Но Шокерандиту было почти нечего сказать старейшине, его мысли занимало другое. Он
размышлял о ближайшем бу-дущем и о том долгом пути, который отделял его от далекого отцовского дома.
– Мне кажется, сам верховный олигарх не отдал бы приказ оставить Истуриачу, – сказал старейшина.
Ответа не последовало.
Тогда старейшина предпринял новую попытку:
– Говорят, олигарх – великий деспот, он сумел установить суровую власть над всем Си-борналом и теперь правит твердой рукой.
– Зима станет править нами тверже, – с усмешкой отозвался один из лейтенантов.
Проехали еще милю, и старейшина доверительно заметил:
– Интересно, встречаетесь ли вы, молодые люди, с Аспераманкой с глазу на глаз... Инте-ресно, что бы вы сделали на его месте, может быть,
приказали бы оставить в городе гарнизон, который бы защитил нас?
– Не в моей власти принимать решения, – отрезал Шокерандит.
Старейшина кивнул и улыбнулся, обнажив последние редкие зубы.
– Но я видел, какое у вас сделалось лицо, когда ваш начальник объявил свой приказ, и то-гда я подумал – а потом и сказал другим: «Вот есть среди
этих воинов молодой человек, в кото-ром еще сохранилось сострадание... наверное, он святой», так я сказал...
– Езжай прочь, старик. Побереги дыхание для долгой дороги.
– Но нельзя же разрушать такой сильный и хороший город, как наш. Были времена, когда мы отправляли провиант в Ускутошк. И теперь все
разрушить... Неужели вы думаете, что оли-гарх это одобрит? Ведь мы все сиборнальцы, верно? Мы все должны быть заодно?
Это предполагало ответ Лутерина Шокерандита, но юноша молчал. Тогда старейшина утер рот перчаткой и продолжил:
– Как вы думаете, молодой господин, мудро ли было с моей стороны оставить родной го-род? Ведь, как ни крути, там остался мой дом. Я еще
колеблюсь, мне кажется, что следовало ос-таться. Может быть, через год или через два еще одна армия олигарха, питающая большее со-чувствие к
соотечественникам, пройдет той же дорогой... Как бы ни было, этот день горек для нас, вот что я хочу сказать.
Старейшина повернул скакуна и хотел было отъехать на место, когда Шокерандит неожи-данно протянул руку и схватил его за воротник, едва не вырвав
старика из седла.
– Если ты так говоришь, значит, ничего не знаешь о том мире, что нас окружает, старик. То, что я думаю об архиепископе-военачальнике, неважно.
Он принял единственно верное решение. Подумай, в чем тут причина, вместо того чтобы напрасно сотрясать воздух пустыми сетованиями. Ты хоть в
состоянии различить, сколько тут, в этой армии, народу? За время полу-света мы растягиваемся цепью от горизонта до горизонта. Пешие, всадники –
все это рты, которые нужно кормить, а погода все хуже... Подумай об этом, старик.
Лутерин обвел рукой войско, указал на спины солдат в серой, черной, и коричневой форме: каждый из них нес вещевой мешок с трехдневным сухим
пайком и неиспользованными боеприпасами. В эти спины, повернутые к югу, светило блеклое солнце. Армейская колонна разворачивалась змеей все
дальше, раздавалась в стороны, чтобы груженые повозки могли свободно проехать. Продвижение армии сопровождал глухой утробный звук, от которого
дрожала земля и в ближайших холмах гуляло эхо.
Среди всадников шли пехотинцы, некоторые держась за стремена. Часть повозок была на-гружена боеприпасами, на других лежали раненые, испускавшие
стоны всякий раз, как повозку встряхивало на кочках и неровностях дороги. Груженые фагоры, понукаемые хозяевами, шли, согнув спины, уставившись
в землю; чуть поодаль своей удивительной походкой – колени у них гнулись в обе стороны – шли отряды боевых анципиталов.
На следующую ночь воцарился хаос. Ни громкие приказы, ни звуки труб не могли при-звать огромную массу людей к порядку. Ночлег устраивали где
кому вздумается, ссорились из-за лучших мест, палатки разбивали в спешке, каждый взвод старался первым занять место полу-чше. Нужно было еще
накормить и напоить животных. Уже в сумерки в обе стороны отправили обозы с бочками для воды, чтобы разыскать среди холмов ручьи. В течение
короткой ночи дви-жение людей и взволнованный храп животных так и не прекратились.
К утру облака расступились. Но стало еще холоднее.
Батальон из Шивенинка стоял тесной группой. Большинство офицеров, молодые люди, со-брались вокруг лейтенанта Шокерандита, постановив пить ночь
напролет. В походных бочон-ках было припасено спиртное, вино йядахл рубиново-красного цвета, которое гнали из морских водорослей. Были наполнены
кубки, и йядахлом еще раз отпраздновали недавнюю победу. Героизм Лутерина и возбуждение оттого, что вокруг простираются равнины вместо родных,
знакомых гор, – радость, что они до сих пор живы, – все это ударяло в голову. Очень скоро офицеры распевали во весь голос, не обращая внимания
на гневные крики тех, кто пытался уснуть.
Но даже йядахл не мог развеселить лейтенанта Шокерандита. Молодой человек молча си-дел рядом со своими товарищами из Харнабхара, размышляя о
своей пленнице. Та уже успела побывать замужем, но, как ему показалось, была не старше его самого, несмотря на уверенную манеру держаться;
женщины Дикого Континента выходили замуж рано.
В нем поднялось желание обладать ею. Но его родители решили, что жениться он должен только в Харнабхаре. Хотя какая разница, что теперь случится
здесь, в диких степях Чалца? Дру-зья посмеются над его сомнениями, если узнают. Он мысленно вернулся к той ночи, когда се-верная армия
собиралась оставить пределы Сиборнала, чтобы отправиться на юг. Его батальону дали увольнительную. Приятель Умат звал кутить, но Лутерин
отказался и отправился в город один, как последний дурак.
Пока приятели напивались и развлекались с девками, он бродил по улицам, стуча каблука-ми по булыжной мостовой. В конце концов он забрел в
лавочку антиквара-предсказателя на углу главной площади города, рядом с театром.
Антиквар показал ему много удивительных и забавных вещей, включая небольшой пред-мет вроде браслета, который якобы прибыл из другого мира, а
также ленточного червя в стек-лянной банке, в несколько сотен дюймов длиной, которого, клялся антиквар, выманили из живота некой знатной дамы
(при помощи маленькой серебряной дудочки, которую антиквар предлагал на продажу за приличную цену).
– Не струшу ли я в бою? – спросил Лутерин антиквара.
Старик принялся измерять голову Лутерина посредством циркулей и линеек и наконец со-общил свой вывод:
– Вы либо святой, либо грешник, молодой господин.
– Но это не ответ на мой вопрос. Я хотел узнать, кто я, трус или герой.
– Это тот же самый вопрос. Чтобы быть святым, нужно мужество.
– А для того, чтобы стать грешником, мужество не нужно?
Лутерин вспомнил, что не решился отправиться вместе со своими друзьями.
Старик долго кивал лысой головой.
– Здесь тоже нужна отвага. Отвага нужна везде. Даже этому ленточному червю и то потре-бовалась отвага. Разве не страшно провести целую жизнь
заключенным в чьих-то внутренно-стях? Пусть даже во внутренностях прекрасной дамы? Но если я опишу во всех подробностях, какая судьба уготована
вам, разве это прибавит вам счастья?
Раздраженный уклончивыми ответами старика, Лутерин нетерпеливо спросил:
– Так ты ответишь или нет?
– Вы и сами очень скоро получите ответ на свой вопрос.