Что делать-то будем? - Он стоял в чужой квартире, склонившись над чужой кроватью. По простыням быстро расползалось темное пятно.
-Ты посмотри… тебе мало стены было, да? Ремня хорошего…
-Пойдем, пойдем отсюда! - Она обняла девочку за плечи и повела ее по коридору, суетливо приговаривая на ходу:
-Давай-ка, пора спать, хватит без тапок по коридору шляться. Ночь уже, все спят давно - и бычок, и зайчики, и белочки.
Уложила в кроватку, подоткнув одеяло с боков, села рядом, поглаживая по голове и мурлыкая под нос что-то тихое. На соседней кровати спал сын, он заворочался во сне, пробормотав себе под нос какое-то ругательство, но так и не проснулся. Выходя из комнаты, она плотно прикрыла за собой дверь. Он уже сидел на кровати и курил.
-Это все твоя семейка, ее влияние. Мало того что стену прогрызла, она еще и Сергей Юрьича это самое… Вы так и меня загрызете когда-нибудь. Ты и мать твоя.
-Хватит курить. - Она вынула из его рта сигарету и растоптала ее в пепельнице, брезгливо сморщившись. - Надо было кальций давать, права была Марина. У нее такая же история была со старшей.
-И что? - Он лег, осторожно перетянув обратно край одеяла.
-И ничего. Живут теперь в трехкомнатной квартире. Все, хватит! - Она зевнула. - Спать пора.
В квартире стояла тишина, только на стройке во дворе мерно и глухо лаяла собака. Он лежал, слушая лай и глядя на единственное горящее окно в черном доме напротив. Потом сказал неуверенно:
-Трехкомнатная вообще неплохо. Только надо будет его закопать где-то завтра? Лопату можно у твоих взять. Оль, а Оль? Лопата-то у них где, в гараже? Ты спишь, что ль, уже? Ну ладно, ладно… спи.
Еще немного поворочался и вскоре тоже уснул.
Ребекка Изаксон
ИЗБРАННЫЕ БЛЮЗЫ ИЗ ПЕРЕПИСКИ С ВЕЩАМИ
Вверх по запястьям Тигра и Евфрата
В троллейбусе долго звонит телефон. Никто не поднимает трубку.
-Алло, - первым решается дон Бартоломе.
-Вам осталось девяносто восемь дней.
-Спасибо, - кивает дон Бартоломе.
Он выходит из троллейбуса и направляется в ресторанчик «Ротонда». По воскресеньям в «Ротонде» собираются его друзья, и даже если «Ротонда» заколочена на зиму досками, они непременно выпьют глинтвейн и съедят порцию гуляша, поглядывая на старинный гобелен. Донья Роза будет, как обычно, сомневаться в возрасте гобелена:
-Ну, допустим, Парфенон цел и Мать пирамид высится в золотистой дымке, но что на гобелене делает замок Гауди?
Она в который раз подойдет к гобелену поближе, потрогает плетение, взглянет на изнанку, на которой увидит ту же картину.
Мальчик, как обычно, будет упражняться в чтении и на этот раз где-то обнаружит старый путеводитель по Копенгагену:
«Старейшая часть Копенгагена находится внутри территории, обнесенной первоначально валами и застроившейся до середины XVII века. Эта часть города состоит из так называемого Внутреннего города, Дворцового острова и района около крепости - Цитадели…»
Дон Андреас будет рассматривать спящего в пальто человека за угловым столиком:
-Мне приснилось, что я вас убил, но вот я проснулся и вижу, что вы живы. Как я рад, - засмеется дон Андреас, тряся тяжелую ладонь незнакомцу.
-Вы уверены в этом? - улыбнется в ответ незнакомец.
-Вы уверены в этом? - улыбнется в ответ незнакомец. - Вам не нужны фламинго?
-Зачем? - отпрянет в недоумении дон Андреас.
-Да так, разводить будете руками, они розовые, - пожмет плечами незнакомец.
Дон Андреас, спотыкаясь, спешно удалится и невпопад спросит дона Альбиони:
-Не сыграете ли нам на рояле, у вас пальцы заметно вытянулись.
Дон Альбиони откинет край белой льняной скатерти, взмахнет длиннопалыми кистями и примется беззвучно бегло играть по краю стола, на котором уже перебрасываются картами друзья дона Бартоломе. Случайный посетитель будет долго наблюдать за партией, но так и не сможет определить, какая игра ведется завсегдатаями «Ротонды». Она будет походить на вист и на кинга, то вдруг выложится в пасьянс, и, надо заметить, у карточного шулера не будет никаких шансов на успех. Дон Бернард опять встанет на защиту Дон Жуана, уверяя друзей, что тот и любил всего-то одну даму, к примеру Беатриче. Дон Франциск, перебирая сливы в синей вазе, заметит, что в таком случае три Марии любили одного мужчину.
-Да-да, - поддакнет донья Манфред, - каждая по-своему, и это не помешает им собраться вместе.
-Это слишком просто. Чудится мне, что не меньше двух. Кто больше? - рассмеется донья Сансеверино. - Как же без Колизея? Да и женщин ли любил Дон Жуан, любя Беатриче?
Дон Хулио с доном Педро поднимутся на террасу обсудить уже оставшиеся или еще оставшиеся девяносто восемь дней и будут говорить о чем угодно, но только не о девяноста восьми днях, взирая на полную луну, проглядывающую сквозь колонны Парфенона, и потягивать словенское пиво в парке Тиволи.
Airstop-блюз
-Можете ли вы сказать, где мы сейчас находимся?
-А ты?
-И я.
Дон Альфараче живет на пятой скамейке Бернардинского сада. Иногда он водит гостей по саду и рассказывает историю о городе прекрасной Елены.
-О, - вздыхает дон Альфараче, - долгая осада Трои… и могли ли они войти в Saint Город?
Дон Альфараче пристально всматривается в лица прохожих в надежде увидеть Шлимана.
-Пора отыскать золото Города, - сокрушенно вздыхает дон Альфараче, - пришло вернувшееся время. Посейдон не любит троянцев, хотя Марс… и все-таки в археологии имен всегда обнаружится что-нибудь изысканное, удовлетворяющее богов.
-Откуда вы? - спрашивает дон Альфараче незнакомку, опустившуюся на его скамейку.
-У меня мало времени, меня привезли на авто. - Рука незнакомки робко описывает круг, указывая неопределенное направление.
Дон Альфараче пристально вглядывается в лицо, усыпанное родинками:
-Не ты ли носишь белую птичку, чье перо опустилось на красную ткань, и как зовут тебя, «прекрасная Елена»? Не Ольга ли, Мария, Рая, Рита, Инна, Вера, а может быть, замысловатым заморским именем, о котором и не догадаться?
Дон Альфараче всматривается в лицо девушки, будто бы соткана она из его ткани. Белеют костяшки пальцев, пытающихся сдержать бешеный кровоток, рвущий аорту. Ветер веет, пронизывая Изумрудный зал сквозняком и эхом полуденного выстрела. Сентиментальность разрушает путешествующих аэростопом, даже у дона Хенаро глаза нет-нет да и затянет грустью. Уходя - уходи и не оборачивайся. Убегающее вдаль шоссе - одна из граней пирамиды.
-Не забывайте, - говорил дон Альфараче своим сыновьям, заглядывая в чайный дом, - в алхимии пространства вы и есть основной ингредиент.