Достал из шкафа центурионову палку из лозы (он обожал всякие военные штучки, хотя никогда в армии не служил) и .на цыпочках спустился вниз. У холодильника кто-то копошился. Спина, обтянутая белой туникой, вздрагивала: человек торопливо жрал, сидя на корточках.
Пизон огрел воришку по спине. Человек дернулся, закричал. Послышался звон разбитого стекла: мерзавец уронил бутылку. Пизон вновь замахнулся. И замер. Потому что в это мгновение воришка обернулся. Вместо физиономии старика Крула Пизон увидел молодое лицо. Лицо Бенита.
- Что за манеры, папаша? - нахмурил брови Бенит. - Или тебе жаль для меня бутылки пива?
- Думал, воры забрались... И зачем ты взял этот бокал?! Он же стоит десять тысяч сестерциев. Их всего три десятка в Риме!
- Какой, к воронам, бокал?! Ты мне чуть хребет не переломал! С тебя причитается компенсация, папаша, - проговорил Бенит, задумчиво разглядывая голубой старинный бокал с золотым узором.
- Что еще? Разве я не перевел на твой счет миллион сестерциев, дабы ты мог пройти имущественный ценз и баллотироваться в сенат? Или этого мало?
- Разумеется, мало. Предвыборная кампания дорого стоит. К тому же мне нужен вестник. Хороший вестник, хорошая бумага, совершенно продажные репортеры. Такие стоят дорого. Куда дороже честных.
- Еще и вестник! Как будто мне мало счетов из лупанариев!
- Я должен расслабляться. То, что я посещаю лупанарии, создает мне репутацию смельчака, который не боится выставлять свои пороки напоказ. Я играю на контрасте. Элий - добродетелен. Я - распущен.
- Элий не добродетелен, - прошипел Пизон. - Он жил с чужой женой. С моей женой, насколько ты помнишь.
- А ты все еще ее ревнуешь к Элию? Или, может, даже ко мне? - хмыкнул Бенит. - А потому хочешь поставить на Криспину и на ребенка, которого она родит? - Бенит повернул бокал в пальцах - вот-вот уронит.
- Я ставлю на вас обоих, - осторожно проговорил Пизон, краем глаза наблюдая за пальцами Бенита. Голос его сделался сладок. - Что-то вроде соревнования... Кто победит, тот... так сказать... и получит все.
- Ты сомневаешься в моей победе? - Бенит подкинул бокал и поймал. - Глупо, папаша. Ты зря потеряешь сестерции, что отдашь Криспине. Лучше постарайся вытянуть из нее как можно больше деньжат. - И он швырнул бокал Бениту.
И тот не поймал. Драгоценное стекло голубыми льдинками с золотыми высверками разлетелось по мозаичному полу.
- Я же говорил, что ты потеряешь уйму денег, - сказал Бенит и пропел, уходя: - "Гений в каждый дом вошел..."
Глава 6
Игры Сервилии Кар
"В пресс-службе императора заявили, что Руфин Август разводится со своей супругой исключительно из государственных интересов".
"Чем грозит появление антропоморфных гениев? Сенат никак не может решить, опасны ли гении в новой ипостаси для бывших подопечных. Нужно ли ввести какие-то специальные удостоверения для гениев? Радикалы предлагают особое клеймение. Однако такое предложение сенаторы отвергли. Даже во времена официального рабства клеймили только беглых рабов и преступников. Теперь, когда принята Декларация прав человека, Рим не может обсуждать такие меры. Однако что-то предпринять необходимо. Согласно последнему эдикту императора, разрешен "тест на гениальность" в случае, если гений пытался занять место своего бывшего подопечного. С помощью теста можно выяснить, кто есть кто. Однако эта временная мера вызвала бурю протеста.
Вигилы регистрируют гениев по трибам, дабы установить, кто из римских граждан обзавелся двойником, но процесс идет крайне медленно. Необходима ясная законодательная база". "Народные трибуны наложат вето на любой закон, ущемляющий права человека". "Общество охраны животных предлагает запретить убийство крупных змей, а также взять под особую охрану кошек".
"Акта диурна", 6-й день до Календ октября*
* 26 сентября
Юпитер заснул на серебряном ложе, держа в руках недопитую чашу, и сладкий густой нектар пролился на белую шерсть хламиды.
Повелитель богов и людей стонал и причмокивал во сне: ему, как и людям, снились сны, и в этих снах он вновь был молод, так же как и его мир. Несокрушимый и могучий, он сражался с титанами и повергал их в Тартар. Мир был молод и готов на безумства. Люди и боги не слишком отличались друг от друга. Люди рьяно служили богам, и власть Юпитера была неколебима, как власть отца в Риме. Хорошо, когда ты молод. Но молодость проходит слишком быстро.
Юпитера разбудила Юнона. Она ворвалась к супругу с криком, размахивая зеркалом аквилейского стекла в золотой оправе. Юнона уселась на ложе Юпитера, повернула голову, будто собиралась позировать перед скульптором, и коснулась холеным пальчиком уголка глаза.
- Взгляни, - прошептала она дрожащим голосом. Юпитер сонно хлопал глазами.
- Ну и что... щека, веко...
- Морщина! - воскликнула Юнона в ужасе. - Да не одна, а целых три! И рядом с другим глазом - тоже. Ты понимаешь, что это значит?
Юпитер погладил завитки густой бороды, разметавшейся по груди. Борода была почти совсем седая. Повелитель богов вынул зеркало из рук супруги и принялся разглядывать собственное отражение. Вокруг рта залегли глубокие складки, на переносице - морщина, как скальная трещина. Но это - следы тягостных раздумий, а не признаки старости. Вот только седина. Хотя ее тоже можно считать символом мудрости. Да, да, седина - это мудрость, как же иначе. Ведь боги бессмертны. Боги вечны и блаженны. Так считают люди.
Юпитер вернул зеркало Юноне.
- Так что же мне делать? - спросила богиня.
- Употребляй побольше амброзии.
- Я и так ем с утра до вечера! А что толку? Я лишь полнею! Мы стареем, Юпитер! Неужели ты не видишь?!
- Я - нет. Я сделался мудрым, - заявил повелитель богов не терпящим возражений тоном.
Юнона выскочила из комнаты, оставив позади себя запах дорогих галльских духов. Опять шлялась на землю, разгуливала по улицам Лютеции, закутавшись в паллу, заглядывала в парфюмерные лавочки и уютные уличные таверны под пестрыми тентами, кокетничала с белокурыми длинноволосыми галлами. В этом вся беда боги слишком зачастили на землю. Нет чтобы сидеть в Небесном дворце и... спать. Почему спать? Что за чушь? Юпитер громко зевнул и прикрыл рот ладонью. Может, он в самом деле много спит?
Юнона вернулась. И не одна. С нею пришла Минерва.
- Она тебе все объяснит,- сообщила Юнона. Юпитер вздохнул. Ему опять мешают спать. Пусть бы лучше отправлялась Минерва в Александрию да присматривала за обожаемыми академиями, только бы оставила старого отца в покое. Старого? Неужели он так и подумал - "старого"?
- Все дело в повышении уровня радиоактивности,- сообщила Минерва.
- Что? - не понял Юпитер, потому что в это мгновение провалился в сон.
"Морфей, проказник, шутит", - подумал Юпитер и вновь отчаянно зевнул, рискуя вывихнуть челюсть.
- Люди изучают радиоактивные элементы, не принимая мер предосторожности. Даже небольшой естественный фон заставляет нас метаморфировать. А самое распространенная метаморфоза - старение. Дополнительное Z-излучение ускоряет этот процесс. Z-излуче-ние бывает трех видов - альфа, бета и гамма, по первым трем буквам греческого алфавита...
- Да, да, я что-то слышал, - отвечал Юпитер. Не ясно было, что он слышал про греческий алфавит или про радиоактивность.
- Особенно опасно для нас гамма-излучение.
- Слышишь? - спросила Юнона тоном неподкупного судьи и топнула ножкой.
- А молодеть не может заставить? - переспросил Юпитер.
- Гамма-излучение может заставить нас кардинально переродиться. Но для этого нужны сильные дозы облучения. И никто не знает, чем кончится такая метаморфоза. Это большой риск.
- Большой риск, - повторил Юпитер, и глаза его вновь сами собой закрылись.
- Все дело в уране, - сказала Минерва. Юпитер сделал отчаянное усилие и открыл глаза.
- Старик Уран? Уж он-то должен стареть быстрее всех...
Минерва раздраженно тряхнула головой:
- Элемент, который люди называют ураном.