- Я пытаюсь подать Голос и воззвать к вам. Я не прошу
делать меня исключением, я хочу быть лишь Точкой Отсчета. Я знаю, что вы кого-то ищете. Я также пытаюсь продать вам общий настрой и уговорить
вас во время ваших ментальных путешествий делать регулярные остановки в Городе Мертвых. Я знаю, вы давно искали местечко вроде этого.
Компьютер не ответил.
Ахиллес вкрадчиво продолжал:
- Я знаю, вы опасаетесь, что, приняв на себя подобное обязательство, можете впоследствии обнаружить, что эта концепция не стоит разработки,
так как она несостоятельна в решении проблем сотворения, изменения и энергии. Я прав? Что ж, я приветствую вашу осмотрительность и рукоплещу
вашим сомнениям. Все это придаст вашему выбору вес, если вы сделаете верный шаг и поставите на нас. Елена, почему бы и тебе не сказать пару
слов?
Елена улыбнулась в камеру и заговорила на низкой волнующей ноте:
- Я думаю, мы можем оказать вам хорошую услугу. Вы-то знаете, что мы, Ахиллес и я, - люди выдающиеся и работаем лучше, если нас включить в
действие. Мы не похожи на ваших современных узкогубых ханжей. И если вы ждете от нас именно таких слов - то этого добра у нас в избытке; смелые
слова, лживые слова - короче, какие угодно, только не нудные. Позвольте нам развлечь вас историей вашей жизни.
Ахиллес коснулся ее плеча: «Хорошо сказано, Елена», - затем развернулся к камере и заглянул нам прямо в глаза. Мы, опешив, зажмурились на
секунду, не в силах смотреть на слепящую красоту его лица. Ибо этот Ахиллес есть Ахиллес, глобально мыслящий о возможностях величайших мировых
деяний. Но он же являлся воплощением жертвы безнадежной любви к женщине, ему не предназначенной. Любуясь им, мы украдкой бросили взгляд на
боковой экран и поняли, что любовь всей его жизни, Брисеида, в нашей истории не появится даже на секунду. Увы, нынешнее ее местонахождение
неизвестно. А брак Ахиллеса с Еленой был чисто символическим жестом - два козырных туза вне партии.
- Мы сделали все, что могли, - наконец сказал он. - А теперь можешь рассказать мне, что ты там раздобыла на рынке.
- Царь Аида Гадес вышел из города, пересек несколько ручьев, бегущих на границе преисподней, и выбрался на берег Стикса туда, где, знаешь,
есть хорошая лужайка для пикников. Но пришел он туда не ради пикника, хотя у него и была причина для банкета в честь своей гостьи Персефоны.
- Персефоны? Гадес гулял с царицей Персефоной?
- А с кем ему еще гулять? Ты же знаешь, она совсем вскружила ему голову.
- Это потому что она живая, - вздохнул Ахиллес. - Живые люди вообще гораздо привлекательней. Но, конечно, у нее есть и некоторые личные
достоинства. К тому же с ней связан один из мифов первостепенной важности. И так как это один из древнейших мифов античности, девочке есть чем
щеголять. Ты думаешь иначе?
- Да уж, так я и думаю, - ответила Елена. - А ты как думаешь, быть Еленой Троянской это тебе что - семечки? Да кто сейчас помнит хоть что-
нибудь про Персефону? А Елену знают все!
- Да знаю, знаю. Ты у нас - чудо из чудес, - примирительно сказал Ахиллес.
Как некстати она завелась, в то время как ему просто необходимо узнать, что там дальше было с Гадесом. Ахиллес давно уже лелеял надежду при
случае нажать на него и найти способ выбраться отсюда, поэтому все настроения царя преисподней были для него чрезвычайно важны.
Уж кто-кто, а
Ахиллес не собирался безропотно привыкать к тому, что он мертв. По крайней мере не на веки вечные.
Итак, если вы Ахиллес, вы реально смотрите на жизнь, даже если ваша реальность - смерть. И все, чего вы хотите, - это конкретное место,
уютно обставленное, избавленное от счетов, ревнивых любовниц, бейлифов, сутяг, жен и экс-жен, мужей, детей на разных уровнях дебилизма и всех
остальных, живущих здесь, но, слава богу, не у вас в голове, а в своем собственном мире. Немного чересчур, вы не считаете? Именно это привело
вас в Город Мертвых. Вот почему мы так пытаемся убедить вас и даже продемонстрировать на практике, что наш Город Мертвых - это хорошо
продуманный образец преисподней и заслуживает более пристального внимания. Мы будем время от времени сюда возвращаться. Самое важное, что мы
должны помнить: мы - партия свободы.
Мы снова переключились на Гадеса. На меня.
- Когда Ахиллес узнал об этом, он просто помешался. Ему до сумасшествия хочется выбраться отсюда, - говорила Персефона.
- Ахиллес думает, что, когда он был живым, ему жилось гораздо веселее, что, собственно, соответствует действительности. За свою жизнь он во
многом преуспел.
- Скажи мне правду, - попросила Персефона. - Быть живым - это действительно так хорошо? Я пожал плечами:
- По крайней мере Ахиллес думает так. Но это всего лишь частное мнение одного мертвеца.
Мы с Персефоной сидели под черным тополем. Рядом росла высокая плакучая ива, и ее ветви полоскались в темных водах Леты, струившихся мимо
нас с тихим бульканьем, напоминавшим предсмертный храп умирающего. На другом берегу виднелись низкие серые силуэты, но что это, издалека
различить было трудно. Я был странно счастлив. Я всегда себя так чувствую, когда Персефона рядом. Она делает преисподнюю светлее, несмотря на
навечно нависшие над нами тучи. Сегодня они выглядят не зловеще и скорбно, но волшебно и вдохновляюще. Я счастлив в Аиде. Что само по себе -
чудо, потому что я его царь. Или я сказал бы так: я полностью счастлив, и я действительно - Царь.
Я поискал взглядом ее руку, в которой она держала зернышко, но Персефона сидела так, что я не мог увидеть, там ли еще оно. Я надеялся, что
нет. Казалось, она совсем забыла о нем. Но могла ли она забыть? Тяжесть знания драматургии этого нашего мира тяжелым камнем обрушилась на мою
душу: я знал, что вот-вот что-то должно произойти. И даже знал, что именно.
Вот оно: издалека послышалось тихое звяканье. Персефона тоже услышала его и сказала:
- Это бубенцы с упряжки Деметры. Она украшает ими волов, влекущих ее повозку. Она едет за мной, как мы и договаривались.
- Да, - подтвердил я.
Когда-то меня вынудили согласиться с тем, чтобы Персефона время от времени возвращалась в верхний мир. Наши роковые старые леди из
Верховного Суда Аида буквально связали меня по рукам и по ногам: остановить и укротить! Девицу вернуть родителям! Я был тогда на грани мятежа,
но потом оставил эту идею - против живых у меня не было ни единого шанса, даже если бы все мертвые встали стеною на мою сторону, в чем я,
впрочем, был абсолютно не уверен. Беда в том, что из мертвых солдаты, как из куска дерьма, - смерть забирает что-то важное у мужчины. Так что
это было бы просто-напросто избиением. Ведь что может быть слаще для живого, чем убить мертвеца! Они, видите ли, считают нас Злом. О, если бы я
мог найти какой-то выход! Но воевать - было делом заведомо невозможным.