Кругом
его люди. Куда ни ткнись, отовсюду к нему ниточки тянутся, смекаешь?
— «Далеко простирает химия руки свои в дела человеческие», — процитировал Слепой.
— Трепло. При чём здесь химия? Чего это ты?
— Это не я, а Михайло Ломоносов.
— А, ну ладно. В общем, у Карандаша своя крыша, он с военными не связан, и подчинение у него федеральное, плюс связи в Москве.
— «Рука Москвы», ага. Москва тоже далеко простёрла. Так что, с Карандашом меня отправишь, как лаборанта?
— Нет, Слепой, этот вариант тоже не прокатит. При любой отмазке тебя всё равно засекут. Прорыв сделаем изнутри, из Зоны… Нашумим, конечно…
Дрон, ты бы приготовился пока что, а?
Верзила полез в багажник, зашуршал брезентом.
— Как это — прорыв изнутри?
— Не кипешуй, сейчас увидишь. Может, пока что в кустики прогуляешься? Потом некогда будет.
Гоша докурил, втоптал сигарету в мокрую измятую траву. Дрон вылез из-под крышки багажника, в каждой руке у него был АКМ.
— Ого-о, — протянул Слепой. — А если бы нас по дороге тормознули с проверкой?
— Теперь уже всё равно, — меланхолично пожал плечами Дрон. — Семь бед — один ответ, мы хоть так, хоть этак в розыске. Держи. И патроны тоже.
Слепой взял «калаш», привычно проверил, щёлкнул затвором. Вдалеке загудел мотор, показался грузовичок «BMW».
— Вот и Карандаш, — объявил Гоша. — Слушай, Слепой, мы сейчас в двух километрах от Периметра. У Карандаша есть такая установочка…
— Манок, — вставил Дрон.
— Ага, манком её называют. Радиопередатчик, который испускает радиоволны. Эти сигналы привлекают мутантов. Собак, там, ваших всяких… ну, ты в
курсе. Военные иногда используют, чтобы стаю под обстрел заманить, когда у границы Зоны территорию зачищают. Не знаю, как манок к Карандашу попал,
это военная разработка…1
— У Вандемейера 2 что-то наподобие имелось, — вспомнил Слепой.
— В общем, Карандаш везёт манок, здесь его врубим и устроим гон. Собачки по минным полям сюда дёрнут, расчистят дорогу. Только не спрашивай, во
сколько мне это дельце обошлось! Если я скажу, ты не поверишь.
— Ничего себе! Так ты хочешь, чтобы я против гона шёл? Эх, Гоша, сказал бы я тебе…
— Потом скажешь… — Гошу, конечно, ничего не смущало. — Здорово, Карандаш!
Из «BMW» вылез коренастый крепыш в камуфляже, перетянутый ремнями. Вместо приветствия он только махнул рукой:
— Давай не тянуть. Ты готов? Я машинку запускаю. Карандаш явно нервничал, он и двигатель глушить не стал. Едва дождавшись Гошиного согласия,
побежал к кузову, отпер дверь, сунулся внутрь.
Дрон перекинул автомат на локоть, поглядел на часы:
— По Карандашу можно хронометр выставлять. Ноль три сорок, собачья вахта.
— Это ты к чему? — удивился Гоша.
— На флоте до четырёх часов — «собачья вахта». Стоять её трудно, потому что под утро спать очень хочется.
Вот и прозвали «собачьей».
— Угу, сейчас ты это слепым собакам рассказывать будешь, — бросил Карандаш, показываясь из кузова. — Я врубил установку, вот-вот начнётся.
Слепой рассовал запасные магазины по карманам, у Гоши в руках возник «Микро-Узи». Карандаш машину не покинул, но на крыше грузовичка открылся
люк, показалась макушка… потом убралась. Минуты тянулись, ничего не происходило.
— Ну, заканчивается твоя «собачья вахта», — бросил Гоша телохранителю, — а собак-то нет.
Хозяин «Звезды» опять нервничал. И тут, словно в ответ на его слова, издали донеслись завывания мутантов. Едва различимые, на границе
слышимости. Возможно, их не удалось бы разобрать, случись дело в другой час, не перед самым рассветом, когда над землёй стоит особенно тонкая,
хрустальная тишина.
— Заработало, — удовлетворённо отметил Гоша. Минутой позже вой приблизился и как будто стал более многоголосым. Потом громыхнуло раз, другой.
Слепые псы мчались на зов манка, их тянуло за Периметр, куда обычно мутанты не суются. Их и у границы Зоны-то нечасто встретишь — без привычной
искажённой атмосферы они чувствуют себя неуверенно. А за пределами отравленной территории и прожить долго не смогут — это факт общеизвестный. Но
сигнал манка был сильнее инстинкта самосохранения, и твари Зоны неслись навстречу сигналу всё увереннее и увереннее. Чем ближе подбирались стаи к
источнику радиоволн, тем скорее крепла их решимость.
Отдельные разрывы слились в прерывистый треск, приглушённый расстоянием и полосой леса.
— Эй, я отрублю прибор?! — выкрикнул из автомобиля Карандаш.
— Я тебе отрублю! Пусть работает, пусть этих тварей побольше набежит, чтобы коридор протоптали.
— Гоша, хватит! — Из люка показались голова Карандаша и ствол штурмовой винтовки. — Они сейчас здесь будут.
— Они уже здесь, — объявил Дрон и вскинул автомат.
АКМ в его ручищах казался игрушечным. Присмотревшись, и Слепой разглядел две рыжие точки, которые неровными скачками приближались со стороны
леса. Один пёс нырнул в низину, канул в полосу тумана, другой побежал поверху, перевалил гребень пологого бугра и теперь вихлял из стороны в сторону
— никак не мог сориентироваться, обалдел от непривычной атмосферы, но общее направление к манку выдерживал точно.
— Гоша, я вырубаю…
— Я тебе вырублю! — рявкнул Карый. — Сел за руль и катись! Включенный катись, понял? И жди звонка.
Из леса вывалились новые твари — три… четыре… правее показались ещё несколько. Слепой сбился со счёта. Карандаш включил первую передачу,
грузовичок пополз, разворачиваясь.
Пёс, сбегавший по склону, замер и заметно вздрогнул всем телом. Он был совсем рядом, Слепой даже различал кровавые раны на его боках — посекло
осколками после близкого разрыва. Мутант высоко задирал безглазую морду, искал удаляющийся зов манка. Теперь на него наверняка навалилось гнетущее
неприятное чувство, ощущение чужого и непривычного пространства — пёс зарычал, реагируя на угрозу, хотя природу этой угрозы безмозглый мутант,
конечно, оценить не мог. Вне Зоны он был обречён, но всё ещё спешил к манку.
Потом тварь уловила запахи, исходящие от людей и техники и рванула к автомобилям.