазара.
– Ничего нет проще. Я немедленно отдам вам эти отвратительные вазы! Поверьте, я искренне привязан к виконту Валме, но подобное надругательство над благородным металлом…
– Вазы я возьму, – с готовностью согласилась Арлетта, – а сейчас давайте посмотрим маску.
– Конечно, сударыня, но я предпочел бы сперва обсудить пару мелочей. Я был бы вам крайне, крайне признателен, если б вы оставили мне до вечера с десяток солдат и уговорили Марианну обойтись без Эвро. Вы знаете, как к ней привязан Готти, а я, как вы понимаете, очень на него рассчитываю.
– Солдаты останутся, – с ходу решила графиня, – а что до левретки…
– Я согласна, дорогой. – Баронесса в черном закрытом платье стояла у двери. – Ты не хочешь, чтобы вино на прощание разлила я? Ты меня так долго этому учил!
– Ты была чудесной ученицей, дорогая, я так тобой горжусь.
– Но своими древностями ты гордишься больше. – Марианна взяла полный темно-красной «крови» графин, она уже не напоминала увязшую в трясине лань. – Сударыня, я готова, но как к этому отнесется его высокопреосвященство?
– Он будет рад.
– Взглянуть, как Левий управится с красивейшей дамой Олларии, в самом деле любопытно. – Барон, я надеюсь, вы все же покажете мне маску?
– Я сделаю лучше! Я передам вам ее на хранение. Разумеется, если в Савиньяке она будет в безопасности. Кроме того, я еще до этого прискорбного визита успел упаковать шесть очень небольших…
– Констанс, – Марианна подняла свой бокал, – графиня приехала всего лишь в карете. Мы сможем взять только маску.
– И вазы, – железным тоном добавил барон и, не притрагиваясь к вину, потянулся к самой внушительной из стоящих на столе шкатулок. Открывшийся лик холодно блеснул древним золотом; он ничуть не изменился, и он не имел отношения ни к озверевшим ублюдкам, ни к треснувшей нохской луне. Просто металл. Просто камень. Арлетта сощурилась и… очутилась на краю полной ужаса и отвращения бездны. Графиня не закричала лишь потому, что и этот ужас, и это отвращение она уже видела. В глазах смотревшей на труп Марианны.
– Я поднимаю этот бокал, – как ни в чем не бывало провозгласил за спиной барон, – за самое прекрасное, что нам даровано. За красоту, какой бы облик она ни принимала. Пусть рушится мир, лишь бы спаслась красота! Прекрасные дамы, говоря это, я в первую очередь имею в виду вас и искусство в лице доверенного вам шедевра. Вы просто обязаны уцелеть.
– Спасибо, сударь. Мы постараемся. – Арлетта захлопнула шкатулку и быстро подняла бокал. В дверь отчаянно заскреблась покидаемая Эвро.
Глава 10
Талиг. Оллария
400 год К. С. 7-й день Летних Молний
1
Крикуна с Желтой Дювье схватил и даже успел допросить. И вот беда, человек не походил ни на душегуба, ни на наемного или еще какого подстрекателя. Мелкий торговец, вчера по делам оказался на левом берегу, угодил в заваруху. Чуть не погиб сам – вытащили подоспевшие стражники, зато помогавший зятю в делах шурин получил ножом под ребра и ночью помер. Указанный дом проверили, опросили домашних и соседей: все верно – это хозяин и есть, и покойник в доме лежит…
Торговец клял всех подряд и то принимался пугать, то требовал перевешать заречных ублюдков, то звал кардинала. Кардинал подмигнул Проэмперадору и отправился спасать душу, Проэмперадор распорядился насчет обеда, открыл сочиненный мэтром Инголсом указ и тут же подмахнул не читая, потому что вернулся Карваль. С новостями.
Оказалось, неприятности еще толком и не начинались, зато теперь… На севере у Хлебной площади какие-то босяки взломали лавку пекаря, потащили муку. Подоспели соседи, человек пять порвали чуть ли не на куски, но лавку при этом разграбили подчистую. Прискакавшие ребята Халлорана разогнали уже поредевшую толпу, и тут же похожий случай: через две улицы напали на маленький кабачок, рвались в винный погреб.
Снова драка с поножовщиной, но солдаты появились, когда она еще шла. Семерых грабителей удалось схватить, тут бы и успокоиться, но сбежавшиеся соседи потребовали повесить громил прямо сейчас и здесь, а еще лучше – выдать толпе. С трудом удалось отругаться и вывезти налетчиков живыми. Халлоран со слов капитана, чья рота патрулировала северные кварталы, доносил, что после этих двух стычек на улицах стало очень неспокойно, причем горожане смотрят враждебно уже и на солдат со стражниками.
– Правда, – утешил побывавший в южных кварталах Мевен, – пока они еще соображают, что с нами лучше не связываться. При появлении патрулей ворчат, рычат и требуют, чтобы те им помогали, но драться не лезут. Только бы не вспомнили, что они творили осенью…
– Лучше бы вспомнили, – буркнул Эпинэ и в который раз сам вспомнил. Парнишку-арбалетчика. – Тогда били убийц и мародеров, причем в одиночку, а теперь сами…
Мевен угрюмо кивнул, мэтр Инголс оторвался от бумаг, внимательно посмотрел на военных и… ничего не сказал, только захлопнул крышку чернильницы.