Рабочей визы Форпоста для этого было недостаточно. С ней заходить дальше Курского
вокзала Егор не имел права. Рабочая виза — это все-таки не аннулированная прописка, которая позволяла безбоязненно бродить по всей столице.
Любая рабочая виза ограничивала передвижение ее обладателя местом жительства, местом работы и кратчайшим путем между этими двумя пунктами.
— Ваш-ументы… — Над ухом раздался чей-то пренебрежительно-невнятный голос.
— Что?
Егор поднял глаза.
Перед ним стоял милицейский патруль. Трое. Молодые, наглые. В легких брониках, с короткими «огрызками» АКСУ в руках.
Одно время таких, с позволения сказать, стражей порядка долго и упорно пытались переименовать в полицейских, но все быстро вернулось на круги
своя. Мент — он и в Африке мент. А уж сейчас — и подавно! Ну кому, в самом деле, нужна сейчас нормальная профессиональная полиция?!
Дубинок, баллончиков со слезоточивым газом и прочей чепухи московские менты больше не носили. Зачем, если можно сразу стрелять на поражение? На
широких ряхах патрульных застыли самодовольные ухмылочки. Один жует жвачку. Он-то и заговорил с Егором. Надменно так, презрительно.
Прижав резинку зубами, милиционер выцедил снова, чуть более разборчиво:
— Документы. Ваши… — так выцедил, будто одолжение великое сделал одним лишь своим соизволением заговорить.
Егор вздохнул. Он и шагу от офис-штаба сектора ступить не успел, а эти трое уже тут как тут. Явились, блин, не запылились! Впрочем, ничего
удивительного. Вероятно, человек, потерянно пялящийся в собственный паспорт, выглядит подозрительно. А у ребят в милицейской форме на все
подозрительное глаз наметан.
— Документы, говорю. Оглох, что ли? — Мент с жевательной резинкой во рту ткнул Егора в живот автоматным стволом.
Тычок оказался болезненным. Профессиональный. Ох, пустить бы обратку, врезать гаду в рыло, да так, чтобы подавился своей жвачкой. А нельзя…
Положат сразу, на месте. Да еще и поощрение от начальства получат за грамотные и самоотверженные действия при ликвидации опасного нарушителя
правопорядка.
Егор протянул жвачному паспорт и пропуск:
— Вот…
Увы, он уже не мог, как прежде, небрежно сунуть в нос патрулю документ с твердой столичной регистрацией и гордо удалиться. Менты — сами по
большей части рабвизовские — старались не связываться с прописанными москвичами. Зато уж на остальных отыгрывались по полной.
«Жвачный» вскользь глянул на пропуск и, не найдя в нем ничего интересного, с унылым, даже разочарованным каким-то видом вернул бумажку Егору.
Открыл паспорт.
Первым делом сверил вклеенное фото с оригиналом, потом развернул регистрационные страницы. И от изумления чуть не проглотил резинку.
— Оба-на! Секторский! — почти с восторгом сообщил он напарникам. — Отсюда, с Восточного! Аннулированный, мля!
Затем снова повернулся к Егору:
— Сегодня, что ли, прописку закрыли? В Форпост на Рабочую визу переводят, да?
Дурацкие вопросы, которые не требуют ответа, — и так ведь все ясно из документов. Егор отвечать не стал.
Милиционер покачал головой:
— Ну ты попа-а-ал, братан!
Сочувствие? Ага, держи карман шире! В голосе мента слышалось одно лишь неприкрытое злорадство. Как же! Прописанный опустился на ступень ниже и
стал теперь вровень с патрульными… Даже нет, какой там вровень! Форпостовская виза — это не столичная виза.
— Че натворил-то, а? — Через плечо «жвачного» в паспорт уже заглядывал второй патрульный — низенький и пухлый.
Третий — худощавый верзила — с глуповатой улыбкой молча пялился на Егора.
— Ничего не натворил, — буркнул Егор.
Докладываться стервятникам о том, что их не касается, он не собирался. Не обязан. Да и не чувствовал он себя «натворившим». Даже после разговора
с Кабаевым. Ну то есть вообще не чувствовал. Ни малейшей вины за собой не ощущал. Только обиду. Которая, между прочим, уже переносилась и на
этих ментов тоже.
— Совсем-совсем ниче? — хитро прищурился недомерок в форме. — Не гонишь?
— Просто перевожусь. На новое место службы.
— Ага, «просто», — гоготнул «жвачный». Поперхнулся. Отхаркнулся. Снова принялся гонять резинку во рту. — Просто так из Кольца в форпостовскую
дыру не уходят.
Егору снова захотелось вбить жвачку ему в глотку. Поглубже. Так поглубже, чтоб из задницы вылезла.
— Слышь, а че, правда, говорят, вы ночью по провинциалам шмаляли? — неожиданно сменил тему чекающий коротышка.
— Я не шмалял, — ответил Егор.
— Да ладно тебе, братело. — «Жвачный» по-панибратски хлопнул его по плечу. — Наши парни на бэтээрах сегодня все утро похоронно-санитарную
команду прикрывали у вас на Рязанке. Похоронцы трупы со МКАД растаскивали. Те, что твари сожрать не успели. Рассказывают, вы там уйму беженцев
положили.
— И правильно, — снисходительно одобрил коротыш. — Так им, сукам, и надо. Че в столицу-то без визы лезть?
— Не-е, неправильно это, — неожиданно возразил «жвачный».
Егор удивленно посмотрел на него. Не похож был вообще-то этот мент на великого гуманиста.
— Фигня какая-то получается, если не тварей, а провинциалов отстреливать начинают, — продолжал патрульный с жвачкой.
— А че фигня-то? — вытаращил глаза коротышка. Тоже, видать, удивился.
Да и третий — молчаливый — мент озадаченно пялился на «жвачного».
— А то, что боеприпасов не напасешься, — обосновал свою позицию тот. — У нас вон уже дежурный табель урезали на полрожка.
— А-а-а, — протянул коротышка. — Ну, вообще да. Че-то жирно живут эти секторские, если по людям палят почем зря. Слышь, ты, жирно живете, а?
Коротыш повернулся к Егору.
Егор ничего не ответил. Молча взял паспорт из рук «жвачного».
— Э-э-э, ты че?! — выпятил грудь коротыш.
— Документы в порядке? — хмуро спросил Егор, даже не взглянув на него. Не этот недомерок был главным в патруле.
— Ну, в порядке, — нехотя признал «жвачный».
— Виза не просрочена?
— Ну, не просрочена.
— Пропуск есть?
— Ну, есть.
— Ну и до свидания.
Он повернулся. Пошел.
— Че, борзой, да? — бросил в спину коротыш. Впрочем, уже не так задиристо.
— Ладно, хрен с ним, пусть топает, — осадил напарника жвачный. — В Форпостах долго не живут. Сам подохнет.
Третий патрульный так и не произнес ни слова.
…Егор шел вдоль Стенки, осматривая мощную систему укреплений столичного Кольца. Когда еще доведется вот так спокойно прогуляться и полюбоваться
ею с тыла. И доведется ли вообще? С учетом того, что в Форпостах долго не живут.
Защитную Стенку построили в рекордные сроки, когда интродукты только-только начали появляться в российских регионах. И между прочим, возводили
ее главным образом силами нелегалов-гастарбайтеров, которых, как рабов, согнали со всех столичных и подмосковных строек, а затем вышвырнули за
ненадобностью. Собственно, лишь этот опоясывающий столицу защитный барьер спас ее от неминуемой гибели. К тому времени как твари поперли по-
настоящему, Москва уже превратилась в крепость.