– Она вся – что?
– Вы посмотрите сами, мистер Форман.
Я выбрался из постели и пошел в детскую. Аманда стояла в кроватке, держась за высокий бортик. Она дрыгала ножкой и радостно улыбалась. Все вроде бы было нормально, если не считать того, что все тело малышки было равномерного сине‑фиолетового цвета. Как огромный синяк.
– О господи! – пробормотал я.
Я не вынесу еще одной поездки в больницу, я больше не смогу вытерпеть толпу одетых в белое докторов, которые ничего тебе не говорят, я больше не вынесу такого страха, какого натерпелся сегодня ночью. Сегодняшняя ночь совершенно меня вымотала. Мне чуть не стало дурно от одной мысли о том, что с моей дочерью что‑то не в порядке. Я наклонился к Аманде. Она залопотала, весело улыбаясь, и протянула ко мне ручки, хватаясь за воздух, – давая понять, что она хочет ко мне на руки.
Я взял малышку на руки. Она вела себя как обычно – сразу же ухватила меня за волосы и попыталась стащить с меня очки. Я немного успокоился, хотя теперь лучше смог рассмотреть ее кожу. Она выглядела как синяк – то есть по цвету кожа Аманды была в точности как синяк. Абсолютно все тело девочки было равномерно окрашено в синячный цвет. Как будто ее с головы до ног облили сине‑фиолетовой краской. Этот равномерный цвет меня беспокоил.
В конце концов я решил, что надо позвонить доктору в отделение неотложной помощи. Я потянулся в карман за телефонной карточкой, а Аманда тем временем упорно охотилась за моими очками. Я набрал номер одной рукой. Доктор поднял трубку почти сразу. Его голос звучал удивленно.
– Вы знаете, я как раз собирался вам позвонить. Как себя чувствует ваша дочь?
– В общем‑то чувствует она себя хорошо, – сказал я и откинул голову назад, чтобы Аманда не дотянулась до очков. Малышка рассмеялась – она решила, что я с ней так играю. – С ней все в порядке, только…
– Скажите, не появились ли у нее синяки?
– Появились, – сказал я. – Собственно, из‑за этого я вам и звоню.
– Синяк покрывает все ее тело? Равномерно?
– Да, – сказал я. – Именно так. А почему вы спрашиваете?
– Видите ли, пришли ее анализы, и все они совершенно нормальные. Абсолютно все в норме. Здоровый ребенок. Пока нет только данных магниторезонансного исследования, но сейчас аппарат сломался. Его должны исправить через пару дней.
Я не мог постоянно вертеть головой и разговаривать по телефону, поэтому я посадил Аманду обратно в кроватку. Ей это, конечно, не понравилось, и она начала тереть глаза кулачками, собираясь заплакать. Я дал ей ее плюшевого Куки‑Монстра. Аманда уселась и принялась с ним играть. Я знал, что на пять минут Куки‑Монстр ее отвлечет.
– Как бы то ни было, – сказал доктор, – я рад услышать, что с малышкой все в порядке.
Меня это тоже радовало.
Доктор помолчал, потом кашлянул и сказал:
– Мистер Форман, я просмотрел записи в вашей больничной карте и заметил, что вы указали профессию – инженер‑программист…
– Да, верно.
– А не связаны ли вы каким‑нибудь образом с производством?
– Нет. Моя специальность – разработка программ.
– И где вы работаете?
– В Долине.
– А вы случайно не работаете на фабрике?
– Нет, я работаю в офисе.
– Понятно… – Он помолчал, потом снова спросил: – А могу я узнать, где именно?
– Вообще‑то в настоящий момент я безработный.
– Понятно. Как давно?
– Шесть месяцев.
– Понятно… Хорошо, благодарю вас, просто мне нужно было это выяснить.
– Понятно… Хорошо, благодарю вас, просто мне нужно было это выяснить.
Я спросил:
– Для чего?
– Простите?
– Почему вы задавали мне эти вопросы?
– А… Я заполнял форму для статистики.
– Какую форму? – спросил я. – Я заполнил все формы еще в больнице.
– Это еще одна форма. Отдел Здоровья и Безопасности проводит исследование.
– Из‑за чего все это? – спросил я.
– Были и другие подобные случаи, очень похожие на случай с вашей дочерью, – сказал врач.
– Где?
– В центральной больнице Сакраменто.
– Когда?
– Пять дней назад. Но там была совсем другая ситуация. Один сорокадвухлетний натуралист ночевал на природе, в Сьерре. Какой‑то специалист по ботанике. Его случай был связан с каким‑то видом цветущих растений или что‑то в этом роде. А госпитализировали его в больницу Сакраменто. И клинические симптомы у него были точно такие же, как у вашей дочери, – внезапное, начавшееся без видимых причин, без повышения температуры болезненное покраснение кожи по всему телу.
– И тоже все прекратилось после магниторезонансного исследования?
– Я не знаю, делали ли ему магнитный резонанс, – сказал доктор. – Но, очевидно, для этого синдрома – чем бы он ни был вызван – характерно самоограниченное развитие. Очень резкое начало и очень быстрое завершение.
– Сейчас с ним все в порядке? С натуралистом?
– Да, он здоров. Пару дней продержались синяки, потом все прошло.
– Хорошо, – сказал я. – Я рад это слышать.
– Я подумал, вы захотите об этом узнать, – сказал врач.
Потом он сказал, что, возможно, позвонит еще – можно ли будет снова задать мне некоторые вопросы? Я ответил, что он может звонить в любое время, когда ему удобно. Он попросил позвонить ему, если у Аманды будут какие‑то изменения, я пообещал, что позвоню, и на этом разговор закончился.
Аманда бросила Куки‑Монстра и снова стояла в кроватке, держась за бортик и протягивая ко мне ручку. Ее маленькие пальчики хватали воздух.
Я поднял ее на руки – и внезапно она добралась до моих очков и радостно взвизгнула.
– Аманда… – я попытался подхватить очки, но было слишком поздно – она швырнула их на пол.
Я заморгал.
Без очков я вижу очень плохо. А эти очки были в тонкой оправе, их не так‑то просто разглядеть на полу. Мне пришлось опуститься на четвереньки, все еще с малышкой на руках. Я начал шарить рукой по полу, надеясь нащупать очки. Не нащупал. Я прищурился, наклонил голову пониже и снова принялся шарить рукой по полу. Наконец я заметил отблеск света под кроваткой Аманды. Я посадил малышку на пол, залез под кровать, подобрал очки и надел их. По ходу дела я стукнулся головой о дно кроватки и снова чуть не потерял очки. Пришлось пригнуть голову еще ниже.
Неожиданно я обратил внимание на электрическую розетку под кроватью малышки. В розетку была вставлена маленькая пластиковая коробочка. Я вытащил коробочку и рассмотрел. Пластмассовый кубик с длиной стороны около двух дюймов, судя по виду – сетевой фильтр, обычная дешевая вещица таиландского производства. Контакты вилки заплавлены в пластик. На одном боку – белая наклейка со штрихкодом и надписью: «собств. ССВТ». Такие наклейки компании прикрепляют ко всему своему оборудованию.
Я повертел кубик в руках. Откуда он мог взяться? Последние шесть месяцев домом занимался я. Я знал, что здесь где лежит. И в комнате Аманды определенно не нужен был никакой сетевой фильтр. Они нужны только там, где есть чувствительная электронная аппаратура, например компьютеры.