Они выглядывали из дверей, с любопытством провожали его глазами. Наконец он оказался перед самим дворцом и по гладким каменным ступеням направился ко входу. Окованная бронзой дверь оказалась распахнутой — Авалл, старейший среди домашних рабов, уже ждал, кланяясь и прижимая к груди узловатые руки. Он уже успел послать раба отнести весть царю.
Перимед, царь Арголиды, глава Персеева Дома в Микенах, с утра был не в духе. Ночью ему не спалось. Виновато было то ли вино, то ли ноющие старые раны, то ли — это уже наверняка — Атлантида.
— Ах вы, недоноски, — ругал он никого вообще и всех сразу, сползая пониже в огромном кресле и протягивая руку к корзине с фигами на столе перед ним. Атлантида — само это слово, словно терновый шип или скорпионье жало.
Вокруг на просторном мегароне уже закипала повседневная жизнь. Раз царь проснулся — не спать никому. Кое-где раздавался приглушенный говор, хотя никто не осмеливался возвышать голос. На приподнятом круглом очаге посреди палаты раздули огонь, чтобы пожарить мясо. Сколько же лет он сам поддерживал огонь в этом очаге: тогда ни дворец, ни мегарон еще не были построены. Мысль эта не согревала царя, и даже фиги не могли сделать ее слаще. Рядом под навесом две его дочери вместе с рабынями чесали руно и пряли. Царь бросил суровый взгляд, девушки приумолкли, углубившись в работу. Гневный ликом сегодня Перимед еще был красивым мужчиной, с густыми бровями и тонким носом над широким ртом. И пусть его можно было считать пожилым, волосы оставались каштановыми, как в юности, не было и живота. Загорелую кожу на обеих руках покрывали белые рубцы; когда царь потянулся за очередной фигой, стало заметно, что на правой руке его не хватает двух пальцев. Трудно стать царем в Арголиде.
Появившийся на дальней стороне мегарона Авалл поспешил к нему, низко кланяясь.
— Ну?
— Твой брат, благородный Форос, сын...
— Пусть войдет, сын облезлого козла. Я давно его жду, — и Перимед улыбнулся, а раб поспешил за кормчим.
— Форос, ты нужен мне. Входи, садись, сейчас подадут вино. Как сложилось путешествие?
Присев на край скамьи, Форос поглядел на полированную мраморную крышку стола.
— Дядюшка Посейдон всей мощью своею подгонял корабль во время пути.
— Не сомневаюсь, но меня интересует не твой путь по морю. Ты привез олово?
— Привез, но, увы, немного — одну только десятую часть корабельного груза.
— Почему же? — ровным голосом спросил Перимед, от внезапного предчувствия потемнело в глазах. — Почему же так мало?
Не поднимавший глаз от стола Форос не обращал внимания на вино в золотом кубке.
— Пришли мы туда в туман. Возле Острова Йерниев море всегда туманно. И мы стали ждать, чтобы ветер развеял туман, чтобы можно было под парусами добраться до устья известной нам реки. Мы вытащили корабль на берег, я оставил людей охранять его, а потом по заросшей тропе мы направились к копи. Сперва мы зашли туда, где хранится олово, но слитков не было. Мы поискали вокруг, кое-что удалось найти, но немного.
Теперь Форос поднял глаза, глядя прямо на царя.
— Но не об этом следует тебе узнать — копь разрушена, все погибли.
Быстрый шепот пробежал по мегарону, разнося новость. Все умолкли: стиснув кулаки, молчал и сам Перимед, лишь на виске его дрожала жилка.
— А брат мой, Ликос?
— Не знаю. Трудно было понять. С трупов сняли доспехи, останки пролежали много месяцев. Звери и птицы сделали свое дело. Там была битва, жестокий бой с йерниями. Все наши были без голов.
Все наши были без голов. Йернии уносят черепа, сам знаешь.
— Значит, Ликос мертв. Он не сдался бы в плен дикарям.
В груди разгорался гнев. Успокаивая себя, Пери-мед провел рукой по телу. Все к одному: брат его, пропавшее олово, гибель его людей, корабли Атлантиды.., мрачные, несчастные дни. Хотелось орать от гнева, извлечь меч, убить им зверя или человека — пусть защищается, если сможет. В молодые дни он так и поступил бы, но с годами приходит мудрость. И гнев царя не прорвался наружу; придушив его, он начал раздумывать о том, что следует предпринять. Боль не уходила.
— Верно ли это? Неужели мой родственник Мирисати погиб?
Перимед поднял взгляд на разгневанного человека. Квурра, первый среди халкеев, работников по металлу. Услыхав новости, он явился, наверно, прямо от печи. Кожаный фартук на нем был прожжен искрами, на лбу и руках чернела сажа. Забытые корявые клещи были еще зажаты в правой руке.
— Конечно, погиб, — отвечал Форос. — Все, кто был на копях, погибли. Микенец не станет рабом. Горячий Квурра с болью воскликнул: — Горе пало на нас! Копь разрушена, люди погибли, родичи мои убиты. — Он гневно потряс клещами. — Погиб Мирисати, которому ты обещал свою дочь, когда она станет взрослой... — слова утонули в кашле. Надышавшиеся металлом халкеи вечно кашляли, и многие из них из-за этого умирали.
— Я не убивал его, — отвечал Перимед. — Брат мой Ликос тоже погиб. Но я позабочусь, чтобы за них отомстили. Возвращайся к печи своей, о Квурра, послужи нам своей силой.
Квурра повернулся и, уходя, бросил через плечо:
— А скажи мне теперь, благородный Перимед, долго ли еще гореть огню в моей печи, если копи больше нет?
Долго ли? Именно этот вопрос более всего волновал и самого Перимеда. Неужели он слишком многого хочет? — думал царь. Нет, другого пути не остается. Пока города Арголиды ссорятся друг с другом, они будут слабыми. Лерна воюет с Эпидавром, Немея топит корабли Коринфа. А корабли Атлантиды тем временем плавают куда им угодно, атланты богатеют. Лишь объединив свои силы, Арголида сможет бросить вызов древней мощи островного царства. Каменистые равнины отечества плодоносят, но скудно. А за морем дразнят богатством далекие города, и люди его жаждут этих богатств. Облаченные в медь воины с бронзовыми мечами добудут все, что пожелает глаз. Но удачу им приносит бронза. Бронза — пища и питье войны, ведь без нее воины станут ничем. Много вокруг мягкой золотистой меди, но не она нужна Перимеду. Халкеи умеют смешивать медь с серым оловом в недрах своих печей — делать благородную бронзу. Из нее Микены ковали свое оружие — чтобы покорять силой или покупать города Арголиды, связывая их воедино.
Без бронзы шаткий союз распадется, города вновь примутся воевать друг с другом. И Атлантида — морская держава — будет править, как правила прежде. У Атлантиды есть олово — столько, сколько нужно. Их копи и лагеря расположены у Истра . У Микен тоже было олово, немного олова, но оно было. Людям Перимеда приходилось плавать за Теплое море по холодному океану к далекому островку, там добывать олово, везти его обратно. Но олово было, и Микены владели бронзой. Теперь бронзы не стало. — Копь... Копь нужно восстановить.
Перимед вымолвил эти слова, еще не заметив, что к нему приблизился смуглый невысокий Интеб-египтянин в тонком одеянии из беленого льна, сменившем грубую рабочую одежду. Край накидки был расшит золотой нитью. На шее лежал богатый нагрудник, усеянный самоцветами, умащенные благовониями черные волосы влажно блестели. Поглядев на него, Перимед вспомнил.
— Покидаешь нас.
— Очень скоро. Я закончил свою работу.
— Ты хорошо потрудился.