Но при этом Цезарь надел на пир тунику без рукавов, будто невзначай желал покрасоваться мускулатурой плеч и рук.
Летти погрозила ему пальцем:
- Ты кокетничаешь, как девчонка! Ты позировал Марции для ее Аполлона, и все знают об этом. Так кокетничать даже неприлично.
Элий смутился:
- Мне кажется, что ты старше меня, Летти. И одновременно ты - ребенок. Но знаешь ли ты меня? Ты клялась, что любишь. Я верю. Но не знаешь - это уж точно.
- Зачем мне знать тебя, если я тебя люблю? - Ей и самой хотелось узнать его и понять, но сейчас она принялась ему противоречить. Каждую минуту она чувствовала себя другой. Не могла нащупать нужный тон. Хотелось все время говорить, неважно что - лишь бы слова звучали напевно, лишь бы фразы были особенно музыкальны.
Она погладила его волосы. Он перехватил ее руку и прижал к щеке. Физически он желал ее. А сердцем? Она не знает, каков он. А он знает - какова она? Что у нее на душе? Он видит юную девчонку, прежде - испуганную, ныне - самоуверенную. И только. Но кто она? Пророчица, наполовину гений, наполовину человек. Порой ему казалось, что ее детская наивность и кокетство - лишь неумелое притворство. А на самом деле она в тысячу раз умнее его. Но это предположение его не оскорбляло. Отнюдь. Ему нравилось думать так.
- Считаешь меня капризным ребенком? - вызывающе спросила она. - А я не капризная, нет. И не избалована. Да, я росла в богатстве. Но мама никогда не исполняла того, что я хотела. Если я просила подарок, я его не получала. Если выбирала платье, Сервилия тут же покупала другое, самое безобразное, какое только имелось в лавке, но при этом непременно крикливое, заметное. Чтобы все обращали на меня внимание и видели, как я безобразна. Меня заставляли чинить электрическую проводку в доме и прибирать в комнатах. Поэтому я ненавижу метелки, а еще больше - электроприборы, а они непременно ломаются у меня в руках. У нас, так сказать, взаимная вражда. А еще меня заставляли прясть шерсть.
- Прясть шерсть? - переспросил Элий. - Разве этим еще кто-то занимается?
- Конечно же нет! Но ты помнишь старинные эпитафии? "Матрона была добродетельна и пряла". Так вот - я тоже пряла. По теории Сервилии человек должен учиться преодолевать невзгоды, занимаясь неинтересным, унизительным делом. Именно так рождается воля к жизни. Умение постоять за себя. А я не желаю больше прясть шерсть! Ясно?
- Бедная моя, - шутливо вздохнул Элий и погладил ее по голове. - Я не буду заставлять тебя прясть шерсть.
У Летиции вспыхнули щеки. Намек Элия был более чем прозрачен. И все же он был так далек от нее... Как пробиться к нему? Как? Вновь принадлежать ему и ни на йоту не приблизиться. Вот только зачем? Разве может любовь удовлетвориться нелюбовью? Лучше не искать ответа на вопросы. По крайней мере в эту ночь. Лишь прикасаться губами к коже, и впитывать в себя тепло, и дышать теплом, и дарить тепло. Потому что скоро, очень скоро наступит холод и поглотит весь мир.
Фабия отыскала их в полутемной аллее. Они шли рядом вполне целомудренно и чуточку старомодно - Элий, хромая, опирался на руку Летти. Если Фабия хотела обмануться, то у нее была такая возможность. Но Фабия даже не заметила их соединенных рук и того, как они смотрели друг на друга. Впрочем, было. темно. Но даже не это было причиной. Фабия вся кипела от возмущения.
- Руфин женится на Криспине! Это решено. О боги! Он разводится с женой, с которой прожил столько лет, ради смазливой дуры. Элий, ты должен предотвратить это безумие!
- Зачем? С бесноватыми надо бесноваться, разве ты не знаешь старой поговорки?
- Мы сейчас же уезжаем! Летти, я иду за авто. Жду тебя у ворот.
Летти вздохнула, глядя ей вслед.
- Бедная бабушка. Она слишком близко к сердцу воспринимает каждое событие в Риме. Надо посоветовать ей исполнить какое-нибудь желание. Пусть пожелает безумной любви или невероятных приключений. Это отвлекло бы ее от реальности. Правда, Элий?
- Летти, я тебя попрошу сейчас об одном.
Правда, Элий?
- Летти, я тебя попрошу сейчас об одном.
- О чем, милый?.. - он провела ладонью по его лицу. Пальцы замерли на его подбородке. О боги, неужели пора расставаться? Летти готова была упасть на колени и умолять Элия позволить ей остаться. Служанкой, любовницей - неважно кем. Лишь бы рядом с ним.
- Не бери гладиаторских клейм.
Летиция его не слушала. Она сейчас уедет - ни о чем другом Летти не могла думать. Пока они рядом... как хорошо! Быть все время рядом и ни на миг не расставаться - вот счастье! Неужели он не чувствует, как сильно она влюблена!
- Обещай мне не брать клейм.
- Ладно. Я маленькая девочка и не могу взять клеймо. Или ты забыл? Клейма предоставляются лицам, достигшим двадцати лет,- и она захихикала, старательно пытаясь убедить его в том, что она глупа.
Еще минута! Еще минута вместе! Она не выдержала, обвила его шею руками и прильнула к его губам. Пусть видят. Ей плевать. Быть мудрой - невыносимо!
Элий смотрел, как гости покидают поместье. Летти сидела в последнем авто. Когда машина уже выехала за ворота, девочка обернулась и махнула рукой. Ее любовь ему льстила - так гладиатору льстит поклонение влюбленных нимфеток. Не более того. В глубину ее чувства он не верил - в этом возрасте принято влюбляться безумно и кратко, вот и выбрала его, и играет в любовь. Де"нь придет - все проиут, и игра, и безумие.
- Милая девочка, - сказал Квинт, становясь за
плечом Элия. Он сказал это слишком многозначительно. - И к тебе неравнодушна. К тому же ты соблазнил ее. Разве теперь ты не должен жениться?
- Дело не в этом...
- А в чем же? Не волнуйся, я заглянул в ее историю болезни. Она только что прошла обследование в Эсквилинской больнице. После травмы не осталось осложнений. Вер добросовестно заклеймил желание ее матери.
Странно, но Элий только что подумал именно о ее недавней болезни. Мысли, что ли, читает Квинт!
- Сервилия меня терпеть не может. Она никогда не согласится на этот брак.
- Так и говори: нужна помощь в щекотливом деле. Я дам отличный совет, друг мой. Обратись к императору. Он - твой приемный отец. Намекни, что было бы неплохо сыграть одновременно две свадьбы - твою и его. Он не глупый человек и сразу поймет, что твой брак сделает его женитьбу не такой смешной в глазах вечно насмешничающих римлян. Ты тоже намного старше своей невесты. На сколько не имеет значения. И не разводился спешно, чтобы заполучить в постель девчонку. "А Марция?.." - хотел спросить Элий. При мысли о Марции Элию сделалось тошно, захотелось лечь прямо на дорогу в пыль и лежать не двигаясь. Умереть... Или хотя бы позабыть обо всем. И опять Квинт угадал его мысль.
- Марция - конкубина. О конкубинах римляне быстро забывают. А Летиция милая девочка, - повторил свой довод Квинт. - Если сватом явится император, ни одна мамаша не посмеет перечить. Видишь, как все просто.
- Почему ты решил, что я хочу жениться?
- Ты не хочешь, ты - должен, - поправил его Квинт. - Ты - Цезарь. В твоем возрасте Цезари всегда женаты. Ты несколько припозднился.
- Наследников нарожает Криспина.
- Родит кого-то Криспина или нет, это еще неизвестно. Не надо, друг мой, увиливать от выполнения обязанностей. Тем более таких приятных. Элий не ответил, захромал к своему павильону. "Хороший малый, - подумал Квинт, глядя в спину Цезарю. - Но как сделать из него хорошего императора?"
- Тебе не нужен агент? По-моему, один ты не справляешься со своей ролью...
Квинт резко обернулся, будто ожидал нападения. Но неизвестный не собирался нападать.
- Ищу работу. Честно говоря, не знал, чем заняться. И подумал: не податься ли мне в охранники или в соглядатаи. Работа не хуже и не лучше прочих...
- А прежде чем занимался?
- Тоже вроде охраны. Только в более крупном масштабе.
- В службе "неспящих"?
- Повыше будет.
Квинт внимательно оглядел гостя.