И всхлипнул, явно собираясь разреветься.
Тоже мне, отважный воин сказочной страны. Я схватил его за плечо:
— Лэн! Опомнись! Сваливать надо!
— Что?
— Бежать, драпать… — Я хотел добавить «рвать когти», но вспомнил летающих монстров и передумал.
— Да‑да, — Лэн мгновенно развил бурную деятельность. Засунул одеяло в сумку, открыл палатку (свет при этом мгновенно погас), выкинул сумку наружу. Из темноты дохнуло холодом.
— Выходи, — строго, словно я делал что‑то неприличное, сказал Лэн. Я пожал плечами и на ощупь направился к выходу.
— Подожди…
Мне в ладонь легла холодная гибкая лента.
— Одень очки.
— А ты?
— Но я же буду в Крыле! — удивился Лэн.
Выбравшись из палатки, я приложил ленту к глазам. И вздрогнул. Тьма расступилась. Я увидел холмистую равнину, опоясанную горами, редкие деревца вокруг нас. Посмотрел вверх — и взгляд уткнулся в низкое серое небо. Какое‑то очень низкое и плотное, словно отлитое из свинца. Завязав ленту на затылке, я покрутился немного, проверяя, прочно ли держатся странные «очки». Ничего, нормально держались. Это был не прибор ночного виденья, как те, что показывают в кино, — ну, когда чем теплее предмет, тем ярче он светится… Эта штука просто превращала ночь в сумрак.
За моей спиной раздался шорох. Я обернулся и увидел, как маленькая круглая палатка с Лэном внутри вздрогнула и начала сминаться. Не просто упала, а съежилась, обтянув стоявшего внутри мальчишку, превратившись во что‑то вроде комбинезона и плаща одновременно. Вдоль рук Лэна теперь свисали широкие черные складки ткани. Крылья?!
Лэн подошел ко мне — перед глазами у него был маленький прозрачный щиток, наверное, тоже позволяющий видеть в темноте, подобрал свою сумку и безнадежно сказал:
— Ничего не выйдет. Ты‑то без Крыла. А пешком нам не убежать.
Меня эти слова разозлили. Если бы я раздумывал, удастся ли нет убежать, я бы так и остался внизу дожидаться Черного огня.
— Где твой город?
Лэн поколебался, потом махнул рукой:
— Там. Надо лететь над рекой… ну, а потом еще идти.
— Река далеко?
— Полчаса пешему. — Лэн с надеждой посмотрел на меня. — Ты что‑то придумал?
— Не знаю, — уклонился я от ответа. — Но, в крайнем случае, ты ведь можешь улететь.
Лэн отвернулся.
— Данька… Я потерял Старшего не по своей вине, клянусь.
— Я верю, — растерянно сказал я.
— Так зачем говоришь, что я могу тебя бросить?!
Я осторожно взял его за руку. Под черной тканью пальцы казались жесткими и напряженными.
— Лэн… Брось. Я вовсе не это имел в виду. Просто если хоть один может спастись, то…
— Ты бы меня бросил?
Я опустил глаза. Что бы я сделал, появись в небе черные тени? Если бы я мог улететь, а почти незнакомый мне мальчишка — нет? Что бы я сделал? Не знаю.
К счастью, Лэн понял мое молчание по‑своему.
— Вот видишь, Данька, — уверенно сказал он. — Я тоже. Правда.
— Пойдем к реке, — предложил я. — Надо торопиться.
И мы пошли. В очках это было совсем нетрудно, и минут через двадцать мы вышли к обрывистому склону. Под нами текла река.
Нормальная горная река. Очень быстрая, довольно узкая и с торчащими из воды там и тут камнями.
Моя гениальная идея сразу показалась мне дурацкой. Но показать это Лэну было никак нельзя. Я поежился и сказал:
— Мы спускаемся к реке, там ты превращаешь свой костюм в палатку…
— Во что?
— В укрытие.
Оно не пропускает воду?
— Нет конечно!
— Отлично. Мы в него забираемся, сталкиваем в воду и плывем до города.
— Да? — недоверчиво спросил Лэн. — Крылу после этого конец придет.
— Иначе он тебе придет, болван!
Лэн вздохнул.
— Ладно. Хоть спланирую напоследок… Цепляйся, Старший!
Я неуверенно подошел к нему со спины. Лэн многозначительно покрутил пальцем у виска:
— В твоем городе ухитряются летать с грузом на спине?
— Мы вообще не летаем с грузом, — признался я.
— Тогда смотри…
Лэн заставил меня повиснуть на нем спереди, обхватив руками за шею, а ногами за пояс. В американских боевиках так виснут на отважным полицейских спасенные из лап террористов дети. Но Лэн‑то не был полицейским с фигурой Шварценеггера. Он пошатывался, коленки у него явно подгибались, но он все же подошел к самому краю обрыва. Я глянул через плечо, и мне расхотелось участвовать в этом эксперименте.
— Лэн, — начал я. Но он меня не слушал. Он шагнул в пропасть.
Закрыв глаза, я вцепился в Лэна, как голодный клещ в жирную собаку. За спинок Лэна тяжело хлопали крылья. Мы то ли падали, то ли все‑таки летели, черт его знает. Потом Лэн напрягся, и крылья захлопали чаще. Мы замедлили спуск, потом нас тряхнуло.
— Слезай, — строго сказала Лэн. И, не удержавшись, рухнул на камни. Мы стояли у самого берега на мокрых камнях. Планировали мы метров двести, не меньше.
— Отлично слетели, — сказал я, и Лэн расцвел в улыбке. — Ну что, будем пробовать?
— Будем.
Вблизи река казалась куда быстрее, но одновременно и шире, так что шансы у нас действительно были. Мы разложили палатку‑укрытие, стащили ее на мелководье, запрыгнули внутрь и закрыли вход. Потом нам пришлось вылезать и оттаскивать палатку дальше от берега, потом мы мучились с пропускающей воду дверью…
Когда укрытие поплыло более или менее устойчиво, я запоздало поинтересовался у Лэна:
— А водопадов на этой реке нет?
— Нет, только пороги, — успокоил меня Лэн.
Дальше мы плыли молча, перекатываясь по мокрому дну палатки, налетая друг на друга, временами выглядывая в крошечное окошечко, которое на комбинезоне Лэна было очками. Как ни странно, но минут через пять каждый толчок в дно палатки стал вызывать у нас не страх, а лишь веселый смех. Не знаю, почему так храбрился Лэн. Я‑то просто не мог воспринимать происходящее всерьез. Просто классный аттракцион. Только бы быстрее вернулся Солнечный котенок и нашел меня. А в том, что он найдет, я не сомневался. Все‑таки он был волшебником, пусть и маленьким.
Плыли мы часа два, прежде чем Лэн сказал, что узнает окрестности города.
Ерунда какая‑то получалась. Мы дошли до самой окраины, никого не встретив, и только здесь к нам подошли двое крепких парней. У одного через плечо болтался арбалет, у другого на поясе висел длинный нож. Одежда на них была довольно обычная, брюки и куртки, ничего похожего на странный комбинезон‑крыло‑убежище Лэна. Парни с любопытством оглядели меня, хмыкнули, потом уставились на Лэна.